Лекарь Империи 3 (СИ) - Лиманский Александр

Я почти дошел до гостиницы, когда мой телефон снова зазвонил. На экране высветилось имя «Величко».

— Ну что, анализы пришли? — спросил я, ответив на вызов.

— ИЛЬЯ! — вместо ответа услышал я панический шепот. — Я не мог при Шаповалове говорить! Тут полная задница, Илья! Я ничего не понимаю!

Меня как холодной водой окатило.

— Так, спокойно. Что случилось?

— Зацепин! Твое лечение не помогает ему! Вообще! Ему стало только хуже! Он кашляет без остановки, почти не переставая, говорит, что задыхается! Он за два дня похудел, осунулся! Я не знаю, что делать, он меня скоро взглядом съест!

Что за черт⁈ Моя самая очевидная теория провалилась. Гастрит есть, а лечение от него не помогает. Легкие чистые, а кашель как у туберкулезника в последней стадии.

— Семён, успокойся, — я заставил себя говорить ровно, хотя в голове уже лихорадочно перебирал варианты. — Значит так. Прямо сейчас отменяешь ему все, что я назначил. И немедленно отправляешь его на КТ легких с высоким разрешением. Скажи рентгенологам, что подозрение на интерстициальное заболевание. И звони мне сразу, как только будет на руках заключение.

— Понял! А… а Зинаида Кирилловна?

— Что с ней?

— Анализы на кальций и паратгормон пришли! Они в норме! Полностью! А ей еще хуже! Она почти все время спит, практически не реагирует, в сопоре!

Проклятье! Как же не хватает сейчас глаз моего пушистого шпиона! Если бы он мог заглянуть к ней в мозг, как Фырк… Но придется по старинке.

— Семен, нам нужно заглянуть ей в голову, раз анализы чистые. Отправляй ее на МРТ головного мозга с контрастным усилением. Мне нужно исключить опухоль, метастазы или признаки атрофии коры. Пусть нейрорадиологи дадут самое подробное описание, какое только возможно.

— МРТ с контрастом? Но это же…

— Семен! — рявкнул я в трубку. — У тебя там пациенты, возможно, умирают! Почему ты сразу не позвонил, когда увидел, что ей хуже⁈ И что анализы в норме⁈

— Я… Шаповалов же сказал… он говорил, что тебе нужно сосредоточиться на экзаменах, не отвлекаться… Я думал, я сам справлюсь…

— Думал он! — я с трудом сдержал злость. — Значит так. Немедленно организуешь оба этих исследования. И держишь меня в курсе. Каждые полчаса. Понял?

— П-понял…

Я бросил трубку. Вот же засранец этот Пончик! С его «я думал, я справлюсь»! Еще не дай бог сейчас что-нибудь не то на себя возьмет, решит поэкспериментировать. И все это без Фырка, без возможности заглянуть внутрь, полагаясь только на долгие и не всегда точные инструментальные исследования. Дело дрянь.

Вернулся в гостиничный номер опустошенным и злым. Ситуация с пациентами выбила меня из колеи гораздо сильнее, чем любой экзамен. В номере я застал Веронику, которая проснулась от моего появления. Видимо, дремала очень чутко. Она села на кровати, откидывая одеяло.

— Ну как? — спросила она. — Сдал?

— Теорию — да, без проблем, — кивнул я. — А вот практика завтра.

— Я в тебе и не сомневалась, — она мягко улыбнулась, но я видел тревогу в ее глазах. — А я из больницы. Как ты? У тебя вид… встревоженный.

Она всегда это чувствовала. Я вздохнул.

— Звонили с работы. Пара сложных случаев. Ничего критичного, но нервы потрепали. Как отец?

— Состояние стабильно тяжелое, — она произнесла эту фразу с горькой усмешкой. — Любимая фраза реаниматологов. Это значит, что он все еще жив, но лучше ему не становится. Положительной динамики нет.

Я мысленно выдохнул. По крайней мере, с этим все было предсказуемо. Нет ухудшения — и на том спасибо. У меня не было ни физических, ни моральных сил разбираться еще и с этой проблемой.

За остаток вечера я еще несколько раз созванивался с Семеном. Как и ожидалось, результаты КТ и анализов обещали только утром. Оставалось только ждать и надеяться, что Пончик, напуганный моей реакцией, не натворит глупостей и будет четко следовать инструкциям.

