Стародум. Книга 2 (СИ) - Дроздовский Алексей

— Есть тут кто-нибудь? — шёпотом спрашивает Никодим.

Никакого ответа.

Он бы и сам не ответил десять лет назад, когда сидел в подобных условиях. Страх перед Стихарём затмевал всё, мешал рационально мыслить. Выход из подвала казался невозможным, а любое спасение — ловушкой мучителя. Быть может пленник перед ним попросту видим в Никодиме очередной хитроумный ход Стихаря, чтобы испытать верность.

— Если тут кто-то есть, — продолжает Никодим. — Ответь, я выведу тебя наружу. Меня самого в детстве держал этот изверг, но я сбежал. Это я оставил ему след на его гнусной голове.

Снова никакого ответа.

Вскоре в подвале становится достаточно светло: сверху, над деревянным люком, появляется небольшой летающий огонёк. Это Светозара смогла пустить по воздуху сгусток огня, чтобы подсветить погреб. Сама она стоит снаружи, а огонь даёт ему.

Полученного света оказалось достаточно, чтобы разглядеть всё, что находится вниз. Лук и чеснок, сплетённые в косы, морковь, репа, сушёные грибы и ягоды, зерно, копчёная рыба, дёготь в маленьком бочонке, кое-какой сельскохозяйственный инструмент. Никаких пленников. Тут нет ни лежанки, ни миски для еды, никаких следов пребывания запертых детей.

Если в доме нет второго подвала, то Стихарь никого здесь не держит в плену. Да и не держал скорее всего.

Тогда понятно, почему он после вечерней службы сразу поднялся на второй этаж — в спальню. Будь у него пленник, он бы отправился его покормить. В заточении у Стихаря еда всегда была один раз в день: вечером, когда изверг возвращался со своих дел.

— Ну и славно, — с облегчением выдыхает Никодим в сторону пустого подвала. — Хорошо, что здесь никого нет. А теперь надо убираться.

Потребовалось совсем немного времени, чтобы подняться наверх и незаметно выйти из дома. Хорошо быть лазутчиком, когда умеешь проходить сквозь двери, не открывая их.

— Там в погребе никого нет, — произносит Никодим.

— У него может быть пленник в другом месте.

— Нет, я так не думаю. Не смотря на все свои пороки, Стихарь очень пунктуален. Если бы он похитил какого-нибудь мальчишку, то вечером отнёс бы ему что-нибудь поесть. Он всегда это делал, а пропускал только те дни, когда был слишком далеко.

— Какой заботливый…

— Да уж.

— Может, он исправился? Решил стать нормальным человеком.

— Не-ет, такие люди не исправляются. По крайней мере не по своей воле. Чтобы измениться, им нужно сильное внешнее вмешательство. Мой удар глиной по голове — не стал таким. Как мы знаем, этот ублюдок был в Киеве уже после того, как мы расстались, и там у него был пленник. Так что нет. Он всё такой же кусок дерьма, как и раньше.

— Давай сожжём этот дом, — с улыбкой предлагает Светозара. — Сделаем из этого пердуна мясо на огне.

В лице девушки Никодим видит ту самую злорадную улыбку, которую он стал иногда замечать после того, как она ненадолго получила девятую ступень в Стародуме. С тех пор Светозара часто хочет что-нибудь сжечь и посмотреть, как это горит.

— Рано. Сначала он должен вспомнить меня. Хочу, чтобы его лицо вытянулось от страха в тот момент, когда он поймёт, кто перед ним стоит.

— Странно, что он не узнал тебя там, в церкви. Хотя…

— Что хотя? — спрашивает Никодим.

— Когда наши мужики нашли тебя возле Вещего, худого и больного, ты был… другим. Серая кожа, длинные лохматые волосы, лицо как у мертвеца. Повадки как у животного. Ты тогда и ты сегодня — два разных человека.

— Я тоже так считаю.

— А ещё ты говорил, что никогда не выходил из подвала.

— Да, два года в нём сидел.

— Значит, Стихарь никогда не видел тебя в нормальном свете.

Немного поразмыслив, Никодим пришёл к выводу, что так даже лучше. Ему выпала возможность поговорить со своим мучителем так, будто они никогда не встречались. Месть всегда лучше подавать неожиданно.

Поскольку на дворе уже глубокая ночь, а ночевать негде, они решили найти прибежище в первом подходящем месте. Таким как всегда оказался сеновал ближайшего дома.

Совершенно обессиленный, Никодим падает на мягкий стог и закрывает глаза. В его теле осталось ещё много энергии, но умственно он вымотался так, будто несколько дней подряд переводил греческие тексты сначала на русский, а затем на латынь. После чего ещё и пересчитывал все запасы в селе, которые они заготовили на зиму. Уже перед тем, как окончательно провалиться в сон, он чувствует, как его губы растягиваются в улыбке.

Очень хорошо, что подонок Стихарь оказался жив. Уж он-то ему устроит! Собьёт смиренную спесь с его лица, обнажит его перед всем миром. Все увидят, что собой представляет этот добряк и душа компании.

Глава 22

Ночь пролетела в одно мгновение.

Никодим закрывает глаза, и почти сразу же его будит Светозара.

— Просыпайся, — велит девушка. — Скоро хозяева дома проснутся. Не хочу, чтобы они нас увидели.

— Чёрт, а мне так хорошо спалось!

Первым делом они идут к озерцу, находящемуся поблизости, чтобы привести себя в порядок и раздобыть еды, если получится. К счастью, ягод в лесу полно: живот набить трудно, но вкусно поесть — вполне.

Деревня Тишай оказалась очень странная. Мало того, что тут все жители ходят на службу, так ещё и здороваются друг с другом простым кивком головы. У них в Вещем было принято орать друг другу с двора во двор, издали махать руками, спрашивать как дела, громко смеяться. Здесь же кивок и никаких слов.

Дальше — больше.

Во время работы люди поют песни, да не всякие частушки бродячих менестрелей, а церковные: молитвы и псалмы, переделанные в ритмичные тексты. Даже в Киеве, где много храмов, не такие религиозные жители.

Никодим со Светозарой идут по дороге, пролегающей мимо ряда домов, и все люди Тишая их приветствуют с улыбками. Конечно, добрый христианин и должен себя так вести. Книга Левит из Ветхого завета гласит «… не имей злобы на сынов народа твоего, люби ближнего своего, как самого себя». Иисус называл это второй важнейшей заповедью. Марк писал, что «иной большей сих заповеди нет», Павел так же, что «все другие заповеди заключаются в сем слове». Но при этом никто никогда эту заповедь не соблюдал.

Они посетили уже два больших города, кучу деревень и сёл. По больше части это были обыкновенные поселения, с нимчем не примечательными людьми. Никто не встречал их с радостью, не угощал путешественников хлебом и квасом. Что, в общем-то, нормально. С чего это нормальным людям раскланиваться перед незнакомцами?

Старые книги говорят о любви к ближнему, но никто её не испытывает на самом деле. Уж слишком суров и безумен этот мир, чтобы следовать данному правилу.

Здесь же совершенно посторонних людей встречают с радостью, как своих. Хорошо же их Стихарь воспитал! На удивление убедительный человек оказался, раз сумел вбить в деревянные головы основные христианские принципы, которые многие игнорировали. Среди которых и «гостеприимство не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство ангелам».

Следуя мимо приветственных лиц, Никодим даже растерялся. Внезапное радушие выбило его из колеи. Идёт с глупой улыбкой, машет рукой, и не понимает, правильно ли делает.

У Светозары же и вовсе вытянулось лицо. Она даже не подозревала, что христиане могут быть такими добрыми. В её понимании христианство — это все те армии, что ходили за море в крестовых походах отвоёвывать святыни Господни. Игнатий о них рассказывал. Теперь же она увидела его таким, каким оно изначально затевалось. Гляди, ещё сама отречётся от старых богов.

— Смотрю, вы ещё здесь? — спрашивает старушка на лавочке. — Решили у нас в гостях побыть?

Кажется, они видели её вчера в церкви.

— Да, ещё на денёк, — отвечает Светозара.

— Оставайтесь сколько надо.

— У нас здесь спокойно, — подтверждает старичок поблизости. — Добрым христианам у нас рады.

— Я из почитателей старых богов, — как бы извиняясь, произносит девушка. — Перун, Велес…