Что же купить девушке, чтобы она оценила, причём девушке и знатной, и богатой? Очень сложная задача, однако, если долго думать, то всегда можно придумать что-то интересное.
У меня с собой имелись все мои документы, в том числе и наградные на орден Анны четвёртой степени «За храбрость». По пути мне попался ювелирный магазин, на стекле которого висел рекламный проспект, где говорилось, что для кавалеров имеются в продаже наградные знаки империи, но при покупке необходимо обязательно предъявить удостоверяющие награду документы, туда я и зашёл.
— Что желает молодой человек?
— Здравствуйте. Я желаю ювелирную копию знака ордена Анны четвертой степени.
— А, «клюкву»… В каком исполнении?
— В самом дорогом.
— В самом дорогом нет в наличии, только на заказ, придётся подождать три дня. Если же устроит более недорогой вариант, то мы можем это быстро устроить.
— Да, давайте то, что есть, сколько стоит, и не слишком ли получится дешёвое исполнение?
— Нет-нет, дешёвым уж точно не будет, мы боремся за каждого клиента, поэтому нам невыгодно делать дешёвые вещи. Предлагаемый вам вариант усеян мелкими рубинами с покрытием горячей эмалью на красном и белом золоте, такое исполнение имеется, но по размерам он совсем небольшой.
— Меня устраивает данный вариант и хорошо бы вложить его в медальон.
— Медальон серебряный или золотой?
— Из белого золота.
— Сделаем, а насколько вы платежеспособны, сударь?
— В пределах пятисот злотых я готов заплатить, но мне надобно увидеть орден.
— Сию минуту!
Клерк позвал кого-то, крикнув в дверь, что находилась за его спиной, в ответ высунулась голова неизвестного мне юноши и, выслушав, что нужно сделать, сразу же исчезла, явив через несколько минут мне набольшую коробочку.
— Вот, пожалуйте, сам знак ордена, и мне хотелось бы увидеть документы, удостоверяющее право на получение его.
— Да, вот они, — достал я из внутреннего кармана плотную маленькую книжицу красно-синего цвета с золотым тиснением.
Пока я рассматривал действительно совсем небольшой знак ордена, клерк внимательно изучил удостоверение, сверил с моим же паспортом и, окончательно удостоверившись в подлинности, вернул мне обратно оба документа.
— Ну как, устраивает?
— Да, теперь мне нужен медальон, чтобы вложить знак в него, оставив на память.
— Принято, кому адресован подарок?
— Девушке.
— Ясно, сделаем, нужно подождать час, у вас есть время?
— Да, я подожду.
— Прекрасно, а пока вы можете выпить чашечку чая за счёт нашей лавки. Чай китайский, настоящий.
— Что значит настоящий? — опешил я.
— А вы-таки знаете, что весь чай к нам везут из Одессы, и везут, обманывая, смешивая его с опилками чайных кустов? Но в нашем заведении такой номер с кривлянием не пройдёт! У нас настоящий байховый чай из Закавказья, собранный руками юных девственниц из династии Рахат-Лукумов.
Я пожал плечами, ни разу не слышал о династии Рахат-Лукумов, но мне, собственно, и всё равно на эту династию. «И при чём тут девственницы?» — подумал я и пожал плечами.
— Если чай хороший, то не откажусь.
— Сию минуту.
Примерно через час мне вынесли небольшой знак ордена Анны, называемый в просторечье «клюквой», заключённый в овальный медальон, повешенный на тоненькую цепочку из белого золота.
— Ваш заказ, уважаемый, как чай?
— Как будто увидел тех девственниц, что собирали его, и каждая прожила не меньше сорока лет, бережно срывая нежные листочки на крутых склонах седых гор.
Гм, продавец так и не понял, сказал я правду или это имелся в виду сарказм, но сделал вид, что поверил. На самом деле сам чай оказался так себе, но мне хотелось занять себя и вкус чая я на самом деле практически не чувствовал. Просто терпкий знакомый напиток и всё, да мне по большей части всё равно, я и кипяток могу голый пить, особенно в таком состоянии.
В это время мне вынесли медальон, в центре которого поместили знак ордена, всё оказалось сделано очень аккуратно и красиво, так что я на радостях похвалил сразу всё.
