— Оттуда, что это связано с моей жизнью, Отец, — Лив шагнула ближе, её голос стал настойчивым. Она почувствовала, как страх отступает, уступая место решимости. — Существует сыворотка. Она может обратить Дориана обратно в человека. Я точно знаю, что она существует, и что, если Дориан решиться её принять, тогда все остальные вампиры потеряют способность обращать. И если Дориан сделает это... Это всё изменит. Его. Мир. Нас... я готова говорить с Лиамом... С охотниками. Я договорюсь с ними, чтобы они оставили в покое Приход. Чтобы они не трогали тех, кто безопасен. Тех, кто не выбирал эту судьбу. Это в моих силах, они послушают меня... Дориан ищет сыворотку. Он обещал найти, а потом подумать... И я хочу помочь ему. Я хочу узнать всё о той ночи. Как она закончилась? Почему охотники отступили? Что произошло?
Отец Кристофер смотрел на неё, его глаза расширялись от удивления и, возможно, от восхищения. Он видел не просто испуганную девушку, а женщину, готовую на всё ради спасения.
— Дочь моя... — Его голос был тихим, почти шепотом, наполненным какой-то древней печалью. — Ты говоришь очень складно, и твои намерения помочь поразительны. И ты знаешь о сыворотке... Но ведь ты знаешь и Дориана, верно? Ты правда думаешь, что такая редкость, такая ценная, и опасная для него вещь может быть где-то ещё, как не у него самого?
Эти слова обрушились на Лив, как ледяной душ. Мир поплыл перед глазами. Её дыхание перехватило. Она знала. Она чувствовала это в каждой клеточке своего тела. Это был тот самый, сокрушительный удар, к которому она подсознательно готовилась. Невозможно...
— Что... что вы хотите сказать? — прошептала она, её голос был едва слышен.
Отец Кристофер опустил взгляд, его тонкие пальцы нервно перебирали страницы книги.
— Возможно, я не прав... Возможно, он убьет меня за то, что я дал тебе эту мысль... Но если есть возможность исправить что-то, остановить кровопролитие... Я молился об этом годами. Во время той бойни охотники убили многих, кровь лилась реками, но не сумев добраться до Дориана они отступили. А он направился вслед за ними. И он вышел из той ночи победителем — так он всегда говорил. Он сказал нам, что покинул город, чтобы увести их, но что если он последовал за ними чтобы завладеть единственным оружием, способным его остановить? Разве это не было бы разумно с его стороны? Я могу ошибаться, но дитя... мы ведь говорим о Дориане.
Лив отшатнулась, прижавшись к холодной стене. Всё стало на свои места. Его контроль. Его самоуверенность. Его «поиски», которые на самом деле были издевательством. Он не искал. Он прятал. Он владел. И он играл с ней, наслаждаясь своей властью. Он всегда держал её судьбу в своих руках, а она, наивная дурочка, верила его словам.
Её мир рухнул. Но на обломках этого мира зародилось новое чувство. Не страх. Не отчаяние. А чистая, кристальная ярость.
***
Лив не помнила, как добралась до особняка. Мир вокруг неё расплывался, превратившись в пятно безумной ярости, которая жгла её изнутри.
Она даже не сняла плащ, ворвавшись в дом, её сердце отбивало бешеный ритм в груди, угрожая разорваться.
Он ждал её. Сидел в гостиной, всё так же небрежно откинувшись на спинку кресла, с бокалом чего-то тёмного в руке. Его идеальный профиль был обращён к окну, за которым сгущалась непроглядная ночь, и в этой его спокойной, почти небрежной позе Лив увидела квинтэссенцию его манипулятивной натуры. Он ждал её реакции, ждал, когда её эмоции взорвутся, чтобы насладиться своей властью.
