Последний Герой. Том 3 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Ёрничаешь? — проговорил он, но уже без особой уверенности, скорее по привычке.

— Да нет, Владимир Ильич, просто стараюсь, — снова ответил я спокойно. — Кстати, мне тут сказали, можно уже рапорт писать на перевод в розыск.

— Завтра выйдешь и напишешь, — недовольно проговорил подполковник.

— А можно сегодня? А то Семен Алексеевич спросит — ну что Яровой, написал рапорт? А я тогда что отвечу?

Он посмотрел на меня задумчиво и недоверчиво, как-то оценивающе, словно пытался просчитать последствия моего перевода в уголовный розыск. Затем неохотно пошарил по столу, протянул мне чистый лист бумаги и пробурчал:

— Завтра ты на работу выходишь, а сейчас ещё больничный у тебя. Какой тебе перевод прямо сейчас?

— Так я завтрашним числом и напишу, — пожал я плечами, уже доставая ручку и придвигая листок ближе.

Он нехотя махнул рукой и указал на бумагу:

— Ну, пиши тогда. Пиши на имя полковника Мордюкова, 'с предложенной должностью старшего оперуполномоченного отдела уголовного розыска ОМВД России по Заводскому району согласен. Дата, подпись.

Я быстро и аккуратно заполнил рапорт, подписал его и отодвинул обратно к Зуеву. Он взглянул на листок без особой радости, словно уже представлял, как этот рапорт ляжет к нему на стол, и он, хочешь — не хочешь, вынужден будет дать делу о моем переводе ход. Но спорить с Мордой он явно не собирался.

Потом я, как бы вспомнив ещё что-то, почесал ухо и задумчиво добавил:

— А ещё мне там Оксана Геннадьевна сказала, вроде, на полиграф надо записаться заранее. Говорят, не сразу всё это делается, а по графику.

Зуев снова выдохнул раздражённо, взял какой-то толстый журнал, полистал страницы и задумчиво посмотрел в свои записи, явно ища свободные даты и время. Полиграф надо было проходить в медико-санитарной части главка, это была обычная процедура при переводе сотрудников, особенно если речь шла о вышестоящих должностях или предполагающих доступ к гостайне.

— Ладно, завтра с утра и пройдёшь полиграф, — с явной неохотой проговорил он наконец. — С утра в медсанчасть, там в кабинете психолога и спросишь, где полиграфолог. На десять утра у тебя будет тестирование. Быть как штык, понял?

Он вдруг заговорил со мной уже более охотно, без привычного своего раздражения, словно я, наконец, сделал что-то правильное и перестал ему мешать. Может, мне это и показалось, но в его голосе и поведении теперь сквозило какое-то облегчение, будто ему только что сняли с шеи тяжкий груз.

Я даже задумался, почему в нём произошла такая перемена. Но здесь, конечно, уже ничего не выяснишь.

— Ясно, Владимир Ильич, — сказал я, взяв папку со стола. — Разрешите идти?

— Иди уже, — коротко буркнул он, отмахиваясь от меня рукой и снова глядя в свой монитор.

Я вышел из кабинета, захлопнув за собой дверь. В голове мелькнула мысль, что Зуев явно не в восторге от моего перевода в розыск. Но это были уже его проблемы, а не мои.

Дверь кабинета кадров глухо хлопнула, отрезав Ярового от подполковника Зуева, и наступила тишина. Владимир Ильич раздражённо посмотрел на дверь, словно сквозь неё можно было увидеть уходящую спину наглого и непонятно почему ему не нравившегося лейтенанта. Нервно побарабанил пальцами по столешнице, щёлкнул мышкой в компьютере и открыл вкладку справочника МВД региона. Нужный раздел нашёл быстро, по памяти — он знал многие из этих номеров уже чуть ли не наизусть, хоть звонил туда нечасто, только по особым случаям.

Подполковник поднял трубку телефона, медленно и неторопливо набрал нужный номер и вслушался в длинные, протяжные гудки. Наконец на том конце ответили, и Зуев сразу заговорил бодро и наигранно весело, будто у него было хорошее настроение, и звонил он вовсе не по делам:

— Алло, это я! Привет-привет, дорогой. Да всё потихоньку, помаленьку. А как ты хотел? — хрипло хохотнул он в ответ, отвечая на какую-то шутку собеседника. — Ха, не дождётесь! Полковника получу? Ага, сейчас прямо. У меня должность подполковничья, тут пока не светит, дружище.

