– Конечно, считай это свиданием.
Я оглядываюсь на Леклана.
– Увидимся позже.
И ухожу с такой болью на своей потрескавшейся заднице.
***
– Почему ты стоишь? – спрашивает Хейзел, протягивая мне кофе. – От него пахнет?
– Потому что моя задница обгорела.
Она несколько раз моргает, и я вздыхаю.
– Я лежала, пока они тренировались, и не намазалась кремом от загара.
Она фыркает, а потом пытается прикрыть это кашлем.
– Извини, я не смеюсь.
– Ты точно смеешься.
– Ладно, смеюсь. У меня наверху есть крем от ожогов. Пойду возьму его.
– Ты просто ангел, – говорю я, допивая кофе.
– Это может случиться с лучшими из нас.
Я смеюсь под нос, а затем направляюсь к месту, где сидит Эверетт.
– Эй, еще раз спасибо за это.
– Я рад помочь, и это дает мне возможность попытаться заставить кое-кого заговорить со мной.
Я бросаю взгляд на то место, куда исчезла Хейзел, и он тоже смотрит туда.
– Она сказала, что вы были лучшими друзьями?
– Мы были... мы и есть. Не знаю, кто мы, но эта женщина сводит с ума и держит обиду, как никто другой в мире. Будь осторожна, если нарвешься на нее.
Я ухмыляюсь.
– Я приму это к сведению.
– Я слышала! – кричит Хейзел сзади.
– Ты же не можешь наказать меня хуже, чем сейчас! – Эверетт отвечает ей.
– Вызов принят.
Я хихикаю.
– Никогда не бросай вызов женщине, которая уже в бешенстве.
Он тяжело вздыхает.
– Когда-нибудь я научусь. А пока у меня есть ты, и ты интересуешься моей жизнью.
– Так и есть.
– Ты присядешь?
Я бросаю взгляд на металлический стул и мысленно охаю, но с машиной я справилась, так что придется смириться. Я осторожно сажусь и пытаюсь сосредоточиться на охлаждающем эффекте металла, а не на жгучей боли, и заставляю себя улыбнуться.
– Ладно, поговорим о спортболе.
Он поднимает одну бровь.
– Спортболе?
– Каким видом спорта ты занимался?
Эверетт хихикает.
– Я играл в бейсбол, но во время учебы в колледже трижды выбивал плечо.
– Должно быть, это было тяжело.
– Да, но хуже всего было в последний раз. Я был кетчером, а если ты не можешь бросать, то не можешь делать много вещей.
Я изо всех сил стараюсь понять все нюансы, потому что какое, черт возьми, отношение бросок имеет к тому, чтобы быть кетчером? В описании профессии прямо сказано – «ловить».
– Это похоже на конец карьеры, – блефую я, как будто имею представление о спорте.
– И да и нет. Думаю, все закончилось из-за меня.
– Почему? – спрашиваю я.
Эверетт откидывается назад и вздыхает.
– Я был влюблен в спорт. Это была моя жена, любовница и единственная любовь. Я не заботился ни о чем другом, кроме как о том, чтобы попасть в высшую лигу. Бейсбол – это... это трудно объяснить, но он может быть самой удивительной вещью, а может и уничтожить тебя. Большинство парней никогда не попадают в МЛБ. Они проводят свои лучшие годы, сражаясь за шанс попасть в команду. Конечно, есть такие истории, которые мы видим, но это не является нормой. На самом деле мне помогла Хейзел. Она усадила меня после последней операции и задала один вопрос: Стоит ли эта боль возможной награды?
– Хороший вопрос.
Он кивает.
– Точно. И я тут же подумал: разумеется, конечно. Никто не мог сказать мне, что бейсбол не стоит каждой боли, которую я испытываю. Через три дня врач объяснил, что я буду лишен подвижности и силы как минимум на шесть месяцев, а играть в мяч, по его мнению, можно будет не раньше, чем через год. В тот момент я понял, что никакие усилия не помогут мне вернуться к профессиональной игре. У меня оставался год до окончания колледжа, и тренер разрешил мне остаться в составе, так что я продолжил обучение и подал документы в ветеринарную школу.
Его история – определенно не то, чего я ожидала.
