Деньги не пахнут 8 (СИ) - Ежов Константин Владимирович

— Говорил же: в мире есть только два типа людей — ведущие и ведомые.

Голос прозвучал мягко, но настойчиво, как стук костяшек по деревянному столу.

В старой системе он был ведомым. В новой — ему отводилось место впереди.

— Столкновение с дядями — это нормально. Когда встречаются два лидера, искры летят неизбежно.

Слово «лидер» повисло в воздухе, как запах свежего озона перед грозой. Джерард моргнул, будто не веря, что это сказано о нём.

— Лидер…? Я… лидер?

Неуверенность ещё трепетала, но в глубине зрачков уже мелькнул тонкий, яркий интерес. Слабая, но живая искра.

Так и должно было быть.

Усилия последних дней начали приносить плоды.

Тонкие поддразнивания вроде «ты ведь ведомый» звучали не просто насмешками. В них пряталась попытка аккуратно встряхнуть Сергея Платонова, разжечь в нём забытое стремление вести за собой, а не плестись сзади. Слова оседали в нём медленно, как горячий пар на холодном стекле, но оседали точно.

Теперь Джерард смотрел внимательнее, словно наконец позволил себе услышать то, что давно витало в воздухе.

В комнате стояла терпкая тишина, пахло чуть прогоревшим кофе и утренней бумагой. Воздух дрожал от напряжения.

— Так и есть. Ты — лидер. Просто слишком долго маскировался под ведомого, чтобы не лезть на рожон со своими дядьками. Но природу лидера не задавить навечно. Поэтому-то всё и вырвалось наружу. Поэтому и рвануло.

Слова вышли мягкими, но твёрдыми, будто кинули на стол старую монету, и та тихо звякнула, подтверждая каждую букву.

Надо было перевернуть его бунт с ног на голову — и переворот удался. Не слабость двигала им, а прирождённое чувство направления, стержень, который пытались гнуть слишком долго.

— И удержаться от этого было невозможно. Даже если бы всё вчера не случилось, вспышка всё равно настигла бы тебя позже. Лидеры не умеют прятать собственную суть под одеждой покорности.

Когда уверенность достаточно глубоко проросла в его голове, наступил момент, когда запахи и звуки вокруг словно затихли, приглушились — время перейти к следующему шагу.

— Теперь решает только выбор. И вариантов, по сути, всего два.

Пальцы разогнулись по одному — сухой сустав щёлкнул едва слышно.

— Первый — пойдёшь, извинишься перед дядьками, признаешь всё ошибкой и снова натянешь маску ведомого. Но будешь душить себя изо дня в день, и очередной взрыв неизбежен. Потому что ты не создан быть ведомым. Второй — принять свою природу лидера и занять своё место.

Молчание повисло плотным влажным туманом.

Джерард хмурился, беспокойно шевелил плечами, будто рубашка жала под лопатками. В глазах попеременно вспыхивали страх и жадная надежда. В конце концов он поднял голову.

— Надоело быть ведомым.

Слова прозвучали тяжело, будто сорвались с каменного уступа. Это было признание. И решение.

Разумеется, иначе быть не могло. Кому захочется добровольно записывать себя в подчинённые, имея шанс стать тем, за кем идут? Тем более человеку, которого семья видит наследником.

Уголки губ тронула тихая улыбка, почти незаметная, но тёплая.

— Отлично. Раз принято решение стать лидером, значит, первый настоящий шаг сделан. Ты всегда был им, просто впервые позволил себе это признать.

Когда его уверенность окончательно окрепла, можно было переходить к сути.

— Раз решился, помогу дальше. Главное сейчас — собрать как можно больше голосов.

— Голоса?

— Рейчел рассказывала про семейный совет. Чтобы стать генеральным, нужно выиграть нечто вроде голосования.

Имя Рейчел заставило Джерарда вздрогнуть, будто по спине черкнули холодным ногтем. Неуютно ему было оттого, что чужие люди знают о семейных механизмах. Но тревогу пришлось обрезать — поздно что-то менять.

— Главное — голоса. Это политическая схватка, обычные выборы.

— Выборы…

Слово, похоже, осело в нём как холодный камень. Губы дрогнули, дыхание стало неровным — будто само представление об этом давило на грудь.

