Системный Кузнец. Трилогия (СИ) - Мечников Ярослав

Но в этом анализе был и огромный плюс – теперь понятно, к чему стремиться. На третьей ступени «Закалки» откроются новые возможности, и тогда смогу смело экспериментировать с вливанием Ци на менее значимых орудиях. Ценность клинка была слишком высока, чтобы рисковать им сейчас.

Отложил опасные мысли и взял в руки самый ровный из оставшихся брусков сланца. Всё равно чувствовал лёгкую досаду – хотелось не просто сделать хорошо, но удивить охотника. Юношеский максимализм Кая прорывался наружу, требуя чуда, но холодный расчёт Дмитрия говорил: «Остуди пыл. Сделай работу, но сделай её безупречно».

Взял клинок в руки, настроившись на работу. Опираясь на рекомендации Системы и собственный, пусть и недолгий, опыт, начал анализировать, с чего начать. Режущая кромка завалена – от многочисленных ударов о кости или камни геометрия была нарушена, став линзовидной. Микросколы делали её похожей на крошечную пилу. Просто поправить нельзя – нужно формировать всю режущую кромку заново.

Работа для большого точильного круга, но его не было – Гуннар забрал с собой.

Проблема серьёзная. Вручную на этих жалких брусках снимать столько металла – работа на много часов, а у меня был всего один.

Замер, лихорадочно соображая. Что у меня есть? Камни, масло и кузня. Горн, наковальня, молот. Могу ли я…

Вновь вызвал анализ клинка. [… высокий отпуск (до синего цвета). Клинок очень упругий, но режущая кромка относительно мягкая.]

Мягкая! Вот оно!

Идея была рискованной, но единственно верной – не буду стачивать металл, а заново откую.

Раздул огонь в горне, но не до яростного жара, а до мягкого свечения. Затем, взяв клинок клещами, очень осторожно погрузил в угли только самый кончик режущей кромки, буквально на миллиметр.

[Температура РК: ~650 °C. ВНИМАНИЕ! Риск отпуска закалки.]

Держал его в огне всего несколько секунд, пока кромка не налилась тёмно‑вишнёвым цветом, а остальной клинок оставался холодным. Быстро перенеся на наковальню, взял самый лёгкий молоточек.

Это была не ковка, а ювелирная работа. Серия очень лёгких и быстрых, да что уж там, почти нежных ударов – холодная ковка, но на грани температур. Я не формировал клинок, а уплотнял и вытягивал саму режущую кромку, восстанавливая геометрию, заковывая микросколы. Металл звенел под ударами почти как хрусталь.

Повторив операцию трижды по всей длине лезвия, добился своего – режущая кромка стала ровной и тонкой.

Теперь – камни.

Щедро смочил брусок сланца маслом и начал доводку медитативными движениями, стараясь не испортить то, что уже было сделано. Держал постоянный угол, полностью растворившись в процессе. Сначала звук был грубым и царапающим, но по мере того, как уходили неровности, тот становился всё тише и выше, превращаясь в шёпот.

Когда закончил с самым тонким камнем, который у меня был, взял кусок кожи, оставленный от заплатки, нанёс немного золы из остывшего горна, смешанной с маслом, и начал финальную правку, двигая клинок обухом вперёд.

Закончил минут за пять до назначенного часа.

Клинок преобразился – выглядел смертоносным. Режущая кромка не блестела, а казалась почти невидимой линией, поглощающей свет.

Взял волос со своей головы, подержал его и отпустил – тот упал на лезвие и беззвучно разделился надвое.

– Да, чёрт возьми… Я – Кай‑заточник, – прошептал едва слышно и улыбнулся как полный дурак, находясь в абсолютном восторге от того, чего удалось добиться. Невольно обернулся на тёмный проём входа – не подкрался ли Йорн так же незаметно, как в прошлый раз. Но мужчины не было.

Ещё раз хорошенько протёр клинок чистой тряпицей, пока тот не заблестел холодным светом, и аккуратно положил на лицо наковальни. Точно в то же положение, в котором он лежал с самого начала. «Пусть будет эффектно,» – подумал я. Улыбка всё ещё гуляла на губах.

И тут в дверь постучали.

Не думая, метнулся, чтобы открыть, ожидая увидеть на пороге одноглазого охотника, но там стоял Ларс – выглядел растерянным, словно потерявшийся щенок.

– Это я… – тихо сказал паренёк.

