Время тянулось медленно, вязко, как густой мёд. Лив провела остаток дня в своей спальне. Она не хотела попадаться ему на глаза, не хотела новых столкновений, способных снова разорвать её на части, обнажая нервы. Казалось, каждый шорох за дверью заставлял её вздрагивать, как натянутая струна.
Сгущались сумерки, комната погружалась в синеву, затем в непроглядную тьму. Наконец, когда звёзды уже рассыпались по бархату неба, и дом затих в предвкушении ночи, Лив услышала шаги. Тяжёлые, размеренные, приближающиеся к её двери. Сердце заколотилось, заглушая все звуки, кроме бешеного ритма в собственных ушах. Она затаила дыхание, сжавшись на постели в маленький комок.
Щелчок. Дверь бесшумно открылась. В проёме, в ореоле тусклого света из коридора, появился Дориан. Его чёрная рубашка была расстëгнута на верхние пуговицы, открывая ключицы, рукава закатаны до локтей, обнажая сильные предплечья. В тусклом свете его фигура казалась вырезанной из тени, величественной и пугающей.
Он не сказал ни слова. Лив не могла оторвать глаз, чувствуя, как напряжение натягивается между ними тонкой, звенящей нитью, готовой лопнуть. Он медленно поднял руку, коснулся воротника рубашки, затем движением, полным почти хищной, гипнотической неторопливости, начал расстегивать пуговицы, одну за другой, пока рубашка не распахнулась, обнажая сильную, рельефную грудь. Он скользнул взглядом по её лицу, ни секунды не отрывая глаз, и Лив почувствовала, как её собственное дыхание сбивается, становясь прерывистым, судорожным. Он снял рубашку и небрежно бросил её на кресло. Его движения были плавными, нарочито неторопливыми, и это медленное, будничное действие в полной тишине наполнило комнату невыносимым, почти болезненным предвкушением. Её мозг лихорадочно перебирал варианты: Сорвётся? Будет кричать? Подойдёт? Хочет её? Хочет наказать? Что вообще он собирается сделать?!
Дориан закончил, опустил руки и выпрямился. Его глаза смотрели на Лив. В них не было ни ярости, ни желания – лишь глубокая, непроницаемая тень, словно бездна.
Наконец, нарушая давящую тишину, его голос прозвучал: ровный, безжизненный, как обычное замечание, но Лив слышала в нём скрытую остроту. Или, ей так казалось?
— Никак не удаётся избавиться от... послевкусия. Есть идеи, Лив?
Лив замерла. Его слова были не вопросом, а приглашением. Или приговором. Всё, что он говорил днём, было лишь прелюдией, тщательно спланированной игрой разума, чтобы довести её до предела. «Послевкусие» — это было то, чем он завершал их самые острые конфликты, их болезненные танцы. Внутри неё боролись страх и какое-то странное, болезненное, но неодолимое притяжение, словно мотылька к огню. Она знала, что должна ответить, что должна принять его игру. Её глаза поднялись, встретившись с его взглядом, и в их глубине, сквозь страх, промелькнуло еле уловимое, обречённое согласие.
— Что ты хочешь, Дориан? — её голос был тихим, но в нём не было мольбы, лишь усталость и вызов.
Дориан медленно шагнул ближе, не приближаясь вплотную, но заполняя пространство своим властным присутствием. Он смотрел на неё без выражения, его взгляд был подобен сканеру, проникающему в самую душу.
— Мне надоело. Смысла устраивать сцену нет. Я предпочитаю избегать последствий, которых мы оба не хотим. А ты ведь их не хочешь, верно? Не хочу истерик, Лив. Не сегодня.
Её плечи опустились, словно с них свалился невидимый груз. В голосе Лив появилось отчаяние, она не пыталась его скрывать, это была чистая, неприкрытая боль.
— Я... я правда сожалею. Я не должна была. Ни писать, ни тем более ехать...
Его взгляд стал чуть более пристальным. Он сделал маленький, почти незаметный шаг ближе, сокращая расстояние. Его голос был сухой, как шёпот, который, тем не менее, вибрировал в воздухе.
— В который раз ты сначала делаешь нечто за моей спиной, а потом сожалеешь? То ты говоришь, что ты моя, то бежишь к Мар жаловаться на мою чудовищную натуру. Ты разочаровываешь меня таким непостоянством, Лив.
Дориан продолжил, не давая ей ответить, его голос оставался ровным, но в нём появилась едва уловимая сталь.
— Я правда готов принять тот факт, что ты нарушила обещание. Написала подруге. Мой поступок спровоцировал это. Поэтому я могу простить это.— Его взгляд опустился на её губы, задерживаясь на секунду, затем вернулся к глазам, в которых читалось нечто зловещее. — Но... если ты вздумаешь играть со мной... Ты ведь не думаешь, что сможешь выиграть?
— Дориан, — её голос был низким, почти рычащим, — ты делаешь мне больно. Я бы никогда бы не подумала... играть против тебя.
Пауза. Долгая, тягучая пауза, во время которой он просто смотрел на неё, словно сканируя, пытаясь прочесть каждую её мысль, каждый импульс. Лив казалось, что он видит её насквозь. Затем, почти незаметно, его плечи чуть расслабились, напряжение спало.
— Ладно, Лив. Прости. Действительно не стоило. Я благодарен тебе за новую информацию. А сейчас... давай забудем о случившемся. Я уже не могу смотреть на это твое выражение лица. Нет, Лив, скандалов не будет, обид тоже. Зачем тратить на это время? Ты ошиблась, запуталась, но всё же вернулась ко мне. Для меня это главное.
Лив собралась с духом, используя момент его относительного «благодушия», этой странной, хрупкой передышки, чтобы задать свой вопрос.
— Пообещай мне... что твои люди не отправятся туда. И не убьют... никого.
Он приподнял бровь, почти насмешливо, с тенью дьявольской усмешки.
— Я всегда знал, где их штаб, Лив. И они всё ещё живы. Как думаешь, почему?
Лив выдохнула, кивнула, не в силах сдержать эмоции, облегчение волной нахлынуло на неё.
— Спасибо.
Дориан сделал ещё один, едва заметный шаг ближе, его глаза пристально, почти по-хищному смотрели на Лив. Его голос, словно бархат, обволакивал её, оставляя в душе жгучий, трепещущий след.
— Расслабься, Лив. Я правда не злюсь. Представь себе, я даже знал, что ты сорвалась бежать на работу не просто так и всё равно тебя не остановил. Мои люди получили приказ не преследовать вас и не препятствовать. Мне только было важно, станешь ли ты врать и до какого момента. — Его голос был мягким, но Лив всё равно испытывала тревогу, граничащую с паникой.
— Мне всё равно кажется... что что-то не так, — Лив почти прошептала, не отрывая взгляда от его лица, пытаясь найти хоть один намёк на истину.
— Дашь возможность доказать обратное? — он дерзко улыбнулся, приподняв бровь, и в его глазах вспыхнул опасный огонь.
Лив расслабилась, её плечи чуть опустились, но на лице всё ещё были отголоски напряжения, предвкушения. Она не ответила, лишь смотрела на него, позволяя взгляду говорить за себя.
Дориан наклонился так близко, что их лбы соприкоснулись, их дыхание смешалось.
— Я понял. Значит, сегодня медленно и нежно. Обещаю. — его голос был тихим, неожиданно спокойным, но почему-то это очень настораживало. Возможно, Лив слишком привыкла к его бурным реакциям, поэтому не могла не ожидать подвоха.
