Ирландия. Тёмные века 1 (СИ) - Сокол Артем

Я подошёл к ближайшему сундуку, откинул крышку. Внутри, поверх потрёпанных свитков, лежали крошечные косточки и мышиный помёт. Пергамент был изъеден, буквы местами исчезли, будто их слизал язык времени. Сердце сжалось. Эти книги пережили войны, набеги, пожары — и теперь гибли от сырости и грызунов.

— Как же так получилось? — спросил второй монах, Маэл. Он провёл пальцем по странице, и она рассыпалась в труху.

— Последний хранитель умер десять лет назад, — ответил третий, Брох, самый старший. — С тех пор сюда заходили только за конкретными книгами. Остальное... — он развёл руками.

Я медленно обошёл помещение. Пол под ногами местами прогибался, доски сгнили. В углу, где тень была гуще всего, из щелей росли странные бледные грибы. Их шляпки напоминали уши мертвеца. Воздух был настолько влажным, что я почти чувствовал, как вода оседает у меня в лёгких.

Но хуже всего были книги. Сотни, может даже тысячи трудов — по медицине, астрономии, истории — лежали в беспорядке, покрытые плесенью. Некоторые свитки слиплись так, что разъединить их было невозможно.

— Это не библиотека, — пробормотал я. — Это склеп.

Мы вынесли несколько сундуков в коридор, чтобы оценить ущерб. Когда я развернул один из свитков, перед глазами всплыли строки на латыни: «De architectura» — трактат об архитектуре. Часть текста была утеряна, но схемы... схемы сохранились. Я замер, глядя на чертежи дренажных систем и вентиляции. В прошлой жизни я построил три дома, не сам конечно, руководил рабочими. Я знал, как бороться с сыростью и мышами. Я отправился в скрипторий писать проект преобразования библиотеки.

Вечером, после игры в шахматы, я развернул перед аббатом свой проект. На пергаменте были наброски: полки, приподнятые над полом, чтобы избежать сырости и мышей; каменные желоба вдоль стен для отвода воды; узкие окна под потолком для циркуляции воздуха. И главное — печь. Небольшая, но достаточная, чтобы поддерживать тепло и сухость.

— Ты уверен, что всё это поможет избавиться от сырости? — спросил Колум, проводя пальцем по чертежу.

— Да, — ответил я твёрдо. — Если мы не приведём библиотеку в порядок, через пять лет от этих книг останется только прах.

Аббат задумался, его взгляд скользнул по шахматной доске, где наша партия так и осталась незавершённой.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Ты получишь всё, что нужно. Но... — он поднял палец, — если через месяц я не увижу результата, работы прекратятся. Монахи нужны в поле и на молитве, не только среди книг.

Я кивнул, сдерживая улыбку. Месяца мне хватило бы и с лихвой. На следующий день мы начали с самого страшного — разбора завалов. Выносили сундуки, сортировали книги: те, что ещё можно спасти — в одну стопку, те, что рассыпались от прикосновения — в другую. Брох скорбно качал головой, глядя на уничтоженные труды.

— Здесь была «Хроника Бриана», — прошептал он, поднимая обрывки пергамента. — Её писали сто лет...

— Мы сохраним то, что осталось, — пообещал я, хотя сам не был уверен.

Маэл и Эрн тем временем выскребали плесень со стен дубовыми скребками. Грибы в углу оказались ядовитыми — мы сожгли их на костре во дворе. К концу недели библиотека напоминала скелет — голые стены, пустые полки, но хотя бы без плесени. Мы выломали сгнившие доски пола и заменили их новыми, приподняв их на каменных опорах. Вдоль стен снаружи я распорядился пробить узкие желоба для стока воды — как в римских банях, которые видел на чертежах.

Самым сложным была печь. Я боялся, что открытый огонь в библиотеке — безумие, но без тепла сырость вернулась бы за неделю. Решение нашлось в трактате по архитектуре: небольшая печь с дымоходом, выведенным наружу. Камни для неё мы брали из ручья — плоские, гладкие. Сложили её в углу, подальше от полок, которые тоже были моим новаторством, здесь книжных полок ещё не знали.

— Она не должна быть горячей, — объяснял я монахам. — Только тёплой, чтобы воздух не застаивался. Они кивали, но в глазах читалось недоверие. Никто из них не видел ничего подобного.

Через две недели библиотека преобразилась. Книги, которые удалось спасти, теперь лежали на новых полках, пропитанных лаком от жуков. И мыши не могли взобраться по обработанной лаком поверхности, просто соскальзывали, это я проверил, выловив пяток и поместив в обработанное деревянное ведро. Воздух больше не был спёртым — через узкие окна под потолком гулял ветерок. Печь тлела в углу, достаточно было топить её раз в сутки и сырость отступала.

Аббат пришёл на проверку в конце третьей недели. Он медленно прошёлся между полок, трогал стены, нюхал воздух. Потом подошёл к печи, протянул к ней руки.

— Ты был прав, — сказал он наконец. — Здесь теперь... как в Риме, должно быть.

Я рассмеялся.

— Надеюсь, лучше. В Риме было много пожаров.

Колум улыбнулся, затем его взгляд упал на стол, где лежали спасённые книги. Среди них был и трактат «De Natura Rerum» — тот самый, где упоминался «электритас».

— Ты сделал больше, чем обещал, Бран, — тихо сказал аббат. — Эти книги... они теперь проживут ещё сотни лет. Может, и больше.

Я кивнул, глядя на полки. Это была победа. Маленькая, но важная. В мире, где викинги жгли монастыри, а знания терялись навсегда, я сохранил хотя бы часть.

— Спасибо, — сказал я. — Но это только начало моей работы.

Аббат поднял бровь.

— Какое ещё начало?

Я улыбнулся и подошёл к одной из полок.

— Теперь, когда книги в безопасности, их нужно переписать. Все. Пока оригиналы ещё целы.

Колум задумался, потом рассмеялся.

— Ты неугомонный, Бран. Ладно. Завтра пришлю ещё переписчиков.

Он повернулся к выходу, но на пороге остановился.

— А печь... — добавил он. — Не спали нам библиотеку.

— Не спалю, — пообещал я.

Когда дверь закрылась, я остался один среди спасённых книг. Впервые за долгое время я почувствовал, что делаю что-то важное. Не просто выживаю — а строю. Как в прошлой жизни там я строил компании, здесь сохраняю знания.

Аббат ещё не назначил меня смотрителем библиотеки, но я надеялся, что за этим дело не станет, других приемлемых кандидатур у него не было. Я закрыл продухи вентиляции, чтоб утренний туман не проник в помещение и с чувством хорошо выполненной работы, отправился в свою келью спать.

***

Прошёл год с моего появления в этом мире, аббат назначил меня библиотекарем, наверное, я был самым юным за всё время на этой должности. Но с карьерным ростом росли и проблемы, которые приходилось решать.

Пергамент. Казалось бы, что может быть проще? Кожа овцы, козы, телёнка — вымоченная, растянутая, отполированная до гладкости. Но в этом и была проблема. На одну книгу уходили шкуры десятков животных. А у нас в монастыре не было ни великих стад, ни денег, чтобы закупать их у крестьян.

— Без пергамента библиотека умрёт, — сказал я аббату, разложив перед ним испорченные плесенью свитки. — Мы спасли стены, но теперь нужно спасти знания.

Колум сидел за своим столом, перебирая четки. Его лицо, обычно спокойное, сейчас было напряжённым.

— Я знаю, Бран. Но монастырь Глендалох не богат. Все наши доходы идут на подать Риму.

— А если попросить отсрочку? Хотя бы на год?

Он покачал головой.

— Нет. Это не просто деньги, Бран. Это наш долг. Если мы перестанем платить — нас исключат. А без защиты Рима викинги сожгут монастырь за неделю.

Я сжал кулаки. Глупость. Рим уже давно не мог защитить сам себя, не то что других. Но спорить было бесполезно — в этом вопросе аббат был непреклонен.

***

Тепло от печи мягко расходилось по помещению, а свет свечей отражался в лакированных дубовых полках. Я привык к этому уюту, к тишине, прерываемой лишь шелестом пергамента. Библиотека стала моим убежищем, местом, где я мог забыть о жестокости этого мира. Но сегодня всё было иначе. В руках я держал свиток, который мог многое изменить.

Я нашел его случайно, разбирая старые записи в дальнем углу. Кожа была потрескавшейся, края обгоревшими — видимо, его спасли из какого-то пожара. Но текст сохранился. И когда я начал читать, то понял: это было решение. Решение проблемы, которая мучила меня уже несколько недель.