Архитектор Душ V (СИ) - Вольт Александр

— Кто там?

Голос был незнакомым. Прислуга.

— Курьерская доставка для госпожи Громовой, — соврал я, не моргнув глазом.

Пауза затянулась. Я слышал приглушенные голоса, короткий спор. Наконец замок щелкнул, и тяжелая створка ворот приоткрылась ровно настолько, чтобы я мог протиснуться внутрь. Тот факт, что меня не спросили, почему в руках нет посылки — немного удивил.

Территория была ухоженной, аккуратно подстриженный газон, разномастные сорта туи, от шариковых до высоких конусообразных. Дорожка, вымощенная плиткой, вела к дому.

Сам особняк был построен в новомодном купеческом стиле — красный кирпич, фигурные башенки на крыше, нелепые горгульи у водостоков. Он казался дорогим, но безвкусным. В металлопластиковых окнах горел свет.

Я поднялся по трем гранитным ступеням и остановился перед дверью. Из-за двери не доносилось ни звука. Ни музыки, ни голосов.

Мой палец замер в сантиметре от кнопки звонка. Глубоко вздохнув, я нажал на кнопку.

Через секунду дверь распахнулась, и на меня налетело нечто, едва не сбив с ног.

— Подонок! — гаркнул мужской голос.

— Виктор! Саша! — донесся голос Настасьи.

Глава 20

Реакция сработала быстрее мысли. Это было не мое решение, а рефлекс, вбитый в подкорку этого тела долгими изнурительными тренировками с Рихтеровичем.

В тот момент, когда масса разъяренного мужчины обрушилась на меня, я не стал ставить жесткий блок — это было бы равносильно попытке остановить товарный поезд голыми руками. Вместо этого я сделал шаг в сторону, разрывая линию атаки, и одновременно перехватил его за рукав пиджака и плечо.

Инерция — великая сила, если знать, как ее использовать. Он летел на меня с намерением снести, а я лишь немного помог ему в этом стремлении, добавив к его вектору движения собственное вращение.

Мужчина пролетел мимо меня, не встретив сопротивления, которого ожидал. Его ноги оторвались от гранитных ступеней, и он кубарем слетел с крыльца на вымощенную плиткой дорожку, только чудом не расшибив голову.

— Виктор! — взвизгнула Настасья, зажимая рот ладонями.

Я ожидал, что падение охладит его пыл, но ошибся. Александр оказался крепче, чем выглядел, и можно было ожидать от человека его габаритов. Он не распластался на плитке мешком с картошкой. Сгруппировавшись, он устоял на ногах, сплясав неуклюжую чечетку и остановился.

В свете фонарей, освещавших двор, его лицо казалось маской безумной ярости. Глаза налились кровью, ноздри раздувались, втягивая воздух с шумным свистом. Это был не человек, а взбешенный бык, увидевший красную тряпку вместо моего лица.

— Ты! — прорычал он, и в этом звуке было столько ненависти, что меня даже удивило. Мы ведь даже не знакомы. Я вообще пришел к своей сестре — Подонок!

Он снова бросился в атаку. На этот раз без разбега, но с тем же неудержимым напором. Я понял, что на узком крыльце мне не устоять — места для маневра не было, а принимать бой в замкнутом пространстве против противника, который превосходит тебя в весе килограммов на двадцать, было бы тактической ошибкой.

Я соскочил с крыльца на газон, увлекая его за собой, подальше от стен и перил. Началось то, что Рихтерович называл «танцем со смертью», а я бы назвал «борьбой за выживание».

Александр был крупным. Очень крупным. Широкие плечи, мощная грудная клетка, тяжелые кулаки, способные одним ударом отправить в нокаут. Но, к счастью, он не был профессиональным бойцом. В его движениях было много силы, но мало техники. Он полагался на ярость и массу, размахивая руками как ветряная мельница в ураган. И я ни малейшего понимания не имел, каким образом он оказался в аристократах с таким характером и поведением. Взял бы, что ли, пару уроков у профессионалов.

Но это все лирика. Основной вопрос состоял в другом: какого лешего он вообще на меня взъелся⁈

Свист рассекаемого воздуха у самого уха заставил меня пригнуться. Его кулак прошел в миллиметре от моего виска и, если бы он попал, то я бы сейчас изучал строение газона в горизонтальном положении.

