В глазах Лив мелькнуло что-то похожее на осознание.
— Выходит, я была права, Дориан.
— Как следствие, да, — он кивнул, его взгляд стал серьёзным, непоколебимым. — Я хочу доказать тебе... Я жалею больше всего, что ушёл, вместо того, чтобы предложить тебе это. Нужно было предложить.
— Доказать как? — Лив посмотрела на него, в её глазах зажёгся слабый огонёк.
— Показать, — Дориан наклонился ближе, его голос понизился до гипнотического шёпота. — Показать на деле, о чём я говорю. Тебе нравится боль, Лив. Именно поэтому ты вчера просила себя... Поэтому ты хотела. Потому что ты тоже сломлена, и сломлена не мной. Да, я ранил тебя, поступил как животное. Но то, что нам нужно сейчас, так это горькая правда. Это в тебе есть, иначе тебя бы давно тут не было. Тебе это нравится. Где-то в глубине души, тебе нравится то, что я монстр. Просто ты боишься в этом признаться. Если бы ты только попробовала... Я бы показал тебе, как это. Если бы ты позволила себе это почувствовать.
Лив вздрогнула, её тело напряглось.
— Меня это и пугает... — прошептала она.
— Тогда давай это сотрём, — Дориан выпрямился, его взгляд был полон решимости. — Сотрём вчера. Сотрём вообще всё прошлое. Давай напишем будущее — наше будущее. Позволь подвести тебя к краю.
Лив сжала губы, её глаза метались, беспокойно скользя по его лицу, словно ища спасение или подтверждение безумия. Часть её отчаянно желала этого, её кожа горела от невысказанного предвкушения, а сердце стучало как сумасшедшее. Она чувствовала этот край, почти физически ощущала его притяжение.
— Я не знаю, смогу ли... Часть меня этого желает, честно — да. Но часть меня не может избавиться от картин твоих рук на ней... и тебя в ней... И... Нет, не могу... Просто не могу...
Слёзы снова хлынули, беззвучно, но крупными каплями.
— Тс-с-с... — Дориан мягко обнял её. — Мы честны сейчас, помнишь? Говорим всё, как есть. Меня вчера в ней не было. Я целовал её, да. Трогал. Обнимал. А потом вонзил в неё клыки, выпил почти до капли, и свернул ей шею. Но я не был в ней, Лив. Я не хочу сейчас выставлять себя белым и пушистым. Я хотел этого, даже намеревался. Но не сделал.
Лив вздрогнула в его объятиях, но дрожь была уже другой – не от страха, а от осознания, от почти невыносимого облегчения, которое разливалось по ее венам.
— Разницы почти нет, Дориан. Зачем Ты вообще привёл её сюда? Зачем?
— Я знаю, что разница не велика, — он кивнул, его голос стал чуть глубже. — Но раз мы честны и хотим пройти через это, мы должны озвучить каждую деталь. Я привёл её сюда, потому что не могу себе позволить питаться у всех на виду. У меня не было выбора.
— Почему вчера ты этого не сказал? — спросила Лив, её голос был полон обиды.
Дориан тяжело вздохнул.
— Вчера ты бы не поверила. Сочла бы это оправданием.
— Хорошо, — Лив тихонько выдохнула, её тело перестало дрожать.
— Хорошо? — Дориан чуть отстранился, его глаза изучали её, пытаясь понять, что стоит за этим простым словом.
Лив подняла на него глаза. В них по-прежнему была боль, но теперь к ней примешалось что-то новое — железная решимость.
— Хорошо. Это ответ. Хорошо, покажи мне этот свой край, эту грань.
Дориан шумно выдохнул, словно тяжёлый груз свалился с его плеч. Он снова прижал её к себе.
— Помнишь наш уговор? — его голос стал низким, успокаивающим. — Мне нужна обратная связь. Я могу сжать сильнее, чем нужно, и мне необходимо понимать. Хорошо? Наши правила: нет — значит нет. Стоп — значит стоп. Слишком — значит слишком. Говори со мной, но дай возможность шагнуть чуть дальше. Совсем немного. Хорошо?
— Хорошо, — прошептала Лив, прижимаясь к нему сильнее.
Он осторожно приподнял её лицо, его взгляд был сосредоточен, изучающий, голодный. Дориан медленно наклонился, и Лив почувствовала жгучее дыхание на своих губах ещё до того, как его рот накрыл её. Это был нежный, медленный поцелуй, который сначала был лишь обещанием, невесомым касанием. Затем он углубил его, властно и мягко одновременно, его язык осторожно исследовал её, вызывая нестерпимый жаркий отклик. Его губы были тёплыми, влажными, а вкус — пьянящим, мятным, с едва уловимым привкусом его собственной, необузданной природы. Его пальцы вплелись в её волосы на затылке, мягко, но настойчиво притягивая её ближе, а другая рука опустилась на поясницу, желая впечатать её тело в своё, прижимая с каждой секундой всё сильнее.
Лив почувствовала, как привычная волна жара, мощнее и интенсивнее прежнего, разливается по телу, захлёстывая её с головой, смывая остатки страха и обиды. Её собственные руки непроизвольно поднялись, цепляясь за его плечи, как за спасательный круг в этом бурном потоке ощущений, а тело подавалось навстречу, словно не имея собственной воли.
Внезапно, беззвучно, Дориан повернул её, словно она была невесомой, и Лив оказалась прижатой спиной к его горячей, сильной груди. Её тело мгновенно напряглось, каждый нерв отозвался на неожиданность, а дыхание замерло в горле. Это было слишком быстро, слишком неожиданно, но в этом было нечто дикое, головокружительно притягивающее.
— Тише, тише, — его голос, хриплый и глубокий, словно мурлыканье хищника, прошептал ей прямо в ухо, отчего по коже пробежали не просто мурашки, а электрические разряды, пронзающие всё тело. Он уткнулся носом в её волосы, глубоко вдыхая их аромат, а затем его горячие губы вновь скользнули по чувствительной коже её шеи, опускаясь ниже, затем поднимаясь обратно, оставляя за собой дорожку обжигающих поцелуев. Лив почувствовала, как тонкая кожа на её шее натянулась, готовясь... но не к боли.
Его острые клыки, едва ощутимо прикоснулись к пульсирующей жилке, скользнув по ней, дразня, обещая... но так и не вонзились. Вместо укуса Лив почувствовала, как Дориан слегка надавил на точку у основания её шеи, и одновременно его пальцы сжали внутреннюю сторону бедра, притягивая ещё ближе, пока не осталось ни единого зазора. Волна наслаждения, мощнее любого цунами, разнеслась по венам, затмевая каждую мысль, каждый страх. Жаркая волна, словно расплавленное золото, разливалась по телу, от кончиков пальцев до макушки головы, растворяя реальность. Лив тихо простонала, её тело обмякло, подаваясь его контролю, словно марионетка, в его руках. Его хватка на бёдрах была нежной, но железной, непоколебимо удерживая. Это был чистый, неоспоримый контроль, который одновременно пугал и возбуждал до дрожи, нарастая с каждым мгновением, грозясь расплескаться.
И прежде чем она успела полностью осознать происходящее, ощущение твёрдого пола под ногами растворилось. Они не поднимались, а плавно, словно в замедленной съёмке, скользнули вверх, гравитация исчезла, они оказались под самым потолком огромной гостиной, зависнув в воздухе, словно невесомые облака. Голова закружилась от неожиданности, лёгкое головокружение, не от страха, а от чистого, незамутнённого чуда. Только изумление и... ошеломляющий, чистый восторг.
