Слишком хорошо (ЛП) - Коринн Майклс

Черт.

Я опускаюсь на край, опустив голову на руки. Как я позволил этому случиться? Как я позволил себе залезть так глубоко в отношения с этой девушкой? Я знал, чем все закончится. Я видел финал еще до того, как мяч был брошен.

Однако я не свернул с пути. Нет, я продолжал следовать своему курсу, зная, что именно я буду разрывать себя на части, потому что именно так всегда и происходит.

Так было с моей матерью.

Так было с матерью Роуз.

Так будет и с Эйнсли.

***

Ужин – это как двенадцатичасовой спектакль на другом языке. Ты сидишь, слышишь все вокруг, но ничего из этого не понимаешь. Ты просто... терпишь.

Эйнсли – обычная и жизнерадостная. Она смеется, разговаривает с Роуз, у них есть свои маленькие секретные шутки, а я сижу здесь и наблюдаю за всем этим, совершенно оцепенев.

Мы едим бесплатно, благодаря какому-то доброму самаритянину, который, вероятно, увидел сюжет о пожаре. Мы забираемся в мой грузовик и едем обратно к дому.

Роуз засыпает на заднем сиденье, а Эйнсли протягивает руку и кладет поверх моей…

– Ты вообще собираешься со мной разговаривать?

– Мы говорили.

Она вздыхает через нос.

– Если ты так хочешь это назвать. Я знаю, что застала тебя врасплох, и мне очень жаль, Лек. Я не знала. Я пыталась бороться с боссом, убедить его, что мне нужно остаться здесь, но он настаивает на том, чтобы я вернулась в офис.

– Я все понимаю. Я не злюсь или что-то в этом роде. Я просто ненавижу это, и я знаю, что она возненавидит это еще больше. Роуз любит тебя. Она будет раздавлена, когда мы ей скажем.

Эйнсли поворачивает голову и смотрит в окно.

– Я знаю и ненавижу себя за это, но я не хочу сваливать все на нее утром. Я бы хотела поговорить с ней, когда мы вернемся.

– Если ты этого хочешь.

Это определенно лучший план. По крайней мере, тогда у Роуз будет немного времени, чтобы погоревать, но, надеюсь, она примет это до того, как Каспиан приедет в гости.

Я подъезжаю к дому после того, как мы в тишине закончили последнюю часть разговора. Я прекрасно понимаю, что веду себя отстраненно, но я знаю, что должно здесь произойти.

– А что насчет тебя? Ты не переживаешь?

– Ты знаешь, как я к тебе отношусь.

Я чертовски люблю ее.

Эйнсли откидывает назад свои длинные каштановые волосы.

– Я не знаю, как мне сесть в машину и добровольно покинуть тебя.

А я не знаю, как переживу, если она это сделает.

Я заставляю себя улыбнуться.

– У нас есть сегодняшняя ночь. Давай даже не будем думать о завтрашнем дне.

Потому что если я буду думать, то могу закричать.

– Мы можем пойти к водопаду?

– Что?

– Я бы хотела пойти туда снова, если Дилейни присмотрит за Роуз, или я могу попросить Хейзел.

В этот момент я надеюсь только на волшебство, чтобы все получилось.

– Конечно, я напишу Дилейни, а если нет, мы можем попросить Хейзел или кого-нибудь из ребят. Они мне должны.

– Ладно.

– Хорошо.

Глава двадцать девятая

Эйнсли

– Я не хочу, чтобы ты уезжала, – говорит Роуз с болью в голосе, от которой мне хочется плакать.

– Я тоже не хочу уезжать, но, может быть, мы сможем что-нибудь придумать? Например, я буду приезжать к вам на соревнования, и, может быть, я смогу навестить вас, когда приедет дядя Каспиан? – предлагаю я, надеясь, что ее отец разрешит.

Она кивает, и это обещание немного успокаивает ее.

– Как ты думаешь, ты сможешь приехать на карнавал?

Я поднимаю взгляд на Леклана.

– Карнавал?

– Да, через две недели у нас будет большой карнавал в честь Дня основателей с аттракционами, играми, едой и всем остальным. Тебе стоит приехать. Нам обоим это понравится.

Он впервые заговорил о каком-то будущем, когда мы будем видеться после того, как все закончится. Я знала, что мы не собираемся полностью разрывать отношения, но приятно слышать, что он хочет снова меня видеть.

