Урожай Мабона - Сутягина Полина

– Надо снова так сделать, когда тыквы поспеют, – предложила Марта. – Вы осенью приедете?

– Не знаю, как родители решат, – Роджер не стал говорить, что сам не рвался сюда. Но если сказать, сразу будут вопросы, на которые он не готов отвечать даже брату и сестре, не говоря уже о новых знакомых. Хотя с Мартой было удивительно просто общаться. Раньше Роджер никогда не проводил столько времени с девочкой своего возраста, да и в целом со сверстниками. Может, это было бы не так уж и плохо – общаться с кем-то своего возраста?

Пока ребята перекусывали прямо на траве, между склонами потихоньку начали сползаться сизые сгустки. Словно выкипающая из кастрюли каша, они дыбились, и у пиков вдали темнели, наливаясь свинцом. Ребята не сразу заметили, как вдруг потемнело небо, и воздух заполнился тяжелой влагой.

– Надо бы собираться… – Марта с сомнением посмотрела на небо. – Может, успеем…

Но пока они укладывали все назад в корзины и сумки, тучи накрыли поляну тяжелым ватным одеялом, и по листьям и траве забарабанили крупные капли.

– Бежим! – крикнул Тео, подхватывая часть скарба. – Да не туда! За мной! – и бросился в другую от леса сторону.

– Куда он? – вслед за Мартой побежал и Роджер.

– К домику! – она крикнула на бегу. – К пастушьему домику!

Тео активнее замахал, направляя их путь: – Вы бегите! – Сам он остановился и свистнул собаке. – А я стадо в лощину сгоню и приду!

Еще до указаний хозяина дежурившая при стаде собака сама начала скучивать коров, а те, испуганные громом, мыча, бестолково бежали то в одну, то в другую сторону. Однако покрики и посвисты пастуха и настойчивость собаки погнали их в одном направлении, и стадо вместе с потоками дождя, хлынуло вниз по склону, скрываясь от вспышек и раскатов.

Ребята ринулись по становящемуся скользким от дождя холму. Очень быстро волосы и майка Роджера вымокли, он несколько раз поскальзывался на траве, и теперь на коленях красовались мокрые зеленоватые пятна. Марта оказалась куда проворнее и с легкостью бежала впереди к маленькому деревянному домику, показавшемуся за склоном.

Они влетели в однокомнатное помещение, выжимая рукава и стряхивая с волос дождь. Марта смеялась и, утерев лицо ладонью, подняла на Роджера веселый взгляд. Казалось, гроза совсем не напугала ее, а бег под грохот неба только раззадорил.

В комнатке были две узкие лежанки по стенам. На одной – матрас и вещи, другая зияла голой доской, а матрас от нее был подвешен комком к потолку.

– Это от мышей, – пояснила Марта, – когда тут никто не живет, все вещи надо подвешивать, а посуду переворачивать. Но сейчас тут ночует Тео.

Она поставила корзину на узкий деревянный столик у маленького окошка и тут же принялась закладывать небольшие поленья и щепу в печурку в углу.

Вскоре дверь резко распахнулась, и в домик влетел абсолютно вымокший Тео.

– В горах всегда так, – он сходным с сестрой движением утер лицо и потряс головой, орошая пространство брызгами, – только зазеваешься, а погода переменилась.

Быстро стянув с себя сырую рубашку, он бросил ее на пустующую кровать и надел другую, постарее и залатанную на локтях.

– Так, что у меня есть тут, – он стал рыться в вещах, и протянул большой шерстяной плед. – На-ка завернитесь и грейтесь.

Марта напоминала мокрую мышку с прилипшими к лицу прядями волос и облепившими руки рукавами платья. Она быстро нырнула под плед и помахала Роджеру.

– Да я в порядке, – чувствуя, как майка холодит тело, а мокрые носки – пальцы ног.

– Глупости, – девочка шагнула к нему и накинула на плечи крыло пледа.

Роджер мог чувствовать ее мокрое предплечье прямо вплотную к своему, а с другой стороны – прикосновение колючего пледа. На мгновение ему показалось, что плед и вправду сделал свое дело, и ему даже жарко, а в маленьком домике невероятно душно. Стоять так близко к другому человеку, тем более к девочке, было для него непривычно, одновременно хотелось выпутаться из занавеси пледа и ринуться прямиком под дождь и бежать, пока не достигнет дома. И в то же время все в нем как бы замерло, а от ступней все еще пробирался по телу неприятный холод.

