Наследница чужих богов (СИ) - Погорелова Галина

Размеренное пение хафизов перекрыло слова ишана, эхом разметавшись внутри стен. Голоса крепли, сплетались, вибрировали, а вместе с ними дрожал и сам воздух. И в этом шуме диар почувствовал ее взгляд, обернулся через плечо, в доли мгновения отыскав меж стольких теней. Мимолетное касание его силы сдавило сердце, невидимыми нитями потянуло к нему. Кайя качнулась вперед, но болезненное притяжение исчезло так же стремительно, рассеялось призрачным дымом, оставив после лишь ноющую боль в груди.

Она неуверенно встала. Прихожане вокруг тоже поднимались, возводили руки в почтительном жесте чуть вперед и к небу, завершая первую молитву. Присутствие чуждой ей силы росло, надвигалось со всех сторон, отравляло сознание. В горле саднило от накрывшей жажды, язык распух, намертво прилип к нёбу, отчего собственное дыхание давалось теперь с заметным трудом.

Стерев холодный пот со лба, Кайя дернула служанку за рукав. Едва прошептала:

— Я задыхаюсь. Мне нечем дышать…

Маит повернулась к ней, но ответить хоть что-то не успела.

— Терпи. — в своей грубой манере тихо бросил Киран. — Уйти мы не можем. Так что, терпи. И не вздумай устраивать истерику.

Старый галеат подставил руку так, чтобы она могла опереться, хотел уже поддержать, Кайя же поспешно отпрянула. Вспышка гнева немного облегчила боль, за что она сейчас даже была ему благодарна, но принимать его помощь не собиралась.

— Начинается…

Встревоженный ропот Маит заставил оторваться от Кирана.

Вернув взгляд к каменному возвышению, Кайя притихла.

Темнота сгущалась. Проклятая тряпка на ее лице лишала свежего воздуха, обращая сумрак внутри мечети в настоящую ночь. Теперь фигуры мужчин едва ли просматривались сквозь пелену, но его она узнала сразу. Священнослужительница развела претендентов по разные стороны, сама же вернулась в центр. Откуда-то незаметно появились несколько прислужников, подошли к ал-шаирам и без их участия быстро сбросили ритуальные халаты, оставив тех обнаженными.

Кайя почувствовала иглы смущение на собственном лице, непрошенный стыд, но опускать глаза не стала. Как завороженная изучала правильные черты, темные контуры, перевязь мышц под смуглой кожей, красоту и силу нагого тела. Смотрела и едва ли осознавала биения собственного сердца, сколь дерзок подобный интерес, как греховны ее мысли внутри святых стен.

Захотелось, чтобы он вновь обернулся, вновь нашел взглядом и больше не отпускал. Остался. Бросил все эти бесконечные игры власти и просто остался с ней. Неразумные мечты о том настолько поглотили сознание, что она не сразу заметила первые перемены. Начатый священнослужительницей ритуал вступал в свои права. Вокруг ал-шаиров словно разверзалась бездна, закручивались потоки энергии, образуя реку без начала и конца.

Кайя вспомнила недавние объяснения Маит. Для большинства претендентов ави-вардэ заканчивался именно на этом этапе. Священные воды Имардана пропускали далеко не всех, в лучшем случае отталкивали, в худшем убивали на месте. От напряжения ее дыхание вновь сбилось, страх обвил душу. На неумолимо долгие секунды она утратила контроль, без остатка отдаваясь происходящему.

Не случилось ни первого, ни второго.

Великая река мироздания приняла дар. Окутала его тело, оторвав от поверхности. Плавно, даже бережно, но потом, к ее ужасу, сила вокруг начала стремительно сворачиваться, густеть подобно темноте, поглощая, впитывая, стирая в пыль. В ничто.

Кайя испуганно охнула, посмотрев на служанку.

— Маит, они исчезли… Он исчез. Умер?

— Тише… Он просто ушел.

— Но как? Куда?

Осенив себя знамением, женщина тихо добавила:

— О том известно только богу. — заговорила одними губами. — Молись, как умеешь. Молись за него. Нам остается только ждать.

Не найдя в ее речах ничего, кроме абсурда, Кайя с трудом подавила протест. Жажда сводила с ума, в легких жгло болью, почти нестерпимой, горячей, слова же варнийки только усиливали страх. Не дождавшись вразумительного объяснения, она уже решилась переступить через себя, обратиться к Кирану, но всем телом ощутила дуновение могильной сырости где-то рядом. Непроизвольно задержала дыхание, окунувшись в смрад темноты.

