Системный Алхимик VII (СИ) - Шимуро Павел

Однако каждый раз оставался, ввязывался в битву и рисковал жизнью ради людей, которые мне, в общем-то, ничего не должны были.

— Не знаю, — честно ответил. — Может, дьявольское ядро влияет на мои решения? Оно питается хаосом и смертью, возможно, подсознательно толкает меня в опасные ситуации?

Но даже произнося эти слова, я понимал, что это не так. Дьявольское ядро действительно влияло на меня — делало более жестоким в бою, более безжалостным к врагам, более склонным к насилию как к решению проблем. Но оно не заставляло меня защищать слабых или рисковать ради других, скорее наоборот — тёмная энергия шептала, что чужие проблемы не моя забота.

— Нет, — покачал головой Барус. — Дьявольское ядро тут ни при чём — это твой выбор, Алекс. Твоё решение каждый раз вставать на защиту тех, кто слабее, — старик даже не удивился наличию дьявольского ядра у моего сердца. Что-нибудь возможно скрыть от него?

Ядро откликнулось на упоминание о нём лёгкой пульсацией, но подавил его влияние силой воли. Сейчас нужно было думать ясно, без помех от тёмной энергии.

— Почему я так поступаю? — спросил себя вслух.

— Потому что у тебя есть сила, — просто сказал Барус. — Знания, способности, власть изменять ход событий. С силой приходит ответственность — говорят, это старая истина, но от этого не менее верная.

Посмотрел на свои руки — на пальцах ещё виднелись слабые следы от молний, которые выпускал в битвах. В этих руках действительно была сила — сила разрушать и созидать, убивать и лечить, менять ход событий одним движением.

— Но я не просил об этой силе, — возразил. — Не выбирал эту жизнь. Я случайно попал в этот круговорот событий…

— Случайно? — в голосе Баруса прозвучала лёгкая ирония. — Ты действительно думаешь, что всё произошло случайно?

Он показал на метку на моей ладони:

— А эта отметина? Думаешь, она появилась случайно? Ты семьдесят третий из ста одного избранного. Это не совпадение, мальчишка.

Метка на ладони слегка потеплела, словно отзываясь на слова старика. Я снова посмотрел на чёрный символ… Круг, перечёркнутый линией. Простой знак, но за ним скрывалось что-то жуткое и пугающее.

— Что это значит — быть избранным? — спросил у него, чувствуя, как внутри поднимается паника, — Избранным для чего?

Барус некоторое время молчал, наблюдая за игрой детей. Мальчик-«воин» уже «победил» всех «солдерсов» и теперь торжественно вёл «принцессу» через воображаемые опасности к безопасности.

— Видишь их? — кивнул Барус на детей. — Они играют в героев и злодеев, не задумываясь о том, что в реальном мире всё сложнее — герой может стать злодеем, спасение может обернуться катастрофой, а благие намерения — привести к страшным последствиям.

— Это не ответ на мой вопрос, — заметил я.

— Нет, не ответ, — согласился старый алхимик. — Потому что ответ ты должен дать сам себе. Скажи мне — когда ты видел тех одиннадцать человек, что погибли в лесу, что ты чувствовал? — его связь с императором только что подтвердилась, ведь до этого я не говорил ему про то, что мне удалось пережить по пути к столице. Сейчас это не важно… Не важно…

Воспоминания нахлынули болезненной волной — Дмитрий с перерезанной волком глоткой, Григорий, чей череп размозжил медведь-мутант, практик, которого растерзали рыси, пока я не мог ему помочь… Все остальные.

— Вину, — тихо признался.

— А когда видел тех детей в деревне, которых паразиты могли превратить в марионеток?

— То же самое, но больше страх перед неизвестным…

— А когда встретил беженцев на дороге, бегущих от войны?

Я понял, к чему он ведёт — каждый раз, видя страдания других, не мог просто пройти мимо. Что-то внутри заставляло действовать, рисковать, вмешиваться в чужие проблемы.

— Сочувствие, — сказал ему. — Нежелание видеть, как страдают простые люди, такие, каким я был до некоторого момента…

Дьявольское ядро пульсировало слабее, словно мои эмоции его не питали, а наоборот подавляли. Тёмная энергия любила гнев, жестокость, эгоизм, а сочувствие и желание помочь были ей чужды.

