Свиток первый (СИ) - Зайцев Александр А.

Значит, направление всё-таки верное? Просто пока не хватает знаний и умений? Астральная магия — это ведь не только щиты защиты разума или грубое отталкивание чужой воли. Это ещё и маскировка, умение управлять вниманием, создавать иллюзии. Всему этому тоже нужно учиться. Но возможно ли обучение без учителя?

Хотя…

Стоп.

Почему без учителя?

Вон же один стоит прямо передо мной, корнями в землю вцепился, ветвями на ветру шевелит. Да, он не объясняет, что делать. Но зато уж точно не прощает ошибок и разгильдяйства.

Теперь — активная фаза. Перестав играть с иллюзией «невидимости», я снова вошёл в зону досягаемости ветвей. Давление обрушилось мгновенно, как тяжёлая липкая волна, стремящаяся вдавить в землю, задавить мысль, остановить дыхание. «СТОЙ! ЗАМРИ!!» — вибрировало в костях черепа, в самой сердцевине сознания. Сбросил этот приказ резким усилием воли, ощутив знакомый «щелчок» освобождения в голове. И тут же — удар! Три ветви, толстые, словно анаконды, метнулись ко мне: одна в грудь, две другие — стремясь оплести ноги.

Тело, освобождённое от ментальных оков и подчинённое только моему разуму, отреагировало с чудовищной скоростью Бин Жоу. Гуаньдао взвился, описав широкий сокрушительный полукруг. Удар не столько резал, сколько ломал, дробил. Мощь голема, переданная через совершенный рычаг алебарды. Хруст! Две ветви рухнули на землю, истекая густым тёмным соком с запахом гнили и меди. Третью я парировал древком, отбросив её далеко в сторону. Всё же в тяжести моей алебарды таились свои преимущества.

Ива взревела. Не звуком, а ментальной вибрацией, пронизывающей астрал и тонкие нити энергий, которыми был пропитан мир. Шум листвы стал пронзительным, почти истеричным. Давление на разум утроилось. Оно уже не просто приказывало стоять и замереть, оно давило, пыталось раздавить сознание, вогнать в панику, заставить упасть и свернуться калачиком, или застыть, парализованный ужасом. Это был гнев. Гнев хищника, который впервые сталкивался с тем, что не может добраться до жертвы, находящейся так близко и одновременно так недосягаемо.

Идеально. Теперь тренировка шла сразу на двух фронтах: физическом и ментальном. Я балансировал на самой грани и… мне это нравилось! Движения становились резкими, точными, отточенными памятью мышц тела, закалённого тысячами тренировок и десятками битв не на жизнь, а на смерть. Тяжёлый, полностью металлический гуаньдао свистел в воздухе, обрубая, парируя, расчищая пространство. Каждый взмах требовал точности и правильной дозировки силы, и в то же время я должен был непрерывно держать оборону внутри своего разума, парируя ментальные атаки дерева-монстра.

Увлёкшись, я оказался так близко к стволу «ивы», что чужая воля ощущалась уже как нечто физическое, почти осязаемое. Пока рано так приближаться. Голова едва не лопалась от призрачного давления, от ледяных астральных пальцев-ветвей, сжимающих виски.

«Кыш!»

Шаг назад. Отойти, повторить снова, уже медленнее, прислушиваясь к себе.

Чужая аура… На расстоянии — холодный туман, просачивающийся в глаза и уши. Ближе — вязкое масло, обволакивающее мозг, замедляющее мысли. В момент активной атаки ветвями — стальные тиски, сжимающие череп, и ледяные иглы, вонзающиеся в затылок. Я учился различать оттенки давления: когда дерево лишь сканирует местность, когда оно замечает угрозу, когда готовится к атаке, и когда ярость полностью захватывает его.

Иногда приходилось отступать, сбрасывать давление, давать себе время перевести дух, обдумать происходящее. А затем снова бросаться в бой, подставляясь под атаки ветвей, отрубая их одну за другой, оттачивая реакцию тела и мгновенное освобождение разума. Земля вокруг ствола уже покрылась обломками ветвей и тёмными пятнами сока. Шум хищной ивы превратился в непрерывное безумное завывание ветра в её кроне. Аура чудовища пылала ненавистью и чем-то ещё — возможно, болью и горьким разочарованием. Я чувствовал чужую ненависть — она стала осязаемой, колючей, словно крапива, жгущая «кожу» сознания.