– Вид у тебя ошалелый, – усмехнулся Тео, вовсю хозяйничая, развешивая рубашку на веревке под потолком и продолжая начатую сестрой растопку печки. – У вас что, в городе гроз не бывает? – Как в подтверждение его слов, окошко вдруг озарилось ярким светом, и через несколько секунд по склону прокатился мощный клокочущий раскат. – Ну все, теперь сидим тут, пока не пройдет. Почти над нами.

– А коровы там как же? – спросил его на это Роджер.

– А что коровам-то? А звери дикие как? Ничего, помокнут и высохнут, – пояснил Тео. – Я их в лощину согнал, чтобы молнией не схлопотали. Сейчас лить перестанет, схожу проверить.

Уолли сидел за столом, положив подбородок на распростертые по деревянной поверхности ладони, и с унылым видом наблюдал, как неспешно передвигается улитка, склизким телом перетекая по прозрачной стенке банки. За окном громыхало, и лила стена дождя.

Увидев нависшие над домом грозовые облака, практически цепляющиеся за печную трубу, фрау Кляйн сразу же эвакуировала внуков с улицы, не дав им даже немного промокнуть, к вящему неудовольствию Уолли. Он-то уже собирался скакать под грозой, о чем сообщил сестре еще до появления в поле видимости бабушки. Мэри-Лу против его плана не возражала, но когда подоспела фрау Кляйн, легко поддалась на ее уговоры, чем очень разочаровала Уолли.

– Ну вот почему? – с негодованием вопросил он в пространство кухни. – Почему я должен сидеть в четырех стенах, когда там такое творится?

За окном потемнело, будто шло дело к ночи, ливень громыхал по крыше, словно военный оркестр, а молнии озаряли мир под громовой аккомпанемент. Бабушка взволнованно расхаживала по кухне. Уолли обернулся к ней:

– Значит, Роджеру и этой соседской девочке можно, а мне нельзя? Это потому что мы с Мэри-Лу под рукой были? В следующий раз я тоже на верхние пастбища уйду!

– Только в сопровождении старших, – коротко пояснила бабушка.

– А как же Роджер пошел?! – Уолли резко выпрямился на стуле.

– Он и есть старший.

Издав рев отчаянья, Уолли повалился головой на руки.

– Ох, надеюсь, они укрылись где-нибудь… – пробормотала бабушка.

– Я тоже, – подала голосок Мэри-Лу, извлекшая из шкафа банку варенья, пока Уолли выяснял отношения.

Девочка взяла черпак и, набирая его не целиком, принялась заполнять эмалированный чайник водой из ведра.

– Какая молодец! – увидев это, заметила бабушка. – Давай помогу, – она подняла тяжелый для маленькой девочки чайник и поставила его на плиту. – Зажгу сама, ты пока не трогай спички.

– Кэт говорит, что когда переживаешь, надо сесть и выпить чая, – пояснила Мэри-Лу мотив своих действий.

– Кэт – это твоя подружка? – поинтересовалась бабушка.

– Ну да… Наша. Это наша знакомая ве…

Уолли обернулся и шикнул.

– Знакомая, – резко прервала себя девочка, с опаской глядя на брата и не очень понимая, почему Бену и родителям говорить можно, а бабушке нельзя.

– Наверное она права, – вздохнула бабушка, открывая деревянную хлебницу и снова бросая встревоженный взгляд за окно. – И кто мог подумать, что погода так резко изменится… Даже плащ ему не дала…

– Да не растает там Роджер! – Уолли сполз со стула и тоже подошел к окну, добавляя с завистью: – Сидит где-нибудь под елкой… со своей девчонкой! Кто бы мог подумать, что у Роджера подружка появится! – и весело усмехнулся.

– И не вздумай, – бабушка погрозила ему пальцем.

– А что? Что я вздумал? – он обернулся, хлопая глазами в наигранном удивлении.

– У твоего брата и так проблемы с общением, а если ты начнешь подтрунивать относительно общения с девочкой, ничего хорошего из этого не выйдет, – серьезно пояснила бабушка. – И не смотри так. Думаешь, я ничего не вижу и не знаю, если далеко от вас живу?

– Да все у него нормально… – протянул Уолли, но немного смущенно, – просто он книги больше, чем людей, любит.