– Я буду рада этому, – я улыбаюсь Роуз. – Я запишу это в свой календарь.

Она улыбается и обнимает меня за шею.

– Я буду скучать по тебе, Эйнсли.

– О, милая, ты даже не представляешь, как я буду по тебе скучать. Но пока твой папа разрешает, ты можешь звонить мне и рассказывать о том, что нового, а я обязательно приеду на карнавал.

– Ладно, Роуз, иди спать. Ты проснулась намного позже положенного времени.

– Но я хочу остаться с Эйнсли.

Я не знала, что сердце может разлететься на куски, но вот же оно. Разбивается на мелкие осколки, рассекая внутренности моей груди.

– Я обещаю, что завтра проснусь пораньше, и мы сможем приготовить блинчики и сюрприз для твоего папы, – говорю я ей.

Она качает головой и уходит в свою комнату.

– Мы зайдем пожелать спокойной ночи через несколько минут.

– Это было трудно, – признаю я.

– Ты отлично справилась. Она не плачет, а это уже кое-что, – он притягивает меня к себе и целует в нос. – Думаю, сегодня и завтра я буду большим ребенком.

Я обнимаю его за плечи.

– Да?

– Наверное.

– Ты будешь так сильно по мне скучать?

– Больше, чем мне хотелось бы признать.

Я улыбаюсь и поглаживаю его подбородок.

– Тогда мне придется быть очень милой сегодня вечером, чтобы ты не рыдал, думая о том, как бы ты хотел, чтобы я все еще была в твоей постели.

Не то чтобы я не рыдала каждую ночь вдали от него, но, надеюсь, мы сможем поговорить и найти выход из положения.

Он нежно целует меня и направляется в комнату Роуз, а я начинаю составлять план, как все устроить.

***

Мы идем рука об руку к водопаду. Хейзел пришла по моей просьбе, и в ее глазах была грусть, когда я объяснила, что завтра должна уехать.

Я буду скучать по этому месту. Я буду скучать по людям – и больше всего по Леклану.

Когда мы подходим к воде, он поворачивается ко мне, и его губы почти сразу же находят мои. В них чувствуется голод, страсть и нетерпение, от которых у меня перехватывает дыхание. После одного из самых неистовых поцелуев в моей жизни он притягивает меня к себе, упираясь лбом в мой лоб.

– Отдай мне эту ночь, Эйнсли. Не пытайся найти способ или залезть в голову, просто отдай мне эту ночь. Пожалуйста.

– Я бы отдала тебе вечность.

Его губы оказываются на моих в одно мгновение. Я откидываюсь назад, наклоняя голову, чтобы у него был лучший доступ. Он целует меня глубоко, вкладывая в этот момент все свои эмоции. Рука Леклана переходит на мою спину, направляя меня вниз, к одеялу, расстеленному у наших ног.

Я прилагаю все силы, чтобы отгородиться от своих мыслей. Я хочу, чтобы эта ночь была посвящена только нам и этому моменту, потому что я не знаю, найду ли я когда-нибудь еще такую любовь. Поэтому я подарю ему эту ночь и буду молиться, чтобы завтра, когда я сяду в машину, у меня еще осталось сердце, которое можно восстановить.

Его губы движутся вместе с моими, нежно и страстно. Все, чего я хочу – это большего. Я хочу агрессии и грубости, потому что нежность ломает меня. Я хочу забыть о том, что завтра я уеду. Мне нужно потеряться в нем, в нас, в этом моменте.

Его губы покидают мои, и он целует меня от шеи до ключиц.

– Я хочу тебя больше, чем воздух, которым я дышу, – Леклан стягивает мою футболку через голову и прижимается губами к моему плечу. – Я собираюсь запомнить каждый твой дюйм, чтобы вспоминать тебя в любое время, когда ты мне понадобишься.

– Тебе не нужно вспоминать. Я приду к тебе, если ты будешь нуждаться во мне.

Леклан поворачивает меня к себе, гладит по щекам и ждет, пока я посмотрю на него.

– Ты нужна мне, Эйнсли. Мне нужно, чтобы ты отдала мне всю себя сегодня ночью и не думала о завтрашнем дне.

Мое сердце колотится.

– Я у тебя есть. Я всегда была у тебя.