С каждым разом, с каждым новым подходом защита моего разума становилась крепче. Пьянея от собственного прогресса и адреналина в крови, я сделал шаг ближе, чем когда-либо прежде. Всего три шага до могучего ствола лесного монстра. И тут он смог меня удивить. Давление чужой ауры взметнулось, словно молот. Оно стало не только психологическим — оно обернулось физической болью. Голова раскалывалась, виски гудели, в глазах поплыли чёрные пятна. И я услышал новый приказ:

«Умри!»

Чужая воля ударила, как таран.

Сердце едва не остановилось.

«Кыш!» — взревело моё сознание.

Одновременно с этим мысленным возгласом гуаньдао обрушилось на основание самой толстой ветви. Удар ломал, крушил, буквально вырывая её из ствола.

И в тот же миг земля у моих ног взорвалась. Из-под слоя листвы и почвы вырвались не ветви, а корни. Толстые, как моя рука, чёрные, блестящие, словно выкованные из чугуна, покрытые слизью и комьями грязи. Они метнулись к моим лодыжкам с такой скоростью, что даже рефлексы голема едва поспевали. Я отпрыгнул назад, но один корень всё же успел обвить левую ногу выше щиколотки.

Ощущение было чудовищным. Это была не просто хватка — это было всасывание. Через корень в меня хлынул ледяной поток чужой гнилостной энергии. Одновременно на разум обрушилась новая волна давления:

«Умри!»

«Умри!!»

«УМРИ!!!»

Эти приказы несли образы разложения, тлена, вечного могильного холода. «Ива», похоже, многому «научилась» у цзянши, уничтожив не одну подобную тварь, и теперь могла частично управлять магией Смерти. Я закричал. Не от физической боли, а от ужаса и от странного нового чувства — осквернения.

Инстинкты и ярость слились в единое целое. Я вложил всю мощь тела Бин Жоу в удар гуаньдао вниз, по корню, сковывающему ногу. Лезвие, способное рубить кости цзянши, с гулким звоном ударилось о чёрную поверхность и отскочило, оставив лишь неглубокую зарубку. Будто я ударил по камню.

Холод смерти полз вверх по ноге, в голове звенел похоронный звон. Паника — на этот раз настоящая — сдавила горло. Но где-то в глубине, в ядре моего «Я», вспыхнула искра чистого белого гнева. НЕТ! Это был не крик — скорее, взрыв. Моя воля полыхнула, словно извержение вулкана. Я сконцентрировал всё, что наработал за эту безумную тренировку, в одну точку — точку отказа, неприятия, полного изгнания чужого. Представил, что моё сознание — маленькое, но неукротимое солнце, вспыхивает внутри, сжигая ледяную паутину смерти, а его лучи прожигают обвивший ногу корень.

И похожий на оживший камень корень дрогнул. Хватка ослабла — всего на миг. Но этого хватило. Я рванул ногу, вложив всю силу голема, и одновременно рубанул гуаньдао по земле рядом, создавая помеху.

Свобода! Прыжок назад, перекат! Я откатился за пределы досягаемости даже самых длинных корней. Встал на ноги, тяжело дыша. Левая нога онемела до колена, по телу пробегали мурашки, голова гудела, как разбуженный чужим вторжением улей.

Ива бешено хлестала корнями по земле там, где я только что стоял, выворачивая пласты дёрна. Её ярость была слепой и всесокрушающей. Но я уже оказался вне досягаемости гнева лесного монстра.

Стоял, опираясь на гуаньдао, и смотрел на бьющееся в истерике чудовище. Физически я был цел, если не считать онемения и жуткого холода в костях. Но внутри меня бушевали эмоции. Адреналин лился рекой. Страха было море, но сильнее всего оказалось другое ощущение — искреннее торжество. И вместе с ним — изумление от собственных действий. Опасных, безрассудных, но успешных. Неужели это чувство победы?

Только что я выдержал ментальный натиск, который мог бы сломить куда более сильное физически существо. Не просто сбросил паралич и отбился от чужих приказов, но отразил прямую атаку на самое ядро своего «Я», атаку, несущую метафизический холод смерти. И сделал это сам! Не грубой силой мясного голема, а собственной волей. Своим разумом.

Немного придя в себя, я опустился прямо на траву в тридцати шагах от постепенно успокаивающегося лесного монстра. Лёгкая дрожь ещё пробегала по телу, дыхание было тяжёлым, но сознание требовало разложить всё по полочкам. Пора подвести первые итоги этой безумной, но невероятно ценной тренировки. Моего нового урока