Последний Герой. Том 3 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Что ж, бывает. Не всегда охотнику удаётся настичь матерого хищника с первого раза. Иногда выслеживать нужно не один день и даже не один месяц.

Теперь уже точно ясно — Дирижёр жив, и он уже не просто враг. Теперь он беглый хищник. А я — охотник, и моя охота только начинается.

— Алло, Герман Сильвестрович? Это Киреев, — голос главврача в трубке звучал жалобно и тихо.

Валет поморщился и недовольно отложил вилку, которой только что собирался подцепить кусок идеального стейка из мраморной говядины. Он сидел в дорогом, полупустом в это дневное время ресторане, за столиком у окна, и хотел хоть несколько минут уделить исключительно обеду. Теперь же Вальков недовольно махнул рукой двум охранникам, мол, сгиньте, дайте нормально поговорить, и плотно прижал телефон к уху.

Двое громил послушно отступили в стороны.

— Чё надо, Лёня? — спросил тот резко, глянув на часы. — Я обедаю, давай быстрее, без прелюдий.

— Герман Сильвестрович… беда, — голос Киреева едва не сорвался на плач, словно он был готов тут же захныкать и попросить защиты.

— Ой, беда — отворяйте ворота… Не тяни кота за хер! Говори быстро, что стряслось?

— Это… Савченко, — Киреев замялся и помолчал пару секунд.

— Что-о?.. Если с ним что-то случилось, тебе п*здец, Лёнчик, ты понял? — процедил Валет, и пальцы его сжались на телефоне так, что пластик жалобно хрустнул.

— Нет… то есть, с ним как раз-таки всё в порядке… если так можно сказать… Но… — И тут Киреев вдруг перешёл почти на визг, на фальцет, тонкий, истеричный, будто кто-то уже душил его: — Герман Сильвестрович! Он… он убил моего врача! Он убил Андрея Викторовича! И сбежал!

— Чё несёшь⁈ — Валет так громко выкрикнул это в трубку, что сам тут же осёкся и быстро огляделся по сторонам. Несколько немногочисленных посетителей ресторана удивлённо уставились на него. Валет поспешно улыбнулся им виноватой, нарочито дурацкой улыбкой, словно произошедшее было простым дружеским розыгрышем.

— Ты совсем там, что ли, с дуба рухнул? — уже гораздо тише прошипел он в трубку, с трудом удерживая себя в рамках приличия. — Как — убил? Как он мог кого-то убить? Ты же сказал, он еле живой! Он же только что очнулся после пули в башке!

— Он очнулся, да, Герман Сильвестрович, — торопливо и сбивчиво заговорил Киреев. — Он врача моего убил, прямо в палате, слетел с катушек совершенно, он неадекватен, психически нестабилен. Ему же мозг прострелили, его теперь срочно изолировать надо, он совершенно невменяем…

— Слышь ты, Айболит хренов, я без тебя разберусь, что мне делать с моим человеком!

— А мне что делать? Герман Сильвестрович? У меня здесь полиция, следственный комитет, эксперты понаехали.

— Ты, блин, ментам позвонил? Ты что творишь вообще, а⁈ — яростно перебил его Валет, буквально рыча в трубку.

— А что мне было делать? На глазах у медсестры, прямо в клинике убили человека! Как я мог это скрыть? Да это даже не я звонил. У меня уже идут допросы, Герман Сильвестрович! Я не хочу в тюрьму из-за ваших дел, понимаете⁈ Я врач, вы понимаете? Я не убийца и не преступник! Я лечу! Я сделал всё, что вы говорили, Герман Сильвестрович, я всё выполнил!

— Нет, сука, ты не выполнил, — глухо, почти с шипением процедил Валет, чувствуя, как ненависть постепенно заполняет его изнутри и сдавливает горло. — Ты просрал Дирижёра, ты его мне не уберёг! Надо было держать его под препаратами, чтобы он лежал овощем, пока полностью в себя не придёт. А ты, идиот, позволил ему очнуться и бегать по клинике как зомби! Какой ты, нахер, после этого врач, Лёнчик?

В трубке повисла короткая, но напряжённая пауза. Киреев судорожно, хрипло вздохнул и жалобно пробормотал:

— Что мне теперь делать, а? Что мне делать, Герман Сильвестрович?

— Слушай сюда, доктор, — тихо и жёстко заговорил Валет, и голос его звучал так холодно и зло, что собеседник почти наверняка содрогнулся. — Сейчас ты будешь делать ровно то, что я скажу. Выполнять всё чётко. Иначе, Леня, тебе не то что тюрьма светит — ты до нее не доживёшь. Лично отправлю тебя туда, где нет ни передачек, ни режима, ни следаков — только темнота и вечный покой. Усёк?