— Так что? Решил всё же быть ведомым?

— Нет… Просто выборы…

Это была не боязнь, не слабость. Это была битва миров внутри него самого.

Лидерская искра тянула вперёд, а воспитанная годами зависимость от одобрения дядек тащила назад. Они так долго внушали ему, что их благословение — единственный критерий ценности, что мысль пойти против них воспринималась почти преступлением.

Долгие годы скрытого давления оставили глубокий след.

«И это придётся выкорчевать тоже.»

Порабощённое мышление нужно было перевернуть так же, как ранее перевернули понятие его бунта.

Чтобы переместить тяжесть выборов в другое русло, пришлось лишь слегка подтолкнуть нужную мысль — словно повернуть тугой рычаг, скрипнувший в тишине.

— Если выборы вызывают отвращение, всегда остаётся путь через огласку.

— Огласку?

— Да. Допустим, всплывут несколько тёмных историй компании Мосли. Тогда можно и не лезть в голосование — достаточно дождаться, пока акции рухнут в пыль, и забрать власть в момент хаоса.

В воздухе чуть дрогнул запах бумаги и холодного металла от ноутбука. На полу тонко потрескивал старый паркет.

Джерард побледнел так резко, будто комнату осветила вспышка сварки.

И было отчего: подобное предлагалось человеком, который уже разнёс в клочья и «Теранос», и «Валиант». От одного предположения, что следующим станут Мосли, морозок пробежал бы по коже даже у стального инвестора.

Конечно, наследник компании не мог желать конца своего будущего дома — не такой.

— В Мосли… никаких скандалов нет! — выдохнул он поспешно, будто отгонял призрак за спиной.

Плечами лишь качнулось лениво, как будто вопрос вообще стоял мелкий.

— Уверен?

Молчание повисло тяжёлым комком — почти слышно, как оно катилось по горлу, царапая изнутри.

— Если уверен, страх-то откуда?

Снова тишина. Запахом тревоги потянуло, будто воздух стал сырым.

Правды, разумеется, под рукой не имелось — но правды и не требовалось. Репутация хищника сама всегда работала лучше любого компромата. Попробуй только решиться проверить такой блеф — и можешь хоронить фирму.

Джерард сглотнул.

— Не… не хочу, чтобы случилось такое…

Его слабый протест был именно тем ключом, который нужен был.

— Даже если не хочешь, уже поздно отступать. Решение поддержать тебя принято.

Слова легли тяжело, как камень на столе.

— Независимо от обстоятельств, место генерального директора тебе будет обеспечено. Любой ценой.

Ведь коронующие никогда не спрашивают у наследника, хочет ли тот короны. Возводят того, кто нужен, а не того, кто просится.

— Если возможно, мирный путь предпочтительнее — выборы. Огласка, конечно, приведёт к победе быстрее, но наследовать пустошь придётся именно тебе. А здоровая компания куда лучше разрушенной. Но раз уж выборы тебе так… неприятны…

— Н–нет! Спокойно… через выборы! Пусть будут выборы! Люблю выборы! — выпалил он, размахнув руками так, что стул под ним скрипнул.

Боязнь выборов у него испарилась так быстро, будто кто-то распахнул окно.

Раз он принял новое понимание этого процесса, пора было подводить его к следующему шагу.

— Раз выборы — тогда семейный совет через два дня — ключевой момент. Покажу способ, который даёт стопроцентную победу. Главное — выучить его вовремя.

— Победную стратегию? Такое вообще бывает?

— Бывает. Есть в ней, правда, риск…

На слове «риск» он чуть напрягся, будто холод пальцем провели по позвоночнику.

— Ничего страшного. Даже если провалишься, всегда останется вариант с оглаской.

После этого у Джерарда лицо сморщилось так, словно он надкусил лимон с кожурой.

— Если опасные варианты не по вкусу, остаётся безопасный. Конечно, процедуру с оглаской будет трудно назвать красивой, но она куда быстрее и…

— Выучу! Быстро! Немедленно!

Так он и определился окончательно.

А потом выдержал тренировку — жёсткую, давящую, с десятками повторений. Пот на нём пах кислым металлом, дыхание срывало горло, голос то срывался, то сипел: