Стародум. Книга 2 (СИ) - Дроздовский Алексей

— Ничего, у нас и язычникам рады. Главное, чтобы человек чист душой был, а на путь истинный он всегда стать может.

Кажется, что-то такое Никодим слышал от Стихаря в детстве. Эти люди повторяют его речи, но не голословно, а принимая их близко к сердцу. Они на самом деле рады здесь и язычникам. Христианство, опять же, всегда гласило, что идолопоклонники могут сменить взгляды и возлюбить Господа. Все их прегрешения будут прощены. Однако ярые христиане по всей Руси сильно недолюбливают язычников, даже Игнатий в Вещем, хоть и не признаётся в этом. Только здесь Светозара смогла легко подойти к церкви, и кровь не полилась у неё из ушей и глаз.

— Так и должно быть? — спрашивает Светозара.

— Наверное, — неохотно соглашается Никодим. — Если все эти люди — христиане, то я никогда не видел настоящего христианства прежде.

Однако оставаться здесь и восторгаться тем, как Стихарь направляет на истинный путь местных крестьян, они не собираются. В эту деревню они пришли с конкретными целями: разоблачить лицемера, напугать его до полусмерти, заставить пожалеть о всём содеянном. Ну и очистить этот мир от существования такого ужасного человека, само собой.

Всё к этому ведёт.

Из Тишая они не уйдут, пока Стихарь не отправится прямо в ад. В то место, о котором он должен много чего знать.

— Где нам найти вашего попа? — спрашивает Никодим у девчушки, носящейся по двору возле небольшого домика.

— Там, — пищащим голосом отвечает мелкая, указывая в сторону поля.

Чуть в стороне находится крепкий деревянный стол. Такой длинный, что может уместить чуть ли не всю деревню. Вокруг него уже возится целая толпа с тарелками, кружками, кувшинами.

— Здесь что… намечается какая-то свадьба? — спрашивает Светозара

— Не уверен, — отвечает Никодим.

— Очень похоже на большое празднество. Вон сколько столов составили.

— Вчера было темно, поэтому ты не увидела, но эти столы стояли тут ещё вечером. К тому же посмотри, они все одинаковые. Сегодня здесь нет никакого праздника, они просто любят завтракать все вместе.

— Как это? Собираться всей деревней, чтобы просто поесть?

— Похоже на то.

— Тогда это всё равно праздник, — заключает Светозара. — Праздник, который проводится каждый день.

В немом изумлении Никодим стоит и смотрит, как со всей деревни к столам стягиваются люди, рассаживаются по местам. Настроение стоит совсем не праздничное: это всего лишь обыкновенный завтрак, за который последует долгий день тяжёлой работы. Тем не менее они всё равно собираются, чтобы принять пищу все вместе, это уже говорит о их желании быть одним дружным обществом. Даже не хочется разрушать такую замечательную атмосферу единения…

Вскоре появляется и сам Стихарь.

Медленно шагает со стороны своего дома, пока остальные люди следят за его приближением. За длинным столом стихают разговоры, все ждут прибытия попа. Кажется, своим влиянием он стал для них не просто человеком Господа, но кем-то вроде наставника, или даже старосты. Во взглядах чувствуется безграничное уважение.

— Чего стоите? — кричит им худой мужчина с бородой чуть ли не до пупа. — Идите за стол!

— Мы же не из Тишая, — громко отвечает Никодим.

— Здесь все могут есть! Всем пришлым рады!

Немного помявшись, к столу направляется Светозара, а следом и Никодим. Не то, чтобы им сильно хотелось есть: ягоды в животе ещё не переварились. Однако им очень нужен повод поговорить со Стихарём, и завтрак за одним столом — подходит как нельзя лучше.

— Доброго всем утра, — произносит Стихарь, усаживаясь во главе стола.

— Доброго… — бурчат люди невпопад.

— Прежде чем начнём трапезу, возблагодарим Господа. Его любовь — большее, что у нас есть. Благодарность — большее, чем мы можем ему ответить. Ведь как говорится в книге Корифинянам, или вы едите, или пьёте, или иное что делаете, всё делайте во славу Божию.

Жители снова отвечают невпопад.

Еда на столе скудная: хлеб, репа, капуста. Ни кусочка мяса, ни рыбы, ни грибов, которых сейчас должно быть много в лесу. Люди принимаются есть, в молчании, без каких-либо разговоров.

Никодим отрывает краюху хлеба, ожидая, что на него начнут бросать неприязненные взгляды… но нет. Здесь и правда рады гостям. Люди посматривают на него с улыбками, причём делают это искренне: добрые морщинки появляются у них в уголках глаз.

«Простите», — пытается произнести Никодим, но у него горло пересыхает.

В последний раз, когда он заговорил в присутствии Стихаря, тот его так жёстко избил, что он несколько дней провалялся, не в силах подняться. У него внутри оказалась некая внутренняя преграда, не позволяющая голосу выбраться наружу рядом с этим человеком. Лаять — это да, он смог бы прямо сейчас.

На свете нет ни одной вещи, которой Никодим боится. Он легко смотрит в глаза смерти, не опускает головы при благородных, ни одно чудище не способно пошатнуть его самообладания. Холодная сталь у горла лишь развеселит его. Но Стихарь… только находясь рядом с ним он будто теряет все силы.

— Успокойся, — произносит Светозара и кладёт руку ему на плечо.

Как ни странно, но это слово помогло. Даже не само слово, а то, что оно означает: у него есть друзья, которые всегда придут на помощь. Он не один. Не наедине со своим злейшим врагом. Это дало ему ровно столько уверенности, чтобы заговорить:

— Давно вы в этой деревне?

Подумать только. Заговорил при Стихаре!

Мужчина бросает на него быстрый взгляд, после чего очень медленно отвечает.

— Не то, чтобы. Путь завёл меня в Тишай два лета тому. Я искал спокойное местно для жизни, и жители приняли меня как родного. Спасибо вам за это…

Значит, сукин сын не пришёл сюда напрямую из Киева. Два-три года он где-то болтался, прежде чем обосновался здесь. Какие ещё ужасные вещи он успел сотворить за этот промежуток времени?

— Вы — странствующий проповедник?

— Был им, — отвечает Стихарь с мечтательным выражением лица.

— Много земель обошли?

— Всю Русь, поди. В каждом княжестве побывал.

— И в Новгороде тоже? — спрашивает Никодим.

— Новгород… чудный Новгород. Надеюсь, моя жизнь продлится достаточно, чтобы я ещё раз навестил это замечательное место.

Подонок улыбается ему в лицо и даже не понимает, что они уже знакомы. Никодима одновременно трясёт от злости, и хочется спрятаться под столом от страха.

— Я жил в Новгороде, — произносит Никодим как бы невзначай. — Может быть, мы с вами даже пересекались.

— Ох, столько лиц, столько людей. Путь мой прошёл мимо тысяч и тысяч добрых христиан. Всех и не упомнить.

«Уж меня-то ты должен был запомнить, урод!» — хочется закричать, но Никодим сдерживается.

— Это да. Новгород — большой, всех людей за жизнь не запомнишь. Особенно со всеми этими варягскими торговцами, что плывут по реке. Кстати, мы только оттуда.

— Правда? — оживляется Стихарь. — Знаешь епископа Горана? Он — глава всей епархии. Высокий такой…

— Конечно. Кто ж из Новгорода не знает епископа Горана? Большой человек как-никак. Говорят, к нему сам апостол Пётр с небес спускался. А ещё, что он единственный знает, когда будет второе пришествие Христа.

— Хороший человек, мне удалось побеседовать с ним.

— Это не такое уж большое достижение. Епископ Горан, бывает, сам службы проводит. В такие дни с ним можно переговорить.

— Как там его здоровьице? Не почил, часом?

— Бодр как никогда. И это при том, что ему уже восьмой десяток…

— Восьмой десяток, — восторженно повторяет Стихарь. — Разве люди столько живут?

— Большие люди живут.

Стихарь отламывает маленький кусок хлеба и поднимает его вверх, как бы отдавая честь заметке Никодима. Только после этого он закидывает хлеб в рот. Несмотря на возраст, у него все зубы на месте. Скотина умудряется хорошо выглядеть даже в свои шестьдесят. Никодим глядит на него с едва сдерживаемым презрением.

Хорош уже ходить вокруг да около. Пора показать этому мерзавцу, кто он такой на самом деле.