Твое пламя и твои крылья, феникс (СИ) - Ковальчук Вера

Пошатываясь, спустилась в общую зальцу и обнаружила там своих новых знакомцев, а заодно и ещё троих новых — молодую женщину, закутанную в покрывало, мужчину с резким лицом и белокурую девочку. У девочки были ясные яркие глаза, но едва она подняла их на меня, я ощутила что-то странное.

Ребёнок? Чёрта с два — дети так не смотрят.

Иногда бывает, что подросток поступает слишком взросло, так, как от него не ждёшь. Его действие обычно укладывается в рамки стандартных человеческих поступков, и управляют ими простые человеческие чувства: любовь, справедливость, благодарность, страх, вина — а также простенький здравый смысл, базирующийся на цепочке рассуждений не более чем в два звена. Это поражает, потому что родитель, снисходительный к слабости существа, пока не сформировавшего для себя твёрдые принципы, ждёт меньшего. Но в действительности вполне доступен человеку, обладающему опытом десяти-пятнадцати лет сознательной жизни.

А вот малыш на подобное не способен, ему не хватает опыта, чтоб по-настоящему воспринять и переработать эти чувства, понять, к чему они, почему они, о чём говорят и к чему ведут. Он просто взрывается теми или иными эмоциями, без последствий, и они проскакивают сквозь него, словно ветер сквозь трубу, едва отражаясь в переживаниях.

Но из глаз крохотной девочки в тёмном шарфике на меня смотрел всё осознающий и способный к анализу человек. Она оценивала меня со всех сторон и, кажется, даже анализировала то, что узнала обо мне ранее. Недетский взгляд. Совершенно недетский.

— Доброе утро, — сказал мне Ардис и протянул плотно свёрнутый комочек ткани. — Надень, пожалуйста.

Я развернула длинный свободный шарф. Он был почти прозрачным, красивым, наверное, нежным, приятным к коже. Но всё же…

— Это зачем?

— Видишь ли, если ты хочешь спрятаться, то лучше сделать вид, будто ты моя жена. Поэтому надень шарф, пожалуйста.

— Это атрибут замужней женщины?

— Именно так.

Я пожала плечами и попыталась замотать ткань вокруг причёски и шеи. Женщина в покрывале тут же подалась ко мне, придвинулась; несколько ловких движений — и у меня на голове сотворилось что-то очень удобное, приятное и совсем не мешающее. У красавицы в покрывале были удивительные зелёные глаза и чудно гармоничные черты, а ещё улыбка делала её чарующе красивой. Но в глубине взгляда и в изгибе губ таилась какая-то горечь. Наверное, абсолютное счастье сделает её поистине совершенной, а пока было то, что было.

— Спасибо больше.

— Вам очень идёт.

— Благодарю. Вы тоже очаровательны.

Казалось, я не похвалила её, а испугала — она даже поникла, грустно улыбнулась и отодвинулась. Но сосредоточиться на случившемся не вышло — рядом появились хозяин трактира с помощником, расставили блюда с едой, уточнили, что мужчины желают пить. У женщин даже не спросили — сразу поставили перед нами большой кувшин с ягодным морсом и чайничек горячего травяного напитка. И уточили у Хиреама, нужно ли принести ребёнку молока.

— Шеника, хочешь? — уточнил он, разламывая лепёшку и подавая один из кусочков красавице в покрывале.

— Я бы лучше чая, — щебетнула девочка, потупив взгляд.

— Принесите кувшинчик сливок и ягоды, — распорядился глава семейства Сверад. — Шеника, если желаешь другой еды, только скажи.

— Не надо, тут всё вкусное.

— Детка, тебе надо помнить о здоровье.

— Всё в порядке.

Я удивлённо покосилась сперва на Хиреама. Потом на крошку Шенику. Та посматривала в мою сторону с интересом, но явно скрывала любопытство. Впрочем, разве удивительно любопытство в случае с маленьким ребёнком? Нормальная ж вещь.

На этом этапе я осознала, что не смогу воспринимать этого ребёнка как ребёнка в полном смысле. Да, она вызывает чувства, требующие опекать её и защищать. Но взгляд… Боже, какой глубокий! И ведёт она себя по-взрослому. Стоит прислушаться к её суждениям. И вообще: что-то тут не так. Поедая кашу с кусочками рыбы, я аккуратно следила за девочкой. Интересная она…

— Отсюда мы стартуем в Паратт, и дальше будет видно, — рассуждал Хиреам, поглядывая в мою сторону. — Четыре дня в пути. Ардис?