— Ты пришла, — произнёс Дориан, даже не повернув головы, его голос был низким, бархатным, каким-то пугающе спокойным. — Быстро же ты справилась со своим «паломничеством». Надеюсь, святой отец не слишком утомил тебя своими нравоучениями? Или, быть может, он поведал тебе что-то... новое?
Лив задохнулась, ноздри раздувались, а глаза горели неприкрытой яростью.
— Новое?! Ты смеешь спрашивать меня об этом?! — Её голос сорвался на крик, переходя в высокий, надрывный визг. Она шагнула к нему, её руки дрожали, сжатые в кулаки. — Ты... ты лжец! Ты мне лгал! Всё это время... всё это время ты знал! Знал о сыворотке! Она всегда была у тебя, не так ли?! Ты просто играл со мной! Манипулировал!
Дориан медленно повернул голову. На его лице не дрогнул ни одна мышца. Он смотрел на неё с тем же ледяным, чуть насмешливым спокойствием, которое так выводило её из себя. В его глазах не было ни удивления, ни вины. Только абсолютное, совершенное безразличие.
— А, вот оно что, — протянул он, его голос был едва слышен, но пронизывал её до самых костей. — Значит, старый Кристофер всё же не сдержал язык за зубами. Как наивно. Я думал, что за столько веков он научился хранить секреты.
— Ты признаёшь?! — слёзы хлынули из глаз Лив, обжигая щёки. Это была не просто печаль, это была боль от осознания глубины его предательства. — Так это правда?! Ты держал её у себя?! Ты врал мне?! Врал... Почему, Дориан?! Почему?!
Дориан медленно поднялся, поставив бокал на столик. Его движения были плавными, хищными, как у пантеры, вышедшей на охоту. Он подошёл к ней, остановившись на расстоянии вытянутой руки. Его взгляд изучал её, словно она была лишь интересным образцом для исследования.
— Да, Оливия, — его голос стал чуть громче, но оставался спокойным, почти ласковым. — Это правда. Лекарство всегда было у меня. С того самого момента, как те наивные охотники решили, что способны свергнуть меня. Они думали, что это их козырь. Ха! Как же они ошибались. Я просто забрал то, что мне по праву принадлежит. И я бы сказал тебе об этом вскоре, когда пришло бы время.
Лив содрогнулась от его слов. Они были хуже любого удара. Это было не просто признание, это была демонстрация его власти, его презрения к её чувствам.
— Покажи мне! — потребовала она, её голос дрожал от сдерживаемой истерики. — Покажи, что она у тебя! Покажи!
На лице Дориана мелькнула лёгкая, почти незаметная улыбка. Словно она попросила его показать любимую игрушку. Он развернулся и медленно, неспешно направился к одной из массивных книжных полок, за которой, как теперь поняла Лив, скрывался замаскированный сейф. Он набрал несколько цифр на скрытой панели. Щёлкнул замок. Тяжёлая стальная дверь бесшумно отворилась, открывая взгляду тёмное нутро.
Дориан протянул руку внутрь. Его пальцы, длинные и изящные, скользнули по чему-то скрытому в тени. И вот он повернулся, держа в руке небольшую, искусно сделанную шкатулку из тёмного дерева, инкрустированную серебром. Он открыл её, и внутри, на бархатной подложке, покоилась она. Маленькая, прозрачная ампула, наполненная мерцающей алой жидкостью. Сыворотка. Та самая надежда, которая могла изменить всё. Могла ли?
Слёзы снова хлынули из глаз Лив, но теперь это были слёзы не отчаяния, а разъедающей, холодной решимости. Она сделала шаг вперёд, указывая на ампулу дрожащим пальцем.
— Ты сделаешь это, Дориан. Сейчас же! — Её голос был твёрд, как сталь, несмотря на слёзы. — Либо ты примешь её, либо я ухожу. Хватит лжи. Хватит манипуляций. Хватит твоих игр. Я не буду больше частью твоей коллекции! Я не буду жить в клетке, которую ты называешь «заботой»!