— Выслушай! — крикнул я, отскакивая назад и разрывая дистанцию.

— Я тебя урою, тварь! — проревел он в ответ, не сбавляя темпа.

— Саша, не трожь его! — кричала Настасья с крыльца, но ее голос тонул в шуме нашего поединка и тяжелом дыхании ее мужа. Он ее не слышал или не хотел слышать.

Он снова пошел в атаку, нанося серию тяжелых размашистых ударов. В моем мире это называли «колхозочкой». Хук справа, хук слева. Я уходил в нырки, делал уклоны, работал корпусом. Ноги пружинили на мягкой земле, легкие работали как мехи, нагнетая кислород. Пот заливал глаза. Это было тяжело. Чертовски тяжело.

Фехтование научило меня чувствовать дистанцию, но здесь не было клинков, которые могли бы удержать противника на расстоянии. Здесь был только я и его кулаки-кувалды. Я блокировал только самые неизбежные удары, и каждый раз, когда его предплечье врезалось в мой блок, кости отзывались тупой вибрацией, а все тело едва смещалось с ногами по земле на двадцать-тридцать сантиметров.

Он давил, тесня меня к забору, не давая ни секунды на передышку. Я видел его совершенно безумные глаза, остекленевшие от адреналина. Он не просто хотел меня ударить. Он хотел меня уничтожить. Размазать. И, судя по всему, у него были на это какие-то свои, веские причины, о которых я не догадывался.

— Стой! — снова крикнул я, уходя перекатом от его попытки схватить меня за горло. — Ты ошибаешься!

Бесполезно. С таким же успехом можно было пытаться уговорить лавину остановиться.

Я чувствовал, как силы начинают уходить. Долгая дорога, напряжение в больнице, использование магии на отце — все это сказывалось. Резервы организма были не бесконечны. А вот Александр, казалось, только разогревался. Его ярость служила ему топливом. Еще минута-другая в таком темпе, и я начну ошибаться. А одной ошибки будет достаточно, чтобы он ухнул мне как следует в ухо и мир погаснет.

Он загнал меня в угол, прижав спиной к одной из декоративных туй. Пути к отступлению были отрезаны, и Александр понял это. На его лице появилась торжествующая ухмылка. Он набрал в грудь воздуха и шагнул вперед, занося руку для финального сокрушительного удара, который должен был вбить меня в землю. Почему-то в голове на мгновение возникла сцена, как мышь Джери раздутым кулаком вгоняет кота Тома по самую шею в землю.

Времени на раздумья не осталось. Физически я его не одолею, не причинив серьезного вреда ни ему, ни себе. Значит, придется действовать иначе.

В тот момент, когда он перенес вес тела на переднюю ногу, готовясь вложиться в удар, я принял окончательное решение.

Я прикрыл веки буквально на долю секунды, мир вокруг изменился, потерял краски, став серым и прозрачным. Вместо разъяренного мужика в дорогом костюме я увидел сложную схему из мышц, костей и энергетических потоков. Его аура полыхала багровым огнем агрессии, но меня интересовало не это.

Мой взгляд скользнул вниз. Колено. Сложное сплетение связок, нервов и энергетических узлов. Опорная точка. Там, чуть ниже коленной чашечки, светилась крохотная, яркая точка — нервный узел.

Я открыл глаза. Мир снова обрел цвет и объем. Его кулак летел мне в лицо.

Резко наклонившись, я пропуская удар над головой, одновременно с этим выбросил вперед руку со сложенными вместе указательным и средним пальцами.

Короткое точечное движение, которое правильнее было бы назвать тычком прямо в ту самую точку, которую я увидел мгновение назад.

Эффект был мгновенным и сокрушительным.

Александр споткнулся на ровном месте, словно его нога внезапно превратилась в желе, колено подогнулось, не выдержав веса его массивного тела. Он издал сдавленный, удивленный вопль, взмахнул руками, пытаясь ухватиться за воздух, и с грохотом рухнул на газон, подминая под себя ухоженные кусты роз.

— А-а-а-а! Твою мать! Нога-а-а-а! — заорал он, катаясь по траве и хватаясь за ушибленное колено. Боль была не травматической, а нервной — острая вспышка, парализующая конечность, как удар током.