Развод и замок с молотка (СИ) - Сью Санна

— Ну что, ба, — горделиво воскликнула вдова, вернувшись домой, — можешь мной гордиться! Я сделала всё, что могла. Теперь остаётся только ждать.

Призрак зловеще захихикал, и в комнате стало на несколько градусов холоднее.

Глава 18

Завтрак заканчивали в спешке. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь витражные окна столовой, играли на хрустальных бокалах и серебряных столовых приборах, но наслаждаться началом нового дня было некогда.

— Лукреция, перенесите вещи её светлости в мою башню, — распорядился Арвин сразу после прочтения королевского письма, откладывая его в сторону.

Его голос звучал спокойно, но в уголках губ пряталась понимающая улыбка.

Сердце предательски ёкнуло. Нет, не сейчас. Усилием воли я переключила себя на насущные дела. Вечером буду волноваться по поводу совместной ночёвки. Сейчас необходимо решить вопрос с ужином.

— На сколько персон всё же готовить? — задумчиво протянула я, глядя на Арвина поверх бокала с водой.

— Не меньше, чем на двадцать человек.

— Вы правы. Приготовим на тридцать, а лишнее отнесём в деревню. Пусть подданные порадуются, — кивнула я, мысленно перебирая возможные варианты меню.

Фазаны в гранатовом соусе, устрицы с лимонным кремом, трюфельные пирожки…

Арвин вытер рот салфеткой и поднялся из-за стола.

— Надо защиту от переходов снять. Король наверняка порталом будет добираться.

Я тоже вскочила.

— Опасно! — горячо возразила я. — Я уверена, что ядовитые шпионы до сих пор летают по Глыбе, а уж если разрешить свободный переход… Даже боюсь представить, кого ещё нам могут подбросить!

Он повернулся ко мне, и в его глазах мелькнуло что-то между раздражением и снисходительностью.

— Не волнуйся, Эви, — отмахнулся он, поправляя манжет рубашки, — я прикажу стражникам обойти весь дом с артефактами выявления вредоносной магии и на всех дверях установлю проверочные маячки. — Его голос звучал так, будто он успокаивал капризного ребёнка. — Я, конечно, глубоко сомневаюсь, что кто-то замыслил против нас с тобой злодеяние, но ради твоего спокойствия готов расстараться.

Спасибо и на этом.

Я благодарно кивнула, хотя внутри себя кипела. Он не верил мне. Не верил в опасность.

Мы покинули столовую и за её дверями разошлись: Арвин пошёл на площадь, а я в кухню. Распахнула тяжёлую дубовую дверь, и меня тут же окутал густой аромат жареного мяса, свежеиспечённого хлеба и пряных трав. Огромное помещение с высокими сводами бурлило, как бульон — повара и их помощники метались между котлами и разделочными столами.

— Ваша светлость! — гаркнул крепкий мужчина в высоком белом колпаке, и все работники моментально застыли в глубоких поклонах, а он представился: — Я главный повар Степанио.

— Сегодня у нас особый ужин, — сказала я, подбирая слова. — Его величество со свитой почтут нас своим присутствием. Меню должно быть безупречным.

Безупречным… как и наше с Арвином притворство. Я вздохнула, стараясь не думать о том, что ждёт меня вечером. Ведь самое сложное было ещё впереди.

— Наш король любит изысканные блюда, но без излишней вычурности. Что у нас есть из свежего?

Повара засуетились, наперебой предлагая варианты:

— Сегодня привезли свежих устриц из Южноморья, ваша светлость!

— А в погребе есть трюфели, собранные на прошлой неделе!

— И молодые фазаны только что доставили с охоты!

Я кивнула, мысленно составляя меню:

— Идеально. Подадим на первое — крем-суп из белых грибов с трюфельным маслом. На горячее — фазанов, фаршированных каштанами и яблоками, с гранатовым соусом. На закуски помимо мясных и сырных нарезок — устрицы с лимонным кремом и икрой. Десерт — «Закат над Североморьем». Это творожный торт с фруктовой прослойкой. Знаете как готовить?

Степанио закивал, быстро записывая мои указания:

— А напитки, ваша светлость?

— Пусть сомелье подберёт лучший нектар из наших погребов. И не забудьте про белый — к устрицам.

Вдруг в дверях показалась запыхавшаяся Ониса:

— Госпожа! Его светлость срочно зовёт вас в свой кабинет! Он очень раздражён!

