Сад чудес и волшебная арфа - Лайнс Джанетт

Неся мешок по улицам мимо лавок жестянщика, сапожника, стекольщика, кузнеца, бочара, литографа и бакалейщика, Лаванда напрягала все извилины, стараясь оправдать трату. Миссис Клемент Роуз будет в восторге и станет чаще приходить. Небольшому пакетику на Рождество наверняка обрадуется Зилла Корделл, директриса Кобургской женской академии. Мисс Корделл продолжала интересоваться своими ученицами даже после того, как они оканчивали академию, и всегда рассылала им святочные открытки с написанными от руки мудрыми поучениями, наподобие:

«Помни, девочка, что нужно оставаться верной себе. Не стоит сгорать в огне, как бумажная балерина из сказки господина Андерсена “Стойкий оловянный солдатик”, которая притворяется историей любви, а на самом деле пропагандирует дальнейшее закабаление женщин».

Лаванда любила свою учительницу, но как же хотелось, чтобы мисс Корделл просто пожелала ей счастливого Рождества.

В любой обычный день большой мешок в руках мог показаться Лаванде громоздким, но только не в этот. Пахнущий апельсином сверток был удобным, словно мягко скрученное одеяло. А уж аромат был куда приятнее запаха лошадиных отходов, обычного для этих улиц. Для улиц, по-прежнему кипевших жизнью, которую Лаванда сейчас осознавала лишь отчасти, поскольку мысли ее вертелись вокруг того, что она успела выяснить за этот день:

Аллегра Траут оказалась мисс.

Мистер Уитмен, вероятно, садовник или ботаник.

Роберт Траут любит загадки.

Что еще?

Аллегра Траут околдовала весь городок.

Роберт Траут зачаровал Лаванду, заставив купить огромное количество чая. (Он, конечно, не был непосредственной причиной этого расточительства, но девушка не сомневалась, что обмен мнениями подстегнул ее порыв.)

Что еще?

Свет нужен был им всем.

И только вернувшись домой на Пиннакл-стрит, Лаванда поняла, что забыла купить овсянку.

Глава 4

Принц Уэльский так и не прибыл. Точнее, он и его свита прошли на корабле недалеко от берега, но пришвартоваться не решились, боясь массовых беспорядков, которые могли спровоцировать присутствовавшие в толпе оранжисты [15]. Деревенский глашатай назвал это зрелище самым прискорбным: потрясенные лица обманутых в своем ожидании встречающих – фермеров с семействами, которые тряслись в фургонах по разъезженным пыльным дорогам, прифрантившихся барышень, плачущих малышей и множества тех, кто приложил немалые усилия, чтобы украсить улицы.

Фонарные столбы были расцвечены венками и гирляндами, ради которых Лаванда опустошала сад и старательно их плела. Но собранные цветы теперь бессмысленно увядали на церемониальных арках, воздвигнутых для королевского визита. Все сокрушались при виде этого печального зрелища. Вместо Бельвиля принц высадился в Кобурге, и там в Парадном зале был дан бал.

Несколько дней спустя миссис Клемент Роуз, которая, принарядившись, тоже стояла на причале, сообщила Лаванде, что все были просто убиты разочарованием из-за несостоявшегося монаршего визита. Девушки вокруг обливались слезами.

Как ни странно, но это неосуществившееся событие, этот провал все же повлиял на то, что произошло в дальнейшем. На рассвете у парадной двери Лаванды остановился фургон, с необыкновенной пунктуальностью присланный комитетом по украшению. Она была довольна до дрожи и даже встряхнула головой, отчего спутанные волосы взлетели вверх: этот фургон, точно в назначенный срок оказавшийся перед дверьми, привез желанный гонорар. Измученная возней с цветами, девушка спала крепко и долго. Они с Арло трудились почти всю ночь. Он держал фонарь, а Лаванда в невероятном количестве лепила букеты, гирлянды, венки. Луч света позволил ей работать, но изнурительный труд вымотал обоих. Получился этакий цветочный марафон. Последний урожай сезона. Лаванде пришлось разорить сад. Ей будет ужасно не хватать всего этого: пламени пурпурной наперстянки, ярких оранжевых шариков физалиса, аромата, разливавшегося по саду в предзакатные часы. Секатор дрожал в руке, готовый сделать первый разрез, крючки и веревка сложены рядом, девушка бросила последний взгляд, вдохнула вечернюю сладость и приступила к казни. Крики цветов терзали ее так сильно, что она попросила Арло петь – что угодно, что в голову придет. Он спел «Старое дубовое ведро». Прекрасный мальчишеский голос сорвался лишь раз или два. Затем перешел к «Мысу Энн», потом к «Молли Боун», отчего у Лаванды полились слезы, затем, чтобы эти слезы высохли, Арло спел рождественский гимн «Добрый король Вацлав», ловко перекроив поэтические строки и назвав Лаванду королевой, а себя ее пажом и насмешливо добавив, что король все-таки облагодетельствовал визитом жителей побережья залива Квинте. Шалость парнишки и его звонкий голос, действительно, волшебным образом подействовали на девушку, рассмешив ее.

