Трофей темного короля (СИ) - Эшли Ирен

Аристид навис сверху, в омуте черных глаза вспыхнул огонь.

Аристид Рэвиаль, правитель мертвых земель, алэр Эдильборга… он был красив, дик и опасен, словно демон, явившийся из глубин преисподней. И я хотела его. Безумно, отчаянно хотела.

И сегодня сама природа, сами духи древних предков станут свидетелями нашей близости, свидетелями того, как создаются наши узы. Узы, которые свяжут нас навеки.

Аристид вошел в меня.

И нет, он не жалел, не давал привыкнуть.

Он входил сразу глубоко, грубо, властно, на всю длину. Каждый толчок отдавался взрывом боли и наслаждения, разрывающим меня на части. Я кричала, стонала, царапала его спину, пытаясь удержаться на краю безумия.

Вулканы извергали лаву, небо разрывали молнии, земля дрожала под нами, а мы продолжали отдаваться безумной любви…

В этом экстатическом слиянии боли и удовольствия, страха и блаженства я ощущала, как моя личность растворяется, как я перестаю быть Эмили и становлюсь частью чего-то большего.

Тела двигались в ритме вулкана, в ритме грома, в ритме самой жизни…

— Еще… еще…

Мне было его ничтожно мало.

Каждый толчок, каждое прикосновение, каждый поцелуй приближали нас к точке невозврата, к моменту, когда мы станем единым целым.

— Пожалуйста, еще…

Я ходила с ума, теряла контроль.

— Аристид! Ах…

Кричала, стонала, прижималась к Аристиду, пока новые и новые письмена, появляющиеся на коже, отдавались острой болью.

Он двигался быстрее и сильнее, заставляя меня терять связь с реальностью. Я видела вспышки света, слышала голоса, чувствовала прикосновения духов. Я была уже не здесь, не в этом мире, я была где-то в другом месте, где-то между жизнью и смертью, между реальностью и сном.

В момент наивысшего экстаза я почувствовала, как что-то во мне натягивается, а потом ломается, я закричала, протяжно и отчаянно, цепляясь за мужчину надо мной…

— Теперь ты моя…

И я ответила ему, без слов, одним лишь взглядом, полным любви, страха и надежды. Взглядом, который говорил о том, что я готова разделить с ним все, что угодно. Даже тьму.

Мы остались лежать на холодных, черных плитах, в объятиях друг друга.

Мне больше не было больно.

* * *

— Лирэя? Лирэя! — с отблеском счастья в глазах ко мне подбежала только… Фрида. Обняла на радостях, погладила по волосам нежно, заботливо, по-матерински, и только потом осознала неловкость происходящего: пока остальные слуги и стражники стояли в стороне, наблюдая за тем, как я и Аристид входим во дворец, Фрида единственная кто не сдержалась и бросилась обниматься. — Ой… прошу прощения, — она поспешила отойти, но я не позволила и обняла её крепко в ответ.

— Я скучала.

— Моя дорогая! И я!

Следом, осмелев, к нам поспешили Ида и Боргар.

Аристид наблюдал за нами со скептическим выражением лица.

— Даже не знаю как обращаться… Лирэя? Маитэа алэра? Эмили? Или… уже алэра?

Я не поверила ушам. Вырвалась из теплых объятий слуг, подняла голову, заметила Адама и… обомлела. Тот засмеялся, видя мою реакцию. Сложил руки на груди, склонил голову вбок, предоставляя возможность внимательно его рассмотреть. Он был одет в одежды Эдильборга… Дорогие одежды Эдильборга, показывающие силу и статус владельца, а значит, значит…

— Ты предал Северина?

— Сама не святая.

Аргумент.

Адам подошел ближе. Глаза по-прежнему горели янтарным. И только сейчас пазлы наконец сложились. Янтарная радужка глаз… Ёрум. Я догадывалась, просто не могла поверить.

— Адам Оссиан теперь на стороне Эдильборга, — спокойно пояснил Аристид.

Я заторможено кивнула, не отрывая взгляд от некогда друга Северина. Хотелось бы узнать почему он так поступил, зачем, как принял решение, но, как Адам успел заметить, — я сама не святая.

— Какой будет следующий приказ, мой алэр? — спросил он, поднимая взгляд на правителя мертвых земель.

— Готовьте Эдильборг к свадьбе.

Дворец заликовал.