– А… – вырвалось с досадой. Я так настроился на встречу с Йорном, что совсем забыл про наш уговор.

– Ну что… покажешь мне место, где мехи будут стоять? – переминаясь с ноги на ногу, спросил Ларс. Удивительно, насколько парень изменился с тех пор, как его мастера забрали. Надеюсь, эта неуверенность у него пройдёт.

– Да, заходи, – махнул рукой в сторону старых мехов.

Паренёк вошёл, но тут же замер, увидев лежащий на наковальне и сверкающий в полумраке клинок. Его губы поджались, а в глазах мелькнуло непонятное чувство, но Ларс ничего не сказал, лишь быстро отвёл взгляд.

Затем подошёл к старому инструменту.

– Ага, вот эти, да?

– Угу.

Кожевник принялся внимательно изучать конструкцию – неуверенность исчезла, уступив место профессиональному интересу. Он проводил рукой по потрескавшейся коже гармошки, ощупывал швы и соединения, что‑то прикидывал на глаз.

– А новые? – спросил, оборачиваясь. – Расскажешь, как они будут выглядеть? Может, есть точные размеры? Мне всё пригодится.

– Конечно, – спокойно ответил я. – Скажу тебе абсолютно всё, что требуется. У меня всё в голове. Да и вот… – указал парню на кусок коры с моим наброском. – Посмотри.

Парень подошёл к чертежу и впился в него очень внимательным и заинтересованным взглядом. И тут произошла метаморфоза – как только Ларс погрузился в работу, глаза приобрели уверенность, а сутулые плечи расправились – блондин снова стал крепким подмастерьем. Привыкшие к работе с кожей пальцы легли на чертёж, осторожно проводя по линиям, изображающим механизм.

А я, стоя рядом, начал объяснять всё, что понимал в этом устройстве: о принципе двойного действия, о важности герметичных клапанов, о том, как мы будем крепить кожу к деревянным щитам… И видел, как в его голубых глазах загорается огонь.

Мы проговорили, наверное, около часа, но Йорна всё ещё не было. Ларс вникал в каждую деталь, что‑то быстро царапая на деревянной дощечке, которую принёс с собой. Его угловатые символы были понятны, наверное, лишь ему одному. К концу разговора глаза паренька горели азартом, хотя было видно, что он смертельно боится этой серьёзной, первой в его жизни самостоятельной работы. Что ж, в этом у нас было много общего. Вот только у меня в голове была Система, а у него – только собственные мозги. И, судя по тому, какие точные и профессиональные вопросы парнишка задавал, он готовился стать Мастером.

– Спасибо. Ты очень толково всё объяснил, Кай, – сказал Ларс по‑деловому, с уважением к равному.

В этот момент дверь в кузню беззвучно отворилась, и в проёме выросла фигура Йорна. Мужчина окинул нас быстрым взглядом, а затем его глаз метнулся к клинку, что лежал на наковальне. Солнечный луч, пробившийся сквозь тучи, заиграл на отполированной поверхности.

– Ну… ладно. Я пойду, начну работу, – Ларс смутился под взглядом охотника. – Если что, заходи… проверить.

Подмастерье на прощание кивнул и, стараясь не смотреть на Йорна, почти бегом выскользнул из кузни.

– Светловолосый, – хрипло бросил охотник вслед, когда кожевник скрылся.

Не сразу понял, к чему это он, а потом вдруг вспомнил – людей со светлыми волосами в Оплоте, кажется, и не было. Только Ларс. Что бы это значило? Он что, не местный?

Йорн подошёл к наковальне и осторожно взял клинок. Долго и пристально смотрел на остриё, не двигаясь, словно завис, погрузившись в оценку.

Я сглотнул, сердце застучало быстрее. Ожидание было нестерпимым, хотя в глубине души знал, что проделал отличную работу.

Мужчина медленно выдохнул. Затем кивнул сам себе и плавно вложил клинок в ножны на поясе.

– Хорошо, – сказал командир очень просто.

А затем замолчал, уставившись на меня пронзительным глазом.

Я тоже молчал, не зная, что говорить. Вся кузня, казалось, затаила дыхание вместе со мной.

– Ци – не игрушка, – вдруг вырвалось у охотника. – Начнёшь своевольничать, и она прикончит тебя быстрее, чем Огненная Саламандра. Глазом моргнуть не успеешь, как сгоришь заживо изнутри – нужен тот, кто сможет направить и подсказать.