— Милостью Единого, да будет благим сей день…

Услышав знакомый бархатистый тембр, Кайя похолодела. Голос вестника, голос самой смерти. Странно, что за последний месяц она успела его позабыть.

— Милостью, светлейший, — поприветствовал подошедшего к ним муфтирия Киран. Служанка тоже поклонилась, приняв благословение.

— Как ты, милая?

Склонив голову, практически уткнувшись подбородком в грудь, Кайя промолчала.

— Я вижу, тебе очень страшно. Страх отравляет, — церковник поравнялся с ней.

Почудилось, что тот ненадолго сгорбился, едва коснувшись накидкой ее покрытых волос, а может и своим гнилым дыханием.

— Но в нем ты прекрасна, как и в своей скорби. — перехватив под руку, он внезапно увлек вперед, отступив на несколько шагов от служанки и галеата. — Позволь разделить эту молитву с тобой, Кайя.

Она попыталась освободиться, но церковник лишь удобнее перехватил за предплечье, незаметно потянув к себе.

— Какое у тебя необычное имя. Старолеварское?

Машинально кивнув, она вновь промолчала, не понимая, как вести себя дальше. Терпеть? Позвать Кирана? Старый галеат не вмешивался и вряд ли замечал, насколько в эти секунды ей нужна была его помощь.

— Кто тебе его дал? Скажи мне.

— Я сама… — Кайя испуганно замерла, вдруг осознав глупость собственных слов. Ее имя, единственное, что она помнила с прежней жизни, единственное, что могла сказать о себе в годы безумия. Но никому о том знать не нужно, особенно этому мерзкому церковнику.

— Какой странный выбор, не находишь?

— Нет…

— Кайя, — пробуя имя на вкус, протянул старик. — Тебе известно, что оно означает?

Она не ответила.

— Хочешь узнать?

— Я и так знаю.

— И что же?

— «Темная».

Развернувшись к церковнику, и сквозь полупрозрачную накидку Кайя различила оживление на благородном лице. Его сухая морщинистая кисть чуть сжала предплечье, пробрав холодом.

— Твое толкование не совсем верно. — губы сложились в хищную ухмылку. — Кайя — не «темная». Кайя — «тьма». Красивое имя, не правда ли?

— Какая разница… Отпустите меня. — шепотом потребовала она, но вместо того, чтобы выполнить просьбу, старик склонился еще ниже. Недопустимо близко, почти уткнувшись покрытым лицом в ее шею.

— Кайя… Моя маленькая тьма… — бархат в его тоне резал изнутри. — И что же мне с тобой делать?

Елейные слова не оставляли после себя и следа. Кайя слушала до боли знакомый низкий голос, что уже не казался старческим, какая-то часть сознания пыталась бунтовать, кричать, оттолкнуть, хотя бы запомнить, но сказанное без препятствий покидало память. Уже через несколько мгновений она растерянно заморгала.

— Что вы говорили, светлейший?

— Ничего, моя милая. Ничего. Молись…

Руку он не отпустил. Немного отодвинулся, склонил голову в молитвенном жесте, кивком приглашая последовать примеру. Кайя же еще какое-то время всматривалась в скрытые под накидкой черты, безрезультатно пыталась вспомнить, о чем был их разговор, чувствовала себя так, словно не до конца вынырнула из кошмара.

Качнув головой, она все же сумела переключить внимание. Попыталась осмотреться.

Свет неумолимо проигрывал. Утреннее солнце оставило попытки отогнать сумрак, вовсе исчезнув из-под сводов мечети. Наверное, небо заволокло тучами, иначе, почему здесь так мрачно? Почему так темно? И этот холод. Почти оживший, что мелким серебристым инеем покрывал стены. Когда он успел пробраться внутрь?

Недоброе предчувствие закралось в мысли. Вместо молитвы, Кайя забегала глазами по спинам впереди стоящих прихожан, несколько раз оглянулась через плечо к Маит, ловила заметное напряжение в сжатых руках Кирана, и нигде не находила утешения. Общее волнение вибрировало в тишине, струнами задевало воздух, отражаясь в танце теней, шепотках, короткой мимике светлейшего ишана, той женщины. Священнослужительница волновалась… боялась. Что-то шло не так. Неправильно…