Мы легли спать. Ночь была беспокойной, я то и дело просыпался, прокручивая в голове симптомы и возможные диагнозы.

Утром Вероника, едва проснувшись, уже собиралась.

— Я снова в больницу, к отцу, — сказала она, натягивая джинсы. — Отпросилась на работе еще на один день. Ты… ты сам справишься?

— Конечно, — я подошел и обнял ее. — Иди, не волнуйся.

Она поцеловала меня — долгий, нежный поцелуй.

— Удачи тебе сегодня, Илья. Я в тебя верю.

Она ушла, оставив после себя легкий аромат своих духов. Я остался один. Впереди был решающий день.

Через час я снова стоял в знакомой семьдесят второй аудитории.

Адепты уже сидели на своих местах. Я сразу заметил, что наша небольшая «команда аутсайдеров» — я, Ольга Перова и Киржаков — инстинктивно сели рядом.

Киржаков о чем-то оживленно шептался с Ольгой, но, увидев меня, приветственно кивнул. А вот парочки наглых аристократов сегодня видно не было. Видимо, они решили, что практика — это слишком хлопотно, и их влиятельные родственники решат вопрос с оценками как-нибудь иначе.

В аудиторию вошел Магистр Демидов. Сегодня он снова был в своем безупречном костюме.

— Доброе утро, — он окинул нас цепким взглядом. — Результаты вчерашнего письменного теста вы можете увидеть на информационном стенде в коридоре. — По аудитории пронесся вздох облегчения и нервного ожидания. — А сейчас я объявлю правила практического экзамена. Вас ждут три блока. Первый — «Стандартный случай», максимальная оценка — двадцать пять баллов. Второй — «Неотложное состояние», максимум десять баллов. И третий, самый важный — «Диагностический ребус», за который вы можете получить до двадцати пяти баллов. Проходной балл, напоминаю, девяносто восемь. Вопросы есть? Вопросов нет. Отлично.

Толпа адептов тут же ринулась в коридор, к стенду с результатами. Я не торопился. Подождав, пока основная волна схлынет, я спокойно подошел к листу. Моя фамилия была в самом верху списка. Письменный тест — 50 баллов из 50. Учитывая мои 5.5 бонусных, неплохое начало.

Нас разделили на группы и повели по смотровым кабинетам. Мне достался «пациент» с мигренью. Это был актер лет сорока, который старательно морщился и жаловался на пульсирующую боль в виске и светобоязнь. Актерская игра, если честно, была на троечку. Жалобы он заучил по методичке, но рефлекторно поворачивался к источнику света, что для пациента с реальной мигренью было бы пыткой.

Я провел полный осмотр по протоколу, задал все необходимые вопросы, исключил более серьезные патологии и назначил стандартное лечение. Все на автомате, почти не задумываясь.

Могли бы и повеселее что-то придумать. За мной через стекло наблюдала вчерашняя мегера, Ефросинья Марковна. Она смотрела с таким видом, будто ждала, что я предложу лечить мигрень трепанацией черепа. Когда я закончил, она с кислой миной поставила в моем листе максимальные двадцать пять баллов.

После первого блока у нас был небольшой перерыв. Я мысленно подбил итоги. Теория — 50, плюс 5.5 устных бонусов, плюс 25 за этот спектакль. Итого 80.5. До проходного балла оставалось набрать всего 17.5 баллов. Легкотня. Можно было бы уже расслабиться.

Второй блок был уже интереснее. Меня завели в симуляционную палату, где на кровати лежал высокотехнологичный манекен. Рядом стоял Демидов.

— Ваша задача — оказать неотложную помощь, — коротко бросил он.

Едва он это сказал, как манекен начал издавать хриплые, свистящие звуки, а на мониторе резко поползла вниз кривая сатурации. Анафилактический шок на неизвестный аллерген. Вот это уже было похоже на работу.

Я включился мгновенно. Все лишние мысли улетучились.

— Адреналин, ноль пять кубика внутримышечно, немедленно! — скомандовал я медсестре. — Преднизолон, сто двадцать миллиграмм внутривенно струйно! Антигистаминные!

Я имитировал все необходимые действия: обеспечивал проходимость дыхательных путей, проверял давление, пульс. Я действовал быстро, четко, без единого лишнего движения.

Это была моя стихия. Я видел, как Демидов, наблюдавший за мной, удивленно приподнял бровь. Он, видимо, не ожидал от адепта такой скорости и хладнокровия.