— За что⁈ — всхлипнул главврач, явно проваливаясь в истерику. — Я же всё, как вы велели, делал!

— Значит, делал хреново! — перебил Валет. — Иди сейчас и молись, Ленчик, чтобы я нашёл Дирижёра раньше ментов. Если он попадёт к ним, если кто-то его схватит, то это будет не просто твоя вина — это будет твой конец. Ты понял меня?

— Понял, — дрожащим, противным шёпотом проговорил Киреев и отключился.

Валет медленно положил трубку на стол, несколько секунд тупо смотрел перед собой, чувствуя, как дорогой ресторан вокруг него исчезает, превращаясь в какую-то размытую, абстрактную декорацию.

В голове билась одна мысль: Дирижёр жив, он на свободе и совершенно безумен. Он теперь не человек — он монстр. Вырвавшийся на волю зверь, который может разрушить всё, что Валет так долго и тщательно выстраивал.

Герман Сильвестрович поднял взгляд на испуганного официанта, осторожно приблизившегося к столику. Выдавил из себя холодную, профессиональную улыбку, которая никак не вязалась с его побледневшим и словно бы твёрдым, как кусок мрамора, лицом, и медленно произнёс:

— Счёт, пожалуйста. У меня срочные дела.

Глава 8

Я решил навестить Палыча в больнице. Всё-таки именно его ЧОП охраняет объекты, которые принадлежат Валькову, и вполне возможно, что за ненавязчивым, доверительным разговором мне удастся из него что-то вытянуть. Хотя, конечно, говорить со старым опером всегда непросто. Палыч далеко не простак и не тот, кого можно было бы легко и быстро развести на откровенность.

С ним необходим был особый подход. Нужно было, чтобы он ко мне проникся. Хотя, кажется, совсем недавно у меня это получалось. Он смотрел на меня каким-то особым взглядом, в котором ясно читалось, что он видит во мне сходство со своим старым другом из прошлой жизни. То есть со мной, с Лютым.

В этот раз я решил подготовиться основательно. Купил полкило конфет «Буревестник». Это были те самые конфеты из девяностых, которые я в своё время безуспешно искал по всему городу. Найти их и сейчас оказалось не так-то просто — пришлось изрядно побегать по магазинам. Но в итоге конфеты всё-таки оказались у меня в руках.

Помимо конфет, я потратил немало времени на поиски ещё одной вещицы. За ней пришлось даже поездить больше, чем за «Буревестником». В конце концов, нужная вещь нашлась в продаже по объявлению на одном из интернет-порталов. Кое-какие, конечно, видел я и в магазинах, но всё не то — слишком современные, с прибамбасами.

Я сложил подарки в пакет и направился в больницу. Как всегда, прихватил свой рюкзачок с оружием. Дирижёр выжил и теперь на свободе. Из сводок МВД я точно знал, что его не взяли — это бы тихо не прошло. Убийство в больнице произошло как раз на территории Заводского ОМВД, то есть моего отдела. Наши ребята первыми выехали на место и отрабатывали это преступление.

По официальной версии, в палате лежал некий гражданин Иванько. С травмой глаза, причём вовсе не огнестрельной, а какой-то бытовой. При нём не оказалось ни документов, ни медицинского полиса. Как он попал в клинику — администрация толком объяснить не могла. Со слов главврача, вроде как, его поместили туда именно что без документов или по ошибке, или по чьему-то недосмотру, а может, и вовсе из-за банальной бюрократической неточности.

Версия администрации клиники выглядела крайне нелепо. Они утверждали, что гражданин Иванько каким-то образом просочился к ним без документов, при этом щедро заплатив за анонимность. Впрочем, клиника частная, и ничего сверхъестественного в том, чтобы пациент пожелал сохранить своё имя в тайне, никто не видел. За это работникам клиники никакой ответственности не грозило, по крайней мере, уголовной точно.

Однако в том, что этим загадочным пациентом был именно Савченко, я даже не сомневался. Только такой человек, как он, мог настолько хладнокровно и безжалостно убить врача. И потом, в одном городе в этот же самый момент — ещё один человек с дыркой вместо глаза? Ну нет. К тому же сотрудники клиники довольно точно описали внешность пациента и по совместительству нападавшего, и это описание почти идеально совпадало с обликом Дирижёра.