— Заказ хороший, чай неплохой, сколько с меня?
— Благодарю! За сам орден двести злотых, плюс скидка в двадцать злотых, как участнику боевых действий и гражданину, медальон стоит сто пятьдесят плюс работа мастера в сто двадцать злотых, итого с вас четыреста пятьдесят злотых.
— Понял, я забираю.
— Очень рады, спасибо! А вот к нему в подарок от нашей фирмы «Далгоёж и сыновья» — чехол для медальона.
— Благодарю! — я забрал чехол с медальоном и вышел из магазина, крепко сжимая его в руке.
Поймав извозчика, я сообщил ему направление к имению генерал-губернатора, чем вызвал любопытный взгляд.
— К генерал-губернатору изволите ехать?
— Тебе-то что, любезный? — я был не настроен на разговор.
— Да мне всё равно, моё дело маленькое, однако я слышал, что его чуть не убили?
— Я тоже слышал, — насторожился я, по-прежнему держа статус хмурого анонима.
— Да уж, а так он вроде как выжил и в больнице лежит, не слышали?
— Не знаю, меня пригласили к одному из гостей графини, чтобы поговорить об инженерной мысли и перспективах развития фал центрического неорганического себявыдвижения.
— Ага, говорить по-научному это хорошо умеешь, уважаю.
— Да, но не особенно, когда не знаешь о чём говорить.
— Так вы же студент, вас учат всему в академиях ваших?
— Да. Потому и пригласили, поговорю и назад поеду, гостить у родственников.
— А, ну тогда, конечно, тогда можно и поговорить.
Я кивнул, но больше своим мыслям, чем извозчику с его неуёмным и несколько настораживающим любопытством.
— А граф-то в больнице? — всё не отставал он.
— Наверное, — пожал я плечами, — я не вдавался в подробности, главное, что спасся, а дальше, что да как, то не моего ума дело.
— Оно и верно, меньше знаешь — больше живёшь.
— Да, я тоже этого мнения.
Извозчик всё порывался спросить ещё что-то, но я скорчил недовольную гримасу, и он отстал, а я запомнил, как его рожу, так и лошадку с повозкой, и номер её, на всякий случай. Подъехав к имению генерал-губернатора, я расплатился с извозчиком, долго споря о стоимости проезда, буквально торгуясь за каждую копейку. Проезд стоил сорок пять копеек, в другое время я бы сунул ему полтинник и забыл о том, но въедливые вопросы извозчика меня изрядно разозлили.
Я долго отсчитывал копейки, вызывая глухое ворчание мужика, демонстрируя свою скупость и нищету, наконец, последняя копейка отыскалась в другом кармане и перекочевала в руки извозчику. Спрыгнув с коляски, я подошёл к ограде и нажал на входной звонок на воротах, терпеливо ожидая, когда ко мне выйдет кто-то из охраны, хотя мог бы зайти и так, но не захотел этого делать на глазах извозчика.
Ждать мне пришлось недолго, вскоре калитку открыли, я вошёл в имение и не успел поприветствовать графинь, как меня вызвали к телефону. Звонил мне, как оказалось, ротмистр Радочкин. Разговор с ним не занял много времени, оставив после себя двойственное впечатление: с одной стороны — меня не забывали, а с другой — меня теперь, получается, по каждому поводу будут рвать на части, не давая задержаться на пару дней рядом с любимой девушкой?
Да, грехи наши тяжкие, получается, что решить вопрос всей моей дальнейшей судьбы откровенно мешают вовсе не враги, а соратники. Однако всем на то в общем-то глубоко и сильно всё равно, у них дела государственной важности, что там мелкие делишки недоучившегося студента⁈ Повесив трубку обратно на рычаг, я поморщился, как от зубной боли. Не люблю отказывать, а здесь по-другому не получается. Закончив разговор, я отправился обратно к графине.
— Как вы съездили, барон?
— Удовлетворительно, уговаривали уехать, как можно быстрее, в Павлоград.
— Понятно, и что же вы?
— Я уведомил, что раньше, чем послезавтра, не смогу. По этому же поводу и звонили.
— Вот как⁈ — графиня села поудобнее и начала рассматривать меня более внимательно, Женевьевы с ней в комнате не оказалось, что в чём-то даже облегчало разговор.
