Последний Герой. Том 4 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Ну, это поправимо, — усмехнулся я. — Давай с завтрашнего дня снова начнём. На том же стадионе, как обычно.

— Договорились! — оживился Корюшкин.

— Значит, завтра, как штык.

Я кивнул на переносной мобильный комплекс с надписью АДИС «ПАПИЛОН» в его руках, похожий на небольшой, технологичный чемоданчик.

— Это что за хреновина?

— Это станция удаленного доступа к дактилоскопической базе данных, — гордо просиял он. — Вот… Выдали. Теперь я прямо на месте происшествия могу пальчики пробивать по всему массиву кримучета.

— А сюда-то чего припер? Станцию свою.

— Ну как же… Труп у нас неопознанный. Был, то есть, неопознанный. Я его пальчики загнал в базу, посидел в «Газельке» — и вот результат.

— Ну, так и что у тебя по трупу?

Он поставил чемодан-станцию, раскрыл блокнот и стал зачитывать:

— Отскочило по пальцам, — чуть торжественно объявил Корюшкин, кивая в сторону тела. — Андрей Владимирович Шустов, тридцать два года. Ничего серьёзного за ним нет, пару раз доставлялся в дежурку за мелкое хулиганство, пьяные драки. Там его и дактилоскопировали.

До чего дошел прогресс. В мое время, чтобы пробить по базе пальцы, это нужно было на поклон к эксперту идти, чтобы он вручную по картотеке все проверил.

Порой неделя уходила.

— Быстро ты сработал, — одобрительно хмыкнул Паук, глядя на эксперта. — Совсем скоро вы, криминалисты, и оперов замените. Один эксперт будет приезжать и сразу давать готовые ответы на все вопросы. Кто убил, зачем, почему… Опера станут не нужны.

Корюшкин слегка смутился, не сразу поняв иронию, и даже смущенно вздохнул. А мы с Пауком только переглянулись и похихикали. Понятно же, что это была шутка.

— Ладно, Евгений Эдуардович, давай, возбуждай дело, — сказал я следаку уже серьёзно.

Паук посмотрел на меня с недоумением:

— Извините, Максим Сергеевич! С какого-такого перепугу? Сам же видишь, самоубийство явное.

— У него следы побоев и инъекций, Жень. Явно тут не всё чисто.

— Ну и что? — невозмутимо качнул головой Зыков. — Вскрытие, скорее всего, покажет, что причина смерти — падение с высоты. То, что он ширялся где-то или с кем-то подрался накануне — это уже вторично.

— Доведение до самоубийства — есть такая статья, — припомнил я на ходу Уголовный кодекс.

Паук хмыкнул, слегка улыбнувшись:

— Максим Сергеевич, ну ты же знаешь, какая это труднодоказуемая вещь. И потом, кто такого здоровенного бугая мог довести до суицида? Ну ты представь. Обычно жертвы такой статьи — это какие-нибудь кисейные барышни, забитые домохозяйки, студенты-ботаники и прочие слабохарактерные элементы, преимущественно женского пола.

— Уж поверь моей чуйке, — негромко ответил я, — не было здесь самоубийства.

— А что тогда? — Паук прищурился, внимательно глядя на меня. — Чуйку к делу не пришьешь.

— Если бы я знал… — уклончиво ответил я, не рассказывая ему, да ещё при Корюшкине, о своих прежних стычках с Кабаном, то есть Шустовым.

Не настолько мы с Пауком близки, чтобы всё это вываливать. Но как оперативник я намерен разобраться до конца, даже если дело не возбуждено. И хотя материал пойдет в Следственный комитет, никто не запретит мне неофициально, скажем так, провести некоторые оперативно-розыскные мероприятия.

Я задумчиво огляделся вокруг, продумывая план действий, а потом снова повернулся к криминалисту:

— Слушай, Вань, а у тебя-то как на личном фронте, есть какие-то подвижки?

Ваня вдруг покраснел и как-то странно замялся:

— Да… подходил я тут к одной, а она… В общем, обломала…

— Оксана Геннадьевна, что ли? — раскрыл его загадку я с лёгкой улыбкой.

— Ну да. А ты откуда знаешь? — удивлённо глянул на меня криминалист.

— Да весь отдел ржёт, Вань, — я похлопал его по плечу с сочувствием. — Знаешь что, Ваня, я же тебе не зря сразу говорил, тебе другая девушка нужна. Мягкая, добрая. Ментов в жёны не берут. Поверь.