– Если бы кто-то сказал мне на первом курсе колледжа, что моя мечта стать журналисткой больше не осуществима, я не знаю, хватило бы мне прозорливости так быстро сменить направление.
Хейзел подходит с бутылкой алоэ.
– Не позволяй ему обмануть себя. Он не справился с этим. У него началась нелепая фаза вечеринок, он неделями напивался до беспамятства.
– Она была там, – добавляет Эверетт. – Я бы не выжил, если бы не Хейзел.
Я улыбаюсь. Видно, что они очень дорожат друг другом.
– Дружба часто спасает нас, когда мы находимся в самом низу, – я изо всех сил стараюсь не думать о Леклане и о том, как тяжело было после нашего разрыва, и, хотя я не очень хорошо знаю Хейзел и Эверетта – я узнаю настоящую дружбу, если увижу ее.
– Я не знаю, почему вы обижены друг на друга, но как сторонний наблюдатель я бы попросила вас обоих хорошенько подумать и спросить себя: если бы завтра что-то случилось с одним из вас, показалась бы эта причина глупой или стоящей того, чтобы обострять отношения?
Хейзел смотрит на него, а он улыбается.
– Ну же, Хейзел, прости меня.
Она закатывает глаза и качает головой.
– Ты был прощен несколько недель назад. Мне просто нравится смотреть, как ты мучаешься.
Он поворачивается ко мне.
– Видишь, с чем я имею дело?
– Да, потому что ты – просто прогулка по парку?
– Я как солнышко и радуга.
Хейзел смеется.
– Скорее, грозовые тучи и торнадо.
– Ладно, – говорю я, перебивая ее, пока она не превратилась в ураган. – Я рада, что вы оба разговариваете. Это из-за Хейзел ты вернулся в город?
Эверетт меняет позу, и я думаю, не задела ли я больное место.
– Частично. Я вырос здесь, а когда я поступил в колледж, моя семья переехала. После того как я закончил школу и стал ветеринаром, я планировал остаться в Техасе, но городу нужна была помощь, и Хейзел убедила меня дать ей несколько месяцев, и вот прошло уже пять лет.
– Могу я спросить еще кое-что о бейсболе?
– Да, конечно.
– Почему ты заслужил полную стипендию в колледже, благодаря тому, что умеешь играть в мяч, а не потому, что собирался стать ветеринаром?
Он прочищает горло и делает паузу.
– Не заслужил. Я просто умел играть в мяч.
Глава тринадцатая
Леклан
Сегодня тот самый день.
День, когда я уничтожу этих маленьких студентов и покажу им, что возраст – это всего лишь цифра.
Когда я захожу на кухню, Эйнсли сидит за столом с чашкой кофе и погружена в книгу. Настолько, что даже не замечает меня.
Она так красива, сидя на моей кухне. Ее темно-каштановые волосы заплетены в косу, которая на самом деле не выглядит как коса, но вполне подходит. Эйнсли втягивает нижнюю губу между зубами, когда переворачивает страницу, как будто проживает это вместе с героями.
Я на мгновение замираю, желая, чтобы обстоятельства сложились иначе, и чтобы это стало моей жизнью, но это не так.
Я давно понял, что в жизни мы не получаем того, чего хотим, и у людей могут быть хорошие намерения, но их желания могут не совпадать, и я пострадал.
Пессимистично? Может быть, но это честно.
Кроме того, у меня есть ощущение, что день будет хорошим, и я не собираюсь идти по дерьмовой дороге со своими мыслями.
Я прочищаю горло.
– О! Доброе утро, мой маленький очаровательный игрок во фрисби.
Мое хорошее настроение исчезает так же быстро как она произносит эти слова.
– Во мне нет ничего маленького.
Она закатывает глаза.
– Вот это мужчина. Так что за план?
– План?
– На сегодня.
Я пожимаю плечами.
– Не знаю, какую часть ты имеешь в виду. Мы узнаем о соперниках, затем отправляемся на турнирную площадку, чтобы подготовиться к турниру.
– О, это, типа, на весь день?
– Да, это лучшая часть из трех.
Ее брови взлетают вверх.
– Вы все собираетесь делать это несколько раз?
– Да...
