— Да, конечно, так будет удобнее. Мы можем обсудить план вместе. Важно не только сохранить, но и не исказить. Иногда «чистота» убивает душу полотна.
Он кивнул с тем самым сияющим выражением, которое бывает у людей, когда они находят родственную душу по ремеслу.
— Я чувствую, мы сработаемся, — сказал он. И это прозвучало искренне.
Лив кивнула, снова глядя на картину. Она почувствовала, как напряжение в плечах чуть-чуть сползает. Здесь было тихо. Безопасно. Без лишних взглядов, приказов, криков боли, шагов за спиной.
Но в кармане пиджака ощущался ледяной металл — телефон, в котором, она знала, уже сейчас мог быть десяток сообщений.
Её пальцы сжались на ткани.
Она не знала, как долго продлится это ощущение света.
Но пока оно было — она хотела его удержать.
***
Рабочий день подходил к концу. В галерее воцарялась непривычная тишина, словно сами стены выдыхали вместе с уходящими людьми. Лив выключила настольную лампу, провела рукой по столу и вышла на улицу, обхватив себя руками — ветер взвыл, усиливаясь. Небо тяжело нависло над городом, с рваными серыми кляксами облаков, подрагивающими от глухого грома где-то вдалеке.
Гроза. Опять.
Она остановилась у крыльца, впиваясь взглядом в переулок. Ветер хлестал по лицу, запутывался в волосах, поднимая в воздух пыль, и всё это было до жути знакомо.
Именно так начиналась та ночь.
Когда она вышла из галереи, поздно, позже обычного.
Когда забыла заказать такси и подумала: «Пройду немного пешком, нет времени на долгое ожидание.»
И пошла. Ветреная ночь.
Скрип расшатанных фонарей.
Первый, резкий хруст шагов за спиной.
Она сжала ремень сумки в пальцах.
«Если бы тогда я просто вызвала такси... я бы не узнала?»
Не узнала бы, что в этом городе существуют те, кто пьёт кровь.
Кто живёт веками. Кто пытает, убивает, скрывается, договаривается, управляет, как невидимые кукловоды.
Не узнала бы ужаса, крови, страха, подземелий, криков.
Но — не узнала бы и его.
Не узнала бы Дориана.
Не чувствовала бы его руки на своей щеке.
Его поцелуев. Его взгляда, который пронзал насквозь, но не уничтожал.
Хорошо это... или плохо?
Она медленно выдохнула. Хорошо.
Потому что даже во всём этом безумии он — был. А значит, всё имело смысл.
В этот момент с другой стороны парковки щёлкнули замки машины.
Виктор — с рюкзаком за спиной, не спеша сел в старенькое авто.
Машина была винтажной, вишнёвая, слегка облезлая, но с каким-то своим шармом — словно принадлежала человеку, который не ищет смысла в новом, а находит красоту в отпечатках времени. Даже фары у неё были округлые, будто глаза добродушного робота.
Лив почти улыбнулась.
Но взгляд её намертво прилип к троим.
Вампиры. Стояли поодаль, почти сливаясь с тенью у угла здания. Они не приближались, только смотрели. Сначала на Виктора — провожали его исчезающую машину взглядом, не скрываясь. Затем — на Лив. Долго. Выжидающе. Хищно. Потом развернулись и растворились в переулке.
Дориан узнает.
Она даже не сомневалась.
***
Когда Лив вернулась домой, в холле уже витал странный аромат — не пряный, не томный, не гниловатый, как бывало в этом особняке чаще всего, а что-то невероятно чистое, прозрачное. Словно соленый утренний воздух над далёким морем. Или свежесорванные цветы, растущие далеко от города, где ещё не топчут землю.
Она прошла в столовую — и замерла на пороге, пораженная.
По периметру комнаты горели свечи. Тёплое, колеблющееся пламя ласкало стены, отбрасывая мягкие тени. Некоторые свечи были ароматизированы — с лёгким запахом лаванды, свежескошенной травы и искрящейся каплей цитруса. На столе — белоснежная скатерть, изящный фарфор, вино, сочные фрукты, горячие блюда, что-то восточное, острое и в то же время сладкое. Всё было выверено до мелочей, словно сошедшее со страниц кулинарной сказки. И в этой безупречности было что-то до нелепого, до боли домашнее.
Дориан стоял у окна, слегка опираясь на подоконник. Рубашка, чёрная, расстёгнута сверху, открывая силуэт ключиц. Штаны сидели идеально, подчеркивая каждую линию. Волосы — как будто растрёпаны ветром, но явно с коварным умыслом. Он выглядел смертельно расслабленным. Опасно спокойным.
Он повернулся к ней неуловимо медленно.
— Я обещал, — сказал он, уголки его губ тронула мягкая, хищная улыбка. Голос был низким, обволакивающим бархатом. — Обещал, что скоро найду время для нас.
Он подошёл к ней, склонился ближе.
— Сегодня ты можешь расслабиться. Я всем сообщил, что недоступен. Никто не посмеет нас потревожить.
— Ни один кровожадный демон? — усмехнулась она, чувствуя, как внутри зарождается непривычная лёгкость.
— Ни один, — прошептал он, целуя её ладонь. Его губы холодили кожу.
Они сели за стол. Он наливал ей вино, аккуратно подвигая тарелки. Они ели, смеялись. Он слушал, смотрел, иногда перебивал, флиртуя:
— Значит, у тебя новый коллега. Рыжий, говоришь? И веснушки? Это опасно.
— Опасно — это ты, — фыркнула Лив, откинувшись на спинку стула.
— Хм, ты даже не представляешь, насколько.
Она засмеялась — искренне, почти как прежде.
Еда была вкусной. Музыка на фоне — тихой, какой-то джазовой. Слишком идеально. Слишком... нереально.
Резкий, оглушающий хлопок двери внезапно прервал их. Послышались быстрые, неистовые шаги. В столовую влетел Дерек, взъерошенный, глаза дикие, полные паники.
— Хозяин, прости! Это срочно. Я...
Он не успел договорить.
Всё произошло за секунду. Мгновенно. Дориан даже не оглянулся на Лив. Он просто встал, одним неуловимым движением оказался рядом с Дереком и — в его руке блеснул уже знакомый Лив клинок. Дориан беззвучно вонзил его прямо в грудь Дерека, точно в сердце.
Дерек охнул. Его глаза, полные паники, расширились. Он неловко дёрнулся, словно рыба, выброшенная на берег, и его взгляд, медленно гаснущий, устремился на Дориана, на своего хозяина. В этих глазах был немой вопрос, боль и абсолютное неверие.