Я, конечно, лукавил. Бывают разные случаи, и сам я не прочь был бы примерить на себя исключение из этого правила. Но для Вани Оксана явно не подходила. Да и самому мне она была симпатична, что уж скрывать.

— И что делать теперь? — с надеждой посмотрел на меня Корюшкин.

— Слушай, есть у меня на примете одна интересная девушка. Добрая, открытая, мягкая. Совсем как ты. Вы бы отлично друг другу подошли. Только…

— Только страшная? — тут же перебил меня Корюшкин.

— Нет, — покачал я головой.

— Тупая?

— Да нет же! — снова отрицательно мотнул я головой.

— Может, ущербная какая-нибудь? — не унимался Ваня.

— Ты что несёшь-то? Что за варианты кидаешь? Нормальная девчонка, отличная даже.

— Ну, ты же сказал «только», — настаивал криминалист.

— Только с прицепом, — пояснил я с лёгкой усмешкой.

— С каким ещё прицепом? — удивился он.

Я хитро подмигнул и усмехнулся:

— С двойным прицепом, Ваня, двойным.

— В смысле? — заморгал Корюшкин, ничего не понимая.

— Ты детей любишь? — уточнил я.

Я вернулся в отдел и сразу направился к Кобре. Оксана сидела у себя, сосредоточенно изучая какие-то бумаги. Когда я вошёл, она быстро отложила ручку и с вниманием посмотрела на меня:

— Ну что там, Макс? Что выяснил? Кофе будешь?

— Ага…

— Падай, щас налью. А ты рассказывай.

— Ты знаешь, Окс, похоже, ты была права, — начал я, усаживаясь на диванчик. — Думаю, это не самоубийство. Потерпевший — это наш старый знакомый.

— Кто именно? — сразу насторожилась Кобра.

— Кабан, он же Андрей Владимирович Шустов, — сказал я и, заметив её удивлённое выражение лица, продолжил: — Ты понимаешь, он совсем не похож на несчастного, затравленного жизнью человека, который вдруг решил прыгнуть с моста, чтобы свести счёты с этим самым миром. Тут что-то другое, это точно.

— То есть ты думаешь, его могли довести или как-то ещё? — Оксана внимательно прищурилась. — Есть же свидетели, он всё сам. Правда, вел себя не очень адекватно при этом. Раскидал даже всех, кто стоял у него на пути. Там два обращения в травмпункт.

— Я пока не знаю, но странно всё это. Не бывает таких самоубийств. Если ты не против, я займусь этим случаем. Покопаюсь немного. Есть у меня кое-какие мысли.

Кобра задумалась, наливая кофе, принесла чашечки, одну протянула мне, села рядом и проговорила:

— Осмотр кто делал?

— Паук.

— Он что говорит?

— Отказной хочет состряпать.

— Ты, получается, так сказать, по своей инициативе копать будешь?

— Ну да… Нам не привыкать.

— Макс, работы и так хватает. Но ладно, я даю добро. Только имей в виду: если что, я была не в курсе. Как ты говоришь, Паук дело возбуждать не собирается, никаких запросов и поручений официальных в УГРО он делать не будет. Так что давай, по-тихому все сделай.

Я хмыкнул. Ну, начальник — он и есть начальник, даже если, вроде, все на мази у нас. Сама отправила — и сама же не в курсе.

— Ясно, — ответил я с ухмылкой. — Посмотрим ещё, что вскрытие покажет. Там экспертша молоденькая была, недавно работает. Скляр её фамилия, помнишь? Мы с ней на смерть того блогера, Романа Харта, выезжали. Вроде, толковая девчонка.

Кобра чуть нахмурилась и покачала головой:

— Да не факт, что именно она вскрытие делать будет. Там сейчас в Бюро СМЭ штат вырос. Раньше у нас на весь район был один эксперт, а теперь целая толпа работает.

— Ну, она мне сказала, что сама будет вскрывать. Я её попросил, оставил ей свой телефончик, она обещала позвонить сразу, как будут новости.

Оксана вдруг как-то недобро сощурилась и взглянула на меня с лёгкой подозрительностью:

— Мобильный свой, что ли, личный оставил?

— Ну да, а что такого-то? — удивлённо пожал я плечами.

— Да ничего, просто всем подряд телефончик свой раздаёшь, направо и налево. Рабочий надо давать, рабочий, — сказала она и чуть поджала губы. В глазах её вдруг промелькнула какая-то искра, подозрительно похожая на ревность.