Работу они закончили уже под утро, а затем уснули. Лаванда, слишком измученная, даже до спальни не добралась, не говоря уж о том, чтобы переодеться в ночную рубашку. Так и рухнула на обморочную кушетку в гостиной, даже не сняв сапоги. Резкий, настойчивый стук в дверь вырвал Лаванду из тяжелого сна. Конечности болели, сердце тоже. Но продажа цветов означала крышу (пока еще протекающую) над головой и у нее, и у мальчика.

Она открыла дверь.

Три дамы – члены комитета по украшению – распорядились унести гирлянды, венки и букеты. Они казались довольными. Пресс-секретарь, миссис Кастри, отличавшаяся исключительной строгостью, пояснила, что цветочные изделия сначала доставят к месту празднования встречи с принцем, а позднее возница вернется к Лаванде и расплатится с нею. Лаванда не понимала, почему это нельзя сделать сразу, но на ее вопрос суровая дама напомнила о письменном соглашении. Миссис Кастри надменно посоветовала девушке освежить память, заглянув в свою копию договора, где указывалось, что оплата предусмотрена после доставки цветов к месту торжеств. Лаванде оставалось только ждать, дав отдых донельзя усталому телу, пока возница не вернется с деньгами, которые ей должны.

Лаванда сварила яйцо, ругая себя, что забыла купить овсянку. Потом съела его с нарезанным сырым луком: с ним было сытнее. Из комнаты Арло не доносилось ни звука. Вытирая тарелку, девушка задумалась, не пригласили ли Аллегру Траут с ее репутацией знаменитой духовидицы на встречу с принцем Уэльским? Ведь это означало, что там может быть и Роберт. Возможно, если они встретятся снова, он расскажет Лаванде об этом грандиозном событии, потому что она сама слишком устала от возни с цветами и совершенно не в состоянии тащить свое изможденное тело по улицам, дабы лицезреть принца. Миссис Клемент Роуз не преминула бы упрекнуть ее, что Лаванда так глупо упустила шанс всей жизни. Но миссис Роуз не трудилась всю ночь в саду, сгорбившись под лучом фонаря.

После яйца с луком Лаванда снова уснула. А позже в дверь громко постучали. Обещанный гонорар! Когда она открыла дверь, возница, которого она смутно помнила по встрече на рынке, пожелал ей доброго дня. Неужели она так долго спала и прошло уже столько времени? Лицо у возницы было мрачным. Девушка посмотрела вокруг, день казался прекрасным, небо радостно-голубым. Почему же тогда лицо у этого пройдохи такое угрюмое?

– Принца не будет, мисс Фитч, – сообщил он.

Лаванда не могла понять, что он имеет в виду, и потребовала объяснений. И узнала, что из страха перед оранжистами принц вместе со всей свитой проплыл мимо. Хоть для деревни это было весьма досадно, но Лаванда не могла взять в толк, как подобный поворот событий должен влиять на нынешнюю сделку.

– Очень жаль, – ответила она возчику. – Однако я жду платы, как и было договорено. Надо понимать, все гирлянды, букеты и венки благополучно доставлены?

Мужчина пошаркал ботинками.

– Привезли-то их благополучно, да только теперь они висят там у причала без всякой пользы и скоро свянут. Останутся от них только сухие будылья, как на кладбище Святого Фомы.

С какой-то раздумчивой медлительностью он полез вглубь жилета и вытащил пачку банкнот, которая показалась Лаванде подозрительно тощей.