Последний Герой. Том 4 (СИ) - Дамиров Рафаэль

В трубке снова на несколько секунд повисла тишина, после чего холодный, искажённый голос Инженера напомнил:

— Нам нужны не просто послушные исполнители, профессор, а абсолютно управляемые. Чего нельзя было сказать о Дирижере.

— Разумеется, — спокойно согласился Ландер. — Наши цели полностью совпадают. Пусть ваши мотивы и меркантильны, а мои — неизменно амбициозны. Я хочу оставить след в мировой науке, стать первым человеком, подчинившим себе сознание других людей полностью и без остатка. Но для этого мне необходима ещё хотя бы одна возможность поработать с Дирижёром.

— Я вас услышал, профессор, — ровно и безэмоционально ответил Инженер. — Мы рассмотрим ваши пожелания. До связи.

Друзья! Четвертый том набирает обороты. Киньте книге лайков, пожалуйста, на удачу Лютому.

СПАСИБО!

Глава 6

Антон Столяров вышел из пивнушки, пошатываясь. Ночь, казалось, обступила его со всех сторон: фонари тускло мерцали, отражаясь на мокром асфальте, и лишь экран смартфона резал глаза чрезмерной яркостью. Антон, щурясь и покачиваясь, пытался попасть пальцами по нужным иконкам, чтобы вызвать такси. Но почему-то сегодня телефон сопротивлялся ему, словно намеренно мешая.

— Да что за ерунда? — раздраженно пробормотал он, несколько раз промахнувшись. — Эк меня развезло-то. Вроде, дозу знаю. Пиво, что ли, какое-то шибко убойное здесь.

Он остановился, облокотившись плечом о стену, чтобы не упасть, и снова попытался вызвать машину.

— Эй, земеля! — окликнул его вдруг голос из припаркованного рядом автомобиля. — Тебя подвезти?

Антон машинально кинул профессиональный взгляд бывшего военного на машину. Невзрачная тачка непонятной модели, старая и потрёпанная, каких на улицах становится всё меньше. Наверняка частник-бомбила. Он давно не пользовался такими услугами — времена поменялись, все пользуются приложениями, там хоть какие-то гарантии. Но сейчас выбирать не приходилось. Не ждать же, когда голова вместе с пальцами протрезвеет.

— Сколько берёшь? — крикнул он, пытаясь сфокусировать взгляд на водителе, но на голове у того был капюшон, лица не видно.

— Садись, договоримся, — ответил тот, махнув рукой.

Антон направился к машине, открыл заднюю дверь и с трудом втиснулся в тесный салон. Телосложением он всегда мог похвастаться, и в свои сорок пять всё ещё оставался крепким мужиком.

— Куда едем? — спросил водитель.

Антон назвал улицу и дом. Водитель мельком оглянулся и хрипловато произнёс:

— Три сотки.

— Давай за две, — по старой привычке торговался Антон, понимая, что нынешняя зарплата инкассатора не позволяет шиковать. Экономить приходилось на всём.

— За две не поеду, — отрезал водитель.

— Ладно уж, езжай за три, — вздохнул Антон, про себя подумав, что дожился — денег даже на такси нет.

Вот она, силовая служба, одно название: оружие носишь, бронежилет таскаешь, приказы зубришь, инструкции. А жизнь — словно пустышка какая-то, одни разочарования и никакого драйва. Вот то ли дело раньше…

Машина завелась и медленно поехала, свернув с главной улицы. Вскоре водитель свернул в переулок, потом ещё раз свернул, углубляясь в менее освещённую часть города.

Антон насторожился:

— Эй, ты куда рулишь? Нам же не сюда! — бросил он водителю. — Слышь!

— Тут короче будет, — тихо ответил водитель, даже не повернув головы.

— Тормози! Ну!

Ответа не последовало.

Антона это взбесило. Он потянулся вперёд и схватил водителя за плечо:

— Ты что, лоха нашёл? Я кому сказал, тормози сейчас же!

Но руки вдруг перестали слушаться его, куда-то исчезла вся сила, словно её вытянули из него. Водитель же легко, почти играючи сбросил его руку со своего плеча, резко крутанул руль и затормозил так, что Антон ударился головой о переднее сиденье.

— Ты чего творишь, гад? — прохрипел Столяров. — Давай выйдем, сейчас поговорим.

