Последний Герой. Том 4 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Да нет, конечно, не против, просто… — он как-то странно замолчал.

Я же достал телефон и включил заранее записанное видео, словно в оправдание, показывая, как пластинка крутится на проигрывателе и играет негромкая приятная музыка.

— Вот, смотри, твой аппарат в полном порядке.

Шульгин вытаращил глаза ещё больше и замотал головой:

— Ого! Как так⁈ Я ж его неисправным купил. Мне тогда ещё сказали, что отремонтировать невозможно. Я его просто для виду поставил, чтобы отец видел и думал, что я там живу.

Повисла пауза.

— Ну-у…. Ко мне Ирка заходила, — улыбнулся я.

В мой кабинет вошла Кобра. Ну, как в мой кабинет — по правде сказать, помещение было рассчитано на троих оперов. Сейчас же я сидел один. Один напарник в отпуске, второй — на выезде, дежурил. Вот и получался мой собственный кабинет, поэтому здесь царили тишина и спокойствие.

— Слушай, Макс, сгоняй на мост Строителей, — проговорила задумчиво Кобра. — Там суицид случился.

— Суицид? — я вопросительно поднял глаза, глядя на Оксану. — Чего там такого необычного-то, что дежурный опер не справляется?

Она нахмурилась и немного покачала головой.

— Да парень здоровый сиганул прямо на камни, на мелководье, разбился насмерть. Свидетели есть, которые пытались его остановить. Он их просто отшвырнул, как игрушечных. Боролся так, будто за жизнь, а сам прыгнул. И при этом, говорят, абсолютно спокоен был. В глазах, представляешь, пустота полная. Так очевидцы говорят.

— Оксан, это обычный суицидник. И что теперь, мне из-за пустоты в глазах туда ехать?

— Чувствую, что-то не то там, Макс, — снова покачала головой Оксана. — Суицидники так себя не ведут.

— Наркоман, может, обдолбанный, мало ли что.

— Ты всё-таки съезди, проверь, мне потом ещё Мордюкову докладывать по этому трупу. Расскажешь, что да как.

— Ладно, — кивнул я, закрывая массивный ежедневник и убирая его в ящик стола, а оттуда достал небольшую записную книжку, чтобы с собой взять. — Съезжу, посмотрю.

Глава 5

Мост Строителей у нас всегда был пешеходным. Когда я подъехал, там уже собралась толпа зевак, сгрудившихся над перилами и обсуждающих трагедию во всех подробностях. Кто-то, как сейчас водится, снимал на телефон.

Внизу, прямо под мостом, на камнях пересохшего русла, возле трупа, уже накрытого простыней, деловито копошилась молодая судмедэкспертша. Рядом, в тени старой ивы, важно топтался Паук, тщательно и неторопливо записывая в протокол осмотра места происшествия.

Рядом стояла скорая. Я кивнул Пауку, подойдя ближе, и поздоровался:

— Здорово, Жень.

Тот, оторвавшись от бумаг, удивлённо вскинул на меня глаза:

— О, Макс, привет. А ты-то чего здесь делаешь? Тут же делов-то… явный отказной материал, разве нет?

— Не всё так просто, вроде, — я задумчиво глянул на накрытое тело. — Есть свидетели, говорят, очень уж решительный самоубийца. Даже не колебался.

Паук понимающе хмыкнул, убирая ручку в нагрудный карман:

— Ну да, тут свидетелей полно. Придурок точно какой-то странный. Ну, так всякое бывает…

— Личность уже установили? — спросил я.

Паук развёл руками:

— Пока нет. Работаем, участковый там, вроде, копается, но, знаешь, с ним каши не сваришь особо. Ты уж помоги, коль приехал.

Он тут же вернулся к протоколу, но писал его как будто уже с каким-то облегчением.

Я подошёл ближе к судмедэксперту, которая уже закончила осмотр и теперь возилась возле своего чемоданчика, аккуратно упаковывая какие-то инструменты и пробы. Это была та самая молоденькая девушка, внешне больше похожая на старосту курса в медицинском институте, которая выезжала на труп блогера. В общем, миловидная, в своей этакой, почти академической манере, и одновременно серый мышонок, полностью погружённый в работу. Я невольно подумал, что есть, наверное, дела поприятнее для такой молодой девушки, чем бесконечные встречи со смертью, но, похоже, положение вещей ее полностью устраивало.