— Я присмотрю, — буркнул молодой мужчина, посмотрев на меня. После чего со своего блюда добавил на моё приятный с виду кусочек рыбки. — Наедайся, остановка будет только поздно вечером.

— Мне достаточно.

— Всегда так говоришь, — хмыкнул он. — А потом что? — И прибавил ещё кусочек. Тоже симпатичный.

И я поняла, что он играет. Подыгрывая, засунула в себя оба куска, принялась добирать кашу. Нет, он прав, перед дорогой стоит насытиться. Но у меня не было привычки жрать рано утром. Ну что делать — не привыкла к тяжёлому труду прямо с восхода.

К счастью, просьба взять еду в дорогу не никого не удивила. Мужики везде прожорливы. Хозяин заведения собрал нам лепёшки, в которые были завёрнуты кусочки тушёного мяса с маслом и овощами, отдельно варёные яйца, плоские пироги с солёным сыром и зеленью, пирожки с рыбой, и всё это в удобно сложенном куске холстины. Получил за ссобойку две монеты и, довольный, жестом показал, что всё отлично, заглядывайте к нам ещё, всегда будем рады.

— Я опять отобью себе зад, — вздохнула, залезая в седло и понимая, что тыльная часть ни фига не отдохнула, просто притаилась в засаде.

— Терпи, маленькая, — хмыкнул он, должно быть, считая, что я шучу.

Ах, если бы…

Уже через пару часов мне стало не по себе, потом я была сосредоточена только на одной мысли: не взвыть и не взмолиться. Поэтому встречу с отрядом служителей правопорядка просто пропустила мимо сознания. Какие там остановки, какие там вопросы! Задница болит!

— Кого сопровождаете? — Изучив чеканную пластину, представленную Хиреамом, уточнил начальник группы, бдительно разглядывая женщин.

— Никого, — демонстративно удивился мужчина. — Все свои.

— Вы ж наёмники. По документу — на задании. Откуда в группе женщины и ребёнок, к тому же девочка? Пойми правильно, эскер, наше дело проверять всех, не замешан ли кто в работорговле.

— Понимаю. Правильный подход. У нас всё просто, смотри: задание не боевое, а поисковое, информацию собираем. Работаем в безопасных краях, а родичи у меня ревнивые. Так что молодых супруг взяли с собой, а уж насчёт дочки решение приняла мать. Семья вся одним ремеслом занимается, поэтому женщины у нас не капризные. Вот, жена младшего брата и супруга двоюродного с дочерью… Не надо на них пялиться.

— Кто б хотел особо пялиться, — фыркнул стражник и вернул пластину. — Всё понятно, эскер, вопросов нет. Счастливого пути.

Подождав, когда отряд отдалится, глава группы Сверадов счёл нужным успокоить зеленоглазую красавицу:

— Это я сказал, чтоб внимание погасить.

— Да по какой бы причине и ни сказал, — ответила она. Я уже знала, что её звали Таята, а вот почему она так печалилась, если кто-то ею восхищался, пока выяснить не успела. Спрашивать напрямую было как-то неловко. — Главное, чтоб нас обеих не трогали.

— Я ведь обещал. Всё будет хорошо… Агата, с тобой всё хорошо? Ты бледная.

— Сейчас решим проблему. — Ардис подъехал поближе, схватил меня за талию и перетащил к себе в седло. Посадил боком. — Пока вот так, а потом пересажу по-другому. Доверься мне и расслабься. Обопрись об меня. Будет легче.

— Спасибо, — пробормотала я, прикрывая глаза.

Как ни странно, вместе с мужчиной в седле действительно оказалось проще. Он так и опекал меня до самого привала, а на ночной стоянке, опять у постоялого двора, лично снял с седла и на руках перенёс под навес.

— Мы устроимся здесь, не в общем зале, — пояснил он. — Это заведение похуже, чем предыдущее, много мужчин, и ведут они себя развязно. Здесь будет спокойнее. Сейчас устрою тебя поудобнее.

— Я помогу…

— Лежи! — прикрикнул он. — Я ж вижу, что ты никакая. Сам всё сделаю. И еду сейчас принесу. А умыться можно вон там, у большого колодца.

Вообще колодец действительно впечатлял своими размерами — солидная каменная конструкция с аркой, на которой была укреплена прочная дранковая крыша, а рядом тянулась длинная каменная поилка, откуда вода уже ручьём стекала в прудик. Я доковыляла туда не сразу. Над поилкой уже вовсю плескалась и отфыркивалась Шеника, даже платье с плечиков приспустила, чтоб обмыть шейку. Вода оказалась чистой, поскольку, по сути, проточной и в меру прохладной, приятной. Так что вполне можно было умыться.