Я нахмурилась. Что опять случилось? Под ложечкой засосало, но виду я не подала:

— Хорошо. Степанио, рассчитывайте на тридцать персон. Главное, чтобы всё было безупречно. Король должен понять, что в Глыбе лучшая кухня во всём королевстве!

Повара дружно закивали, и кухня снова наполнилась звоном ножей, шипением масла на сковородах и возбуждёнными голосами. Я же поспешила к мужу.

Пока пробиралась по длинным коридорам Глыбы в поисках кабинета Арвина, каменные стены, украшенные старинными гобеленами с охотничьими сценами, словно сжимались вокруг меня. Прохладный воздух замка казался тяжёлым и давящим. Каждый шаг по выщербленным плитам отдавался в висках навязчивым вопросом: чем раздражён муж?

Когда я наконец распахнула массивную дубовую дверь его кабинета, передо мной предстала картина, от которой кровь застыла в жилах: Арвин сидел за большим столом, и в его руках алела, словно раскалённый уголёк, нота протеста от моей бабушки — огненно-красная табличка с фамильным гербом Гордиенов, обрамлённая золотой каймой, не оставляла в этом сомнений.

Внутри у меня всё похолодело, будто в грудь влили ведро ледяной воды. Письмо с просьбой выступить на аукционе тайным покупателем и подробным объяснением, зачем мне это нужно — я действительно написала бабушке вчера вечером, но... так и не отправила! Оно должно было лежать в моём бюро!

Но когда слуги переносили мои вещи в башню Арвина, он, видимо, наткнулся на это послание и... отправил его вместо меня. Руки непроизвольно сжались в кулаки, ногти впились в ладони, но я даже не почувствовала боли. В голове стучала только одна мысль: ой что будет, что будет! Бабушка — мудрая и принципиальная герцогиня Гордиен — вполне могла в этой ноте подробно расписать, почему отказывается помогать мне оставить законного мужа без родового замка. А ещё хуже — добавить пару язвительных замечаний о моей «безрассудности» и «пренебрежении семейными ценностями».

Глава 19

Сердце бешено колотилось, а в ушах стоял такой шум, будто в них ворвался водопад. Я застыла на пороге, чувствуя, как по спине бегут ледяные мурашки, а Арвин медленно поднял голову, и в его глазах — этих тёмных, как ночное небо над Глыбой, глазах — читалось... что? Гнев? Разочарование? Или, что хуже всего, обречённое понимание? В тот миг, когда глаза Арвина встретились с моими, в памяти всплыли все суровые уроки бабушки. Её голос, резкий, как удар хлыста, отчётливо прозвучал в голове: «Нападай первой, когда загнана в угол!» Я расправила плечи и шагнула в кабинет.

— Ты что, трогал мои личные письма?! — Голос прозвучал громче, чем я планировала, эхом отразившись от дубовых панелей кабинета.

Но Арвин остался невозмутим, будто каменная статуя в саду. Он не стал оправдываться, лишь криво усмехнулся и тяжело вздохнул:

— Я думал, мы договорились, а ты действуешь уже сейчас, — упрёк прозвучал справедливый.

— Я не действую! Я же его не отправила! Просто написала в порыве гнева! — Слова вырвались прежде, чем я успела подумать.

И тут же внутри разлилась досада — на себя за эту мгновенную слабость, за то, что сразу принялась искать оправдания, как провинившаяся девочка.

Арвин встал и, опёршись ладонями на стол, произнёс тихо, но чётко:

— Я сейчас думал о том, что мог бы сегодня рассказать всё его величеству и подкрепить доказательствами. — Он потряс нотой протеста, и от него полетели красные гневные искорки. — Но почему-то мне не хочется этого делать. Я поверил тебе, Эви, и очень надеюсь, что мне не придётся об этом пожалеть.

Внезапно нахлынувшее чувство стыда оказалось таким острым, что перехватило дыхание. Оно было сильнее, чем после даже того случая, когда я, шестилетняя, стащила матушкины выходные туфли и, расхаживая по спальне, сломала каблук, а потом свалила вину на Адель. Сестра тогда едва говорила и не могла защититься, поэтому осталась без сладкого. Угрызения совести были настолько сильными, что я весь следующий месяц тайком подкладывала ей свои конфеты, пока у бедняжки не высыпала аллергия. Пришлось даже вызывать лекаря.