Арка XVII

— Вот такие дела, — подвела итог Фрида после долгого, исчерпывающего рассказа о том, что произошло во дворце Огненной Короны за время моего отсутствия.

В голове гудело. Наказание Агды, справедливое, но жестокое… Наказание Рагнара, чья гордость и амбиции привели к такому печальному концу. И самое неожиданное — изгнание Лауры и её отца. Обман с беременностью…

Я сидела, будто окаменевшая, тщетно пытаясь осмыслить услышанное. Мои страхи, неуверенность, то, что заставило меня бежать, теперь казались ничтожными. Бежала от теней, от собственных сомнений, от себя. Аристид… Я должна была довериться ему.

Горечь разливалась в груди. Горечь сожаления, бессилия, горечь осознания собственной глупости и слабости. Горечь утраченного времени. Упущенного будущего. Если бы только я осталась. Если бы просто поверила…

Фрида, заметив мою печаль, мгновенно сменила тему. Она всегда умела это делать: спасать меня от самой себя.

— Ну, что ты такая кислая? Мы вообще-то должны были уже давно выбрать ткань для свадебного платья! А все никак не соберемся. Ну же, какая тебе больше нравится? Вот эта, с шелковыми нитями? Или эта, с серебряным шитьем?

— Эта, — пробормотала я и наугад ткнула в первый попавшийся лоскут — золотистый шёлк, мягко переливающийся при свете.

— Прекрасный выбор! Очень красиво, — проговорила Фрида, довольная, что хоть что-то сдвинулось с мертвой точки.

Я встала и направилась к двери.

Мне нужен был свежий воздух.

Спускаясь по внешней лестнице, ступень за ступенью, не могла оторвать взгляда от Эдильборга. Он казался чужим и родным одновременно — как будто кто-то стер прежние очертания города и нарисовал новые, яркие, живые.

Прошло всего несколько дней после ритуала Единения, после того, как Аристид насытился, успокоился… и вместе с ним усмирился сам Эдильборг.

Небо сияло ослепительной лазурью, солнце щедро разливало тепло. Вулканы, прежде внушавшие ужас, теперь величественно и мирно возвышались над горизонтом. А зелень… Боже, сколько же было зелени! Она прорастала отовсюду — юной, дерзкой, упругой, обвивая стены, затягивая трещины в камне, играя с солнечными бликами.

Эдильборг расцвел.

Я остановилась у парапета, всматриваясь в далекий горизонт и пытаясь прогнать тяжелые мысли. Всё будет хорошо. Должно быть.

Но вдруг тишину нарушил странный звук: потрескивание, шипение, сердитое бормотание.

Я опустила взгляд вниз и увидела Адама. Он пытался обуздать огонь, что Аристид вживил в него. Пламя играло в его ладонях — то повинуясь, то вырываясь с ревом. Получалось с переменным успехом, и каждый раз, когда магия шла наперекор, лицо Адама искажалось от злости и досады.

На губах мелькнула невольная усмешка. Я не удержалась:

— Не поджарься.

Адам резко вскинул голову.

— Смешно, да? Тебе смешно, значит?

И я действительно невольно рассмеялась.

— Расслабься, Адам. Просто решила подбросить тебе искру в скучную тренировку, — ехидно ответила, продолжая спуск. — Увидимся внизу, если, конечно, ты не сожжешь себя раньше.

— Очень остроумно, Эмили. Как всегда.

Уже внизу я остановилась и обернулась, прислоняясь к перилам.

— Ну, как тебе в новом амплуа? Поджариваешь врагов алэра до хрустящей корочки?

Новоиспеченный ёрум ухмыльнулся, подошел к бочке с водой, зачерпнул горсть, плеснул в лицо. Капли сбегали по щекам, смывая пот и копоть. Он вытерся и посмотрел на меня, прищурившись.

— Это лучшее, что со мной случалось.

Замерла на миг, ощутив, как в воздухе повисает тишина — натянутая, звенящая. Или мне показалось?

— Кто бы мог подумать, — пробормотала я почти себе под нос.

Когда-то мы мечтали о свободе, строили планы побега… А теперь — я любимая алэра, он — его правая рука.

Судьба, ты издеваешься…

— Да уж, кто бы мог, — кивнул Адам. — Но я ни о чём не жалею.

Ни сомнения в голосе, ни фальши. Только правда. Слишком острая, чтобы игнорировать.