Системный Кузнец IV (СИ) - Мечников Ярослав

Брандт, казалось, прочёл мысль в моих глазах и улыбнулся — не заржал, как обычно, а тихо неслышно засмеялся, кивнув как собрату или посвящённому.

— Вот видишь, — прошелестел гигант.

Почувствовал, как внутри что-то оборвалось — будто совершил огромную ошибку, но уже не мог понять, как всё исправить.

Оружейник резко выпрямился, возвращая командный тон.

— Я положу этот топор на первую наковальню! — рявкнул уже проще, по-деловому. — Вы все ещё раз подойдёте и посмотрите, как НАДО! А Кай… —мужик небрежно ткнул в меня пальцем, словно назначая наместником. — Кай вам всё подробно объяснит.

Ржавый чёрт обвёл замерший зал тяжёлым взглядом.

— Вы сделаете новое оружие. Лучшее оружие! Если и сейчас не сможете проявить себя достойно кузнецов Каменного Предела… наказание будет таким, что вы уже никогда не сможете взять молот в руки.

Здоровяк закончил речь, впиваясь глазами в лица мастеров, по которым градом катился пот страха.

Затем глубоко вдохнул, наслаждаясь моментом, и вновь посмотрел на меня.

— Объяснишь им всё, — выплюнул приказ. — Сегодня ты отвечаешь за то, чтобы смена не сорвала сроки и качество.

И тогда нанёс финальный удар.

— Если посчитаешь, что сделанное оружие — дерьмо… ты говоришь, а Бык уводит бездарность ко мне.

Брандт склонился ко мне.

— Ты решаешь, кто хорош, а кто плох, Кай. Ты ведь этого хотел, парень?

Сердце заколотилось о рёбра, как птица в клетке. Я стоял, не в силах пошевелиться, парализованный ужасом — этот мужик что, читает мысли⁈ Или просто знает человеческую природу лучше, чем кто-либо другой?

Хотел возразить и отказаться, но слова застряли в горле. Я был в ловушке собственного успеха.

Глава 13

Его рожа была так близко, что мог разглядеть каждую пору — глубокие трещины на обветренной коже, похожие на русла высохших рек, вздувшиеся вены на висках, какую-то желтовато-чёрную гниль в уголках глаз… Мужик уродлив, но, чёрт возьми, загнал меня в угол — прижал к стене не силой, а правдой.

Смотрел на него и молчал, лихорадочно прокручивая в голове варианты.

Этот чёрт хочет, чтобы я отвечал за смену и производство? Нет, хочет большего — чтобы стал Судьёй, решал, кого наказать плетью, а кого возвысить — точно так же, как он сделал это минуту назад со мной. Хочет, чтобы стал таким же, как он. Или… считает, что я уже такой же, просто притворяюсь «хорошим»?

Глаза Брандта плясали злыми огоньками и безмолвно говорили: «Ну что, щенок? Я вижу тебя насквозь — ты только строишь из себя героя — спасителя серых и убогих, а на деле — такое же властолюбивое чудовище, как и я, ведь именно чудовища заправляют этим миром. Быть таким — не зазорно, парень, а почётно — ты просто всю жалкую жизнь заблуждался, играя в благородство».

Моя голова невольно поднялась, спина выпрямилась, словно в позвоночник вставили стальной штырь.

Принять предложение?

Хотя… что тут принимать? Это ведь не просьба, а распоряжение — приговор. Если пойду сейчас против — пойду против всей системы «Кузни», гарнизона, барона. Могу ли позволить себе такой бунт?

Кулак сжался до хруста — почувствовал, как по венам, отзываясь на адреналин, пробежали потоки огня.

А ещё почувствовал, как внутри начинает разгораться азарт — не понимал до конца его природы. Отчего? От того, что хотел принять предложение? Возможно, мысль о том, что буду главным, распаляла уязвлённую гордыню? Выбраться наконец из жопы, где каждый встречный считал своим долгом плюнуть в меня, и снова стать командиром — вернуть себе статус, заслуженный потом и кровью в прошлой жизни…

А может, потому что хотелось бросить вызов? Принять власть, но использовать по-своему? Показать, что можно добиваться результата, не ломая людей через колено?

Хоть убейте, не понимал, какой из мотивов был настоящим — чувствовал лишь всплеск возбуждения и восторга от новых возможностей.

Я выдержал взгляд зверя ещё несколько секунд.