Он замолчал, выслушивая реплики на той стороне провода, улыбаясь и кивая, словно собеседник мог его видеть через телефонный аппарат.

— Слушай, я же тебе по делу звоню, — наконец перешёл он к сути вопроса, сбавляя голос до доверительно-тихого. — Там к вам завтра одного кандидата на полиграф и тестирование отправляют от нас. Ну, ПФЛ проходить и всё прочее. Ярового… Да нет, не Вова. Я-ро-во-го. Фамилия такая. Слышишь? Яровой, Максим Сергеевич. Молодой лейтенант, после школы милиции. Не, ничего особенного, штабной клерк, только вот вдруг резко на повышение идёт.

Зуев поморщился и чуть понизил голос, словно собирался выдать страшную тайну:

— Ты уж по старой дружбе, прошу, проверь-ка его с особым пристрастием. Ну, знаешь, как это бывает. Не наш он человек, не по духу, с гнильцой какой-то внутри. Не место таким в органах.

Он замолчал на секунду, прислушиваясь к словам собеседника. Тот явно был человеком прямым и грубоватым, потому что Зуев вдруг недовольно поморщился и почти резко перебил:

— Ну зачем сразу «завалить на ПФЛ»? Ты так грубо-то не выражайся. Просто отнеситесь с должным рвением при тестировании. Он на должность старшего опера в розыск претендует, понимаешь, а у меня чуйка, что он не того сорта человек. Поставь на него полиграфолога самого лютого своего. Пусть из него всю душу вытянет. Ну, может, и зарубят по полиграфу, кто его знает. Не нужен он нам, поверь мне. Такой человек всем нам аукнется.

Он помолчал, выслушивая высказывания, и снова встрепенулся, чувствуя, что собеседник колеблется:

— Да я-то что могу? Это не моё решение. Тут сам Мордюков за него вписался, непонятно вообще, почему. Нет, не блатной. Обычный лейтенантишка. Говорю же, после школы милиции. Да, штабник, а теперь вдруг в опера лезет, в розыск, понимаешь?

Снова пауза, затем Зуев выдохнул облегчённо и кивнул:

— Ну всё, договорились, дружище. Спасибо тебе огромное, выручишь — я тебя потом на рыбалочку с шашлычком приглашу, с меня причитается. Ну, давай, счастливо.

Он положил трубку на место и с глубоким, удовлетворённым кряхтением откинулся на спинку своего кресла. Несколько секунд он молча смотрел в потолок, с довольной, даже хитрой улыбкой потирая руки, будто только что удачно провернул какую-то серьёзную и выгодную сделку.

Потом подполковник снова щёлкнул мышкой, открыл свою любимую «Косынку» и принялся раскладывать карты, теперь уже с ещё большим удовольствием и азартом. И хотя он не выиграл ни разу за следующие полчаса, настроение у него от этого ничуть не испортилось.

Потому что важную игру он уже сегодня для себя думал, что выиграл.

Глава 13

Я остановился перед дверью кабинета с номером тринадцать. Символичная цифра. Я, конечно, не верил в приметы и суеверия, но для кабинета штатного полиграфолога МВД — номер действительно неподходящий. Тут волей-неволей подумаешь о всяких знаках судьбы, роках и прочей херомистике, в которую оперативники обычно не верят. Или делают вид, что не верят.

Постучал громко, коротко и вежливо.

— День добрый, я на тестирование, — произнёс я, приоткрывая дверь.

За столом сидел полиграфолог. Сутулый, лысеющий мужик неопределённого возраста с жидкой причёской и нелепыми, такими же жидкими усами, которые росли у него как-то в стороны и казались наклеенными. Взгляд был въедливый, липкий, как будто он уже заранее подозревал тебя в обмане и собирался на месте разоблачить.

Одет подчеркнуто бедно и неаккуратно. Старые, давно потерявшие цвет брюки, некогда белая рубашка, ставшая серо-жёлтой после сотни стирок. Галстук отсутствовал, верхняя пуговица на воротнике рубашки расстёгнута, обнажая мерзкую шерстку с проседью. Сам, вроде, и не полный, но живот — выпирающий и бесформенный, как будто под рубашкой лежал огромный комок мокрой ваты. Вообще вся фигура его выглядела какой-то амебной, будто он всю жизнь просидел в этом полутёмном кабинете, высасывая из людей энергию и радость жизни через проводки своей шайтан-машины.