— Именно, — кивнул старик, — У тебя есть то, что делает человека человеком — способность чувствовать чужую боль как свою. Дьявольское ядро пытается это заглушить, сделать тебя безжалостным хищником, а ядро молнии — наоборот, усиливает эту способность.

Я задумался об этом. Действительно — когда активировалось ядро молнии, то чувствовал себя… чище. Яснее. Желание защищать становилось сильнее, а тёмные импульсы слабели.

— Получается, во мне идёт постоянная война между двумя началами?

— Не война, — покачал головой Барус. — Балансир. Дьявольское ядро даёт тебе силу и безжалостность, необходимые для выживания в жестоком мире, а ядро молнии сохраняет человечность и не даёт превратиться в монстра. Одно без другого — обращение во что-то нехорошее.

На лужайке дети закончили игру и начали расходиться по домам. Мальчик-«воин» помахал мне рукой, когда проходил мимо нашей скамейки. Я помахал в ответ, и на его лице расцвела счастливая улыбка.

— А что будет, если я откажусь? — спросил у Баруса. — Если плюну на эти метки, на Землю Обетованную, на ответственность? Возьму своих друзей и уеду куда-нибудь подальше от всех войн и катастроф?

Барус долго смотрел мне в глаза, и в его взгляде прочитал что-то похожее на печаль.

— Можешь попытаться, — со смешком сказал он наконец, — Но получится ли? Ты уже пробовал убежать от проблем — помнишь? После форпоста мог уйти куда угодно, а выбрал Север. После падения крепости мог остаться в безопасности — поехал в столицу предупреждать императора.

Он был прав — каждый раз, когда у меня была возможность выбрать безопасный путь, я выбирал трудный. Не из-за дьявольского ядра, не из-за системы алхимика, не из-за каких-то мистических меток — просто потому… Да хер его знает, почему…

— Хорошо, — сказал, принимая неизбежное. — Скажи мне тогда — что такое Земля Обетованная? И зачем нужны сто один избранный?

Барус внимательно посмотрел на меня, словно оценивая, готов ли я к этому знанию.

— Земля Обетованная — это не просто место, — сказал он наконец. — Это отдельное пространство, состояние мира — состояние, при котором практики могут достичь высших стадий культивации без ограничений, когда небесная энергия течёт свободно, когда между мирами нет барьеров.

— Звучит… утопически, — заметил я.

— Возможно, однако три тысячи лет назад так и было. Практики достигали стадии «сердца бессмертного» и выше. Миры были открыты друг другу. Знания текли свободно между расами и цивилизациями.

Вспомнил рассказ Балоглота о великой войне. О том, как небеса горели алым пламенем, как армии демонов вторглись в мир людей.

— И что случилось? Война с демонами?

— Война — только следствие, — покачал головой старик. — Причина глубже — кто-то или что-то начало запечатывать связи между мирами, ограничивать поток небесной энергии, устанавливать барьеры там, где их раньше не было.

Метка на моей ладони потеплела сильнее, словно реагируя на слова Баруса.

— И для чего нужны избранные?

— Чтобы всё исправить, — просто ответил старый алхимик. — Сто один ключ к Земле Обетованной. Когда все ключи соберутся в одном месте… изменения начнутся.

— А если я не хочу участвовать в этих изменениях? — спросил, хотя уже знал ответ.

Барус грустно улыбнулся:

— Тогда изменения произойдут без тебя. Но они всё равно произойдут. Через год пробудится сын Балоглота — помнишь? Он и другие силы, заточённые три тысячи лет назад, начнут ломать барьеры силой. Хаотично, разрушительно, превращая мир в поле битвы. Я всё это знаю, ведь прошёл через всё, но не так, как ты… Каждый из обладателей ключа знает это — гибели не избежать, но можно спастись и потом вернуть всё на круги своя…

Картина начинала проясняться, и мне это не нравилось. Получается, есть два пути — либо избранные как-то «правильно» восстанавливают Землю Обетованную, либо древние силы делают это через войну и разрушение.