— Да, — ответил твёрдо и чётко. — Именно этого и хотел.

Брандт медленно и удовлетворённо закивал — из его груди вырвался довольный рык, похожий на урчание льва, только что сожравшего свежую тушу и понявшего, что прайд признал его вожаком.

— Так и думал, щегол… — пророкотал ржавый гигант. — Так и думал.

— Хотел, чтобы вы как можно скорее убрали отсюда вашу жирную задницу, — добавил я тихо, но так, чтобы слышал каждый. — И освободили место для того, кто будет обращаться с людьми не как со скотом.

Не дал ему насладиться триумфом — выбил почву из-под ног.

По цеху прокатился вздох, похожий на порыв ветра — кузнецы затоптались на месте, словно мужикам стало физически больно смотреть на самоубийство. Гуннар втянул голову в плечи, закрыв глаза.

Брандт смотрел на меня не мигая — грудь надулась, рот приоткрылся — видел, что оружейник хотел захохотать, как делал обычно, но что-то внутри него дало сбой. Порыв веселья только зародился и тут же потух, захлебнувшись в чём-то другом.

Видел, как гигант начал дышать — глубоко, тяжело и со свистом. Глаза наливались мутной яростью — показалось, что прямо сейчас поднимет огромную руку и одним ударом припечатает меня в каменный пол, смешает с грязью и угольной пылью в прямом смысле слова.

Мой кулак вспыхнул — уже не просто жар, а видимое пламя. Огненная Ци, переливаясь всеми оттенками от кроваво-красного до ослепительно-жёлтого, струилась по меридианам, заполняя каждую клетку тела, превращая тело в живую бомбу. Кажется, это видели все.

— Смотри… полыхает пацан… — испуганный шёпот.

— А этот его щас прикончит… Раздавит…

— Да погоди ты… а у пацана-то яйца есть. Стальные…

— Огненные…

Мужики шептались в голос, не скрываясь — страх отступил перед зрелищем.

Если урод нанесёт удар — отвечу. Пусть в последний раз, но врежу по ухмыляющейся морде всей мощью, что есть. Сука. Захотел выставить перед всеми последней сволочью? Захотел сломать меня перед самим собой? Не выйдет.

Я был хорошим командиром части там, где другие брали взятки, думали о своей шкуре и карьере, всегда стоял за своих. Да, пусть эти забитые мужики мне никто, но пока я здесь, с ними в одном цеху, на грёбаной фабрике смерти — это мои мужики. Таков мой чёртов склад характера. А ты, мужик — грёбаный изверг и садист.

Брандт тоже изменился — кожа потемнела, покрылась сетью вздувшихся вен, мышцы налились каменными буграми, рубаха на плечах затрещала. Улыбка сползла с лица гиганта, превратившись в оскал.

Мы стояли друг напротив друга — Огонь и Камень, готовые уничтожить всё вокруг.

А затем… ничего не произошло.

Мужик просто медленно отстранился и замер, глядя на меня сверху вниз, как оживший голем или статуя злого бога — взгляд был страшнее удара. Брандт не обещал немедленной расправы — монстр говорил, что Смерть отвела косу, но встала за моим левым плечом и будет дышать в затылок до конца.

Молчание затянулось, стало вязким и удушливым.

Наконец, Брандт чуть склонил голову набок, и губы дрогнули.

— Поглядим… Юный талант. Поглядим.

Голос звучал тихо, но каждое слово падало как огромный камень на дно колодца.

— Если провалишь смену… Если хоть один топор будет качеством хуже, чем тот, что ты мне подсунул… — повисла мёртвая тишина. — Ты будешь проклинать этот день до последнего вздоха, парень — я тебе обещаю.

Мужик резко отвернулся и обвёл остальных кузнецов ледяным взглядом. Впервые в глазах не было безумия, только космический холод и суровость — лицо превратилось в каменную маску.

Мужики замерли, боясь даже моргнуть.

Брандт бросил на меня последний взгляд, ничего больше не сказал, развернулся и, привычным жестом закинув кувалду на плечо, грузно и устало пошёл в главный проём, ведущий из цеха.

Я стоял и смотрел в пустой проём ещё, наверное, минуту. Ноги одеревенели — не мог отойти от стычки, от того, что только что произошло, от тяжести взятой ноши.

Медленно повернул голову и обвёл взглядом лица людей — нужно понять реакцию, увидеть мысли и отношение кузнецов.