— Добрый день, — поздоровался я, подходя ближе. — Мы с вами уже виделись, помнится, на осмотре по факту убийства одного блогера.

Она быстро подняла голову, взглянула на меня и чуть улыбнулась:

— Здравствуйте, Максим Сергеевич.

Я удивлённо приподнял брови:

— Вы знаете моё имя? Я, вроде, вам тогда даже не представлялся.

— Телевизор смотрю, видела в новостях про вас, — ответила она. — А меня Алиса Вадимовна зовут.

Ну да, точно, вспомнил я. Алиса Вадимовна Скляр.

— Ну и что у нас тут интересного? — я кивнул в сторону трупа, аккуратно накрытого голубоватой одноразовой простынёй. — Обычный попрыгун?

Алиса Вадимовна слегка нахмурилась и стала делиться наблюдениями:

— Очевидно, что смерть наступила в результате множественных повреждений, полученных при падении с большой высоты. Однако есть некоторые странности.

— Какие? — насторожился я.

— Например, тело имеет признаки обезвоживания.

— Обезвоживания? Это как? — я удивлённо взглянул на неё. — Прыгал в речку, чтобы воды напиться? Шучу, конечно… Продолжайте, пожалуйста.

Она кивнула — мол, шутки делу не мешают.

— Выявлены признаки: сухость слизистых оболочек глаз и рта, значительное снижение тургора кожи, некоторое западение глазных яблок, специфический цвет кожных покровов. Такие признаки обычно характерны для людей, долгое время пребывавших без воды, в экстремальных условиях. А тут перед нами городской житель. Вот это-то и странно, — пояснила она.

— Мда-а… — протянул я задумчиво. — Что-то ещё?

По глазам медички я понял, что это еще не всё.

— На венах в области локтевых сгибов обнаружены следы инъекций, — продолжила Алиса Вадимовна, аккуратно убирая прядь волос за ухо.

— Наркоманские?

— Нет, не похоже.

— А как вы определили?

— У хронических наркоманов инъекции множественные, следы от них воспалены, вокруг образуется рубцовая ткань, кожа приобретает землистый или сероватый оттенок, отчётливо меняется венозный рисунок.

Перечисляла она это со знанием дела, явно не из учебника.

— Здесь же следы единичные, аккуратные, свежие и сделаны профессионально. Кожа чистая, тонус мышц хороший, внешних характерных признаков токсического поражения организма сильнодействующими веществами нет.

— Интересно, интересно, — протянул я, осматривая тело с новым вниманием. — Что же он себе колол?

— Или ему кололи, — уточнила судмедэкспертша.

Я удивленно вскинул на неё взгляд:

— Думаете, это убийство?

— На вскрытии я смогу сказать точнее, — с некоторой профессиональной гордостью заметила она. — Но предварительно могу сказать, что на теле есть кровоподтёки и синяки, явно старше сегодняшних летальных повреждений. То есть человек, возможно, подвергался насилию за некоторое время до сегодняшнего происшествия.

Я внимательно посмотрел на накрытый простынёй труп и, решившись, подошёл ближе. Присев на корточки, приподнял ткань и глянул на лицо погибшего. Пора было воочию увидеть самого странного самоубийцу за мою практику.

Вот так сюрприз!

— Ба! Какие люди… — вырвалось у меня. Вот уж действительно неожиданно.

Под простынёй лежал человек, которого я совсем не ожидал здесь увидеть. И в голове моментально завертелись десятки вопросов, пока без ответов. Похоже, обычный суицид обещал перерасти в нечто большее… гораздо интереснее и опаснее, чем казалось изначально.

Это был Кабан. Собственной персоной. Мертвой персоной…

В это время ко мне подошёл криминалист Корюшкин. Он вылез из дежурной «Газели». Ваня выглядел похудевшим. Не стройняшка, конечно, но уже не далеко не жирдяй.

— Привет, Ваня, — я улыбнулся и похлопал его по плечу. — Слушай, ты схуднул. Молодец, прямо не узнать.

Ваня слегка смутился, но видно было, что похвала ему приятна:

— Привет, Макс, и спасибо тебе. Я теперь каждый день бегаю. А тебя, кстати, что-то давно не видел.