Но выйти ему уже не пришлось — дверь резко распахнулась, и снаружи его подхватили двое крепких мужчин. Антон, собрав остатки сил, ударил ближайшего, но кулак, словно в замедленной съёмке, только слегка зацепил щёку нападавшего. В ответ он получил сильный тычок под дых, тут же согнулся, дышал уже с трудом. Ещё секунда, и тяжёлый удар по затылку бросил его на колени.

Мысль пронеслась быстро и отчётливо: «Сейчас запинают, нужно кричать, звать на помощь», — но выкрикнуть он ничего не успел. В шею вошло что-то острое и горячее, обожгло под кожей. Антон инстинктивно схватился за это место и почувствовал тонкий шприц. Игла была вколота глубоко. Он выдернул шприц, согнув иглу, но было поздно: препарат уже стремительно растекался по его венам, отнимая контроль над телом.

«Вот и сходил пивка попить…» — промелькнула последняя отчётливая мысль, и сознание окончательно погрузилось в темноту.

Двое незнакомцев и водитель быстро и сноровисто сгрузили бесчувственное тело Антона в багажник старой машины. Несмотря на не впечатляющие снаружи габариты машины, багажник оказался на удивление просторным, и массивное тело инкассатора легко туда поместилось.

Водитель сел обратно за руль. Те двое тоже втиснулись в салон, на заднее сиденье. Машина неспешно тронулась с места и вскоре растворилась в тёмной, безлюдной тишине ночного города.

Я пробил нужный адрес и теперь направлялся навестить одного знакомого, который мог кое-что рассказать о том, кто такой Кабан, он же Шустов Андрей Владимирович. Разговор с супругой Кабана ничего особенного не дал. Женщина равнодушно сообщила, что муж регулярно пропадал на неделю-другую и в последний раз исчез несколько дней назад. Когда именно, она не помнит. Она не тревожилась и не заявляла в полицию, думая, что тот, как обычно, шляется по каким-то сомнительным делам со своими дружками. Когда же услышала, что муж найден мёртвым, даже особо не удивилась. «Допрыгался, козёл», — так спокойно и высказалась. Никакой полезной информации, где и с кем Кабан проводил время, она предоставить не смогла. А искать связи полукриминального типа следовало в подходящем окружении. И начал я поиски с нашего уважаемого поэта-маргинала Савелия Натановича Мехельсона.

Я остановил «Ниву» у нужного адреса. Это было трёхэтажное здание дореволюционной постройки, типичный доходный дом царских времён, очень похожий на питерские подобные дома. Высокие окна, узкие балкончики с коваными решётками, барельефы и лепнина, облупившаяся от времени и непогоды. Стены цвета застарелой охры, на которых проступали разводы и трещины, создавали впечатление здания, пережившего эпохи, войны и революции, и теперь тихо умирающего в коммунальном забвении. Дом представлял собой замкнутый прямоугольник, образующий внутренний двор-колодец, где когда-то останавливались кареты и телеги, складывалась солома и топливо для печей, а теперь стояли редкие, потрёпанные жизнью автомобили жильцов. Место выглядело ветхим и унылым, и было ясно, что коммунальное расселение давно превратило его из бывшей роскоши в убогий памятник прошлому.

Я вошёл в парадную. Под ногами лежала затёртая, местами отколовшаяся венецианская плитка с выцветшим орнаментом. Над головой висела, или даже нависала массивная гипсовая лепнина, за долгие годы выкрашенная в многие слои облезлой, местами вспучившейся краски. Всю историческую ценность портил густой моток грязных проводов различного калибра, сверху беспощадно перечёркнутый новыми белыми кабелями интернета. Нелепое соседство старого и нового резало глаз.

В квартиру, куда я направлялся, вела тяжелая дубовая дверь, за сто лет обросшая тысячью слоёв краски, под которой едва угадывались резные элементы. Косяк двери был испещрён многочисленными дверными звонками разных эпох, половина из которых уже давно не работала. Я не стал разбираться, какой из них принадлежал Мехельсону. Всё это давно было пережитком прошлого, теперь гости наверняка звонили по мобильным, прося открыть дверь.

Я равнодушно потыкал на все кнопки подряд, сверху вниз предполагая, что в коммуналке поднимется переполох, но за дверью так и стояла тишина — будний день, все либо на работе, либо заняты своими делами — бухают.