Последний Герой. Том 4 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Мехельсон повесил голову — мол, уж не за стихи, конечно — и пробубнил:

— Сказали, что я всех знаю в пивнушке, могу свободно подсыпать таблетки посетителям, выбирать тех, кто левша. Что пригодятся мои услуги ещё не раз… И они мне… хорошо заплатили.

— Почему не пошёл сразу в полицию⁈ — гневно перебила его Кобра. — С этими деньгами? Понимал же, за что деньги, а?

— Они угрожали! Сказали, что убьют, если откажусь! Если пойду в полицию, убьют! Если спрячусь, будут искать и всё равно найдут, и это видео отправят… куда надо. И тогда меня будете искать и вы, и они. Что мне оставалось делать⁈ Я простой поэт, я не шпион, я маленький человек, — Мехельсон даже почти пустил слезу.

— Конечно, а сейчас ты — соучастник организованной преступной группы, занимающейся похищением и убийством людей, — тихо, но очень жёстко проговорил я.

— Нет, нет! — замотал головой Савелий Натанович. — Они никого не убивали при мне. Только усыпляли… Я подумал, что всё будет нормально, ну как-то… Я бы никогда…

— Ну конечно, Кабану-то сейчас очень нормально, — с сарказмом процедила Кобра. — С моста прыгнул — теперь его душа тебе благодарна.

— Но он сам, сам спрыгнул… Я не знаю, как это произошло! Вы думаете, всё было подстроено? Неужели, невозможно, невозможно!

— Это не твоё дело! — резко оборвал я его. Достал из папки фотографию и положил перед ним на стол. — Вот этого человека ты тоже опоил? Смотри внимательнее, Сава.

На фото был Антон Столяров в военной форме. Савелий Натанович вздрогнул и испуганно посмотрел на снимок:

— Да… его тоже я.

— По какой схеме работали? — спросил я холодно, не сводя с него глаз.

Он торопливо вытащил из кармана старенький кнопочный телефон и положил перед нами:

— Вот… Они дали мне телефон. На него приходят сообщения с неизвестного номера. Там называют точное время, когда я должен быть в пивной. Хотя я и так там каждый вечер. Но к этому времени я должен высматривать людей, кто кружку пива берёт левой рукой. Затем к такому подсесть, заболтать его и незаметно таблетку подкинуть. В ответ я просто отсылаю точку, мол, готово. Дальше… дальше я не знаю, что. Но таблетка действовала мощно, как убойная доза ерша, смеси водки и пива. Человек знаете как пьянел, на глазах метаморфоза, фьюить — и сразу собирался уходить. А потом они его хватали уже на улице.

— И сколько людей ты так отправил? — с отвращением процедила Кобра.

— Нет! Никого больше! Только Кабана выманил и вот этого военного опоил. Только двоих, честно! Ну, первого… Но тогда вообще не знал. Вы понимаете, вы же понимаете?..

— И сколько тебе платили за них? — уточнил я резко.

Он назвал сумму, и я невольно присвистнул. Немалые деньги…

Я остановил машину у здания Следственного комитета. Горе-поэт сидел рядом на переднем сиденье, понуро и молча, руки его были скованы наручниками. Я набрал Паука, сообщил, что жду его на улице. Минуты через три Женя вышел из здания и медленно направился ко мне. Он подошёл и уселся в салон. Повисла неловкая пауза.

— Ну, рассказывай, — обернулся я к Савелию Натановичу. — Это следователь. Все, что мне рассказал, выкладывай.

Тот нехотя снова пересказал всю историю. Паук внимательно слушал, губы его поджимались всё сильнее, а в руках он нервно крутил шариковую ручку, словно собираясь её сломать.

Закончив рассказ, поэт замолчал, испуганно глядя на следака.

— Давай выйдем, потрещим, — кивнул я Пауку.

Мы вышли из машины, сделали пару шагов в сторону, остановились возле старого тополя, ствол которого был сильно изъеден временем и насекомыми.

— Ну что, возбуждаешь дело? — спросил я его прямо и жёстко.

Паук недовольно поморщился, посмотрел на меня с раздражением:

— На каком основании, Макс?

— Тебе только что подробно рассказали, что у нас в городе действует организованная группа, похищающая людей, — резко сказал я.

— Да? — он скептически усмехнулся. — Где трупы? Где свидетели? Где заявления от потерпевших? Ничего этого нет.

— Вот тебе свидетель! — я указал на машину, где, сжавшись в комок, сидел перепуганный поэт.

— Завтра твой свидетель скажет, что его похищали инопланетяне, препарировали и лазили во все дыры. Я что, по каждому пьянице и городскому сумасшедшему должен дела возбуждать?

— Столяров же пропал, ты знаешь об этом.

— Ну пропал, и что? Трупа нет. Материал проверки — это не основание для возбуждения уголовного дела.

— Вот свидетель говорит, что подсыпал ему таблетку, — напомнил я, пытаясь достучаться до него.

Паук сжал губы ещё теснее.

— И что? Может, это реально было слабительное? Экспертиза что показала? У Шустова в крови сильнодействующих веществ не нашли, ты же в курсе. Я дополнительную назначил, в область, может, конечно, наши судмеды чего-то пропустили… но пока зацепок железных никаких нет. У нас сейчас полная туфта получается: есть один суицид, есть человек, который пропал без вести.

— Еще один есть, неизвестный. Самый первый.

— Но этот-то даже в розыске не числится.

— Ну да, — согласился я. — Проверял уже, похожих потеряшек нет по описанию. Так. А если он из другого региона? Может, заезжий кто-то был? Нужно по регионам клич бросить.

— Может, да может, и нет. Это все пока к делу не пришьёшь. Прокурор мне голову снимет за такие дела, а твой алкаш на допросе что угодно может наговорить. Ты сам-то посмотри на него. Вон был случай у меня, один дебил в убийстве признался. Я говорю, ты кого убил? Кеннеди — отвечает, — он помотал головой и добавил: — Принеси мне доказательства, Макс, реальные, тогда и поговорим.

— Ох, какие мы мудрые, — процедил я зло. — Ты следак или кто?

— Макс, у меня своих дел выше крыши. Мне не до этой байды сейчас. С этим Валетом знаешь, какая волна пошла? Половина администрации завязана, все ниточки тянутся, Бульдог этот московский копает везде. И у нас в следкоме проверки за проверками, все отказные материалы переворошили, старые прекращенки вытащили. Мне сейчас строгач корячится, а ты мне ещё эту ерунду подсовываешь.

— Это не ерунда, Женя, — я ощутимо повысил голос. — Это серьёзное дело, я как опер тебе говорю.

— Опер? — он устало усмехнулся. — А давно ты у нас опером-то работаешь? Без году неделя, а уже всех учишь.

— Без разницы. Будешь возбуждать?

— Нет, извини, не буду. На основании показаний одного чудика дело не возбуждают.

— Тогда возбуди хотя бы похищение, угрозу убийством. Его же в лес увозили и заставляли копать.

— Конечно, заставляли. А травмы есть? Телесняки сняты? Свидетели? Кто-то видел, как его увозили? Мотив какой-то был? Может, он кому-то должен был? Нет. Кто-то ему раньше угрожал? Нет ничего этого! Любой придурок может сказать, что его похитили и в лес возили.

— Давай сделаем осмотр, найдём ту яму в лесу, — предложил я из чистого упрямства, уже понимая, что аргументы тают на глазах.

— И что нам это даст? Может, там червей рыбаки копали?

— Ну конечно, червей, — процедил я, еле удерживаясь, чтобы не обматерить следака. — Всё ясно с тобой, Женя.

Паук помолчал немного, а потом уже мягче произнёс:

— Макс, без обид. Сейчас не до этого. Слишком странная ситуация. По минимуму зацепок-то. Столяров этот найдётся, куда он денется. Был бы ребенок или старик, я бы возбудил. А тут пока материал проверки остаётся. Если не найдётся, конечно, будем искать и возбуждать, но серию мне никто не даст объединить на таких мутных основаниях. Я же не сам по себе работаю. Сам понимаешь.

— Ладно, понял тебя, Женя, — процедил я сквозь зубы. — Будут тебе доказательства.

— А вообще, Макс, ты бы сейчас не лез, — чуть мягче добавил Паук. — Мы и так по лезвию ходим. Сметанин этот московский копает везде. Видел, кого он подтянул? Заместитель мэра у него сегодня на допросе был, кипиш в городе огромный, выше гор. Всё вскрылось. Сейчас ходим по ниточке, дёргаться не время.

Я повернул голову и увидел, как из здания вышел представительный мужчина в дорогом костюме, направился прямиком к машине. Это был заместитель мэра. Следом вышел сам Бульдог, закурил и пристально, косо посмотрел в нашу сторону, потом глянул на мою «Ниву», где нахохлился перепуганный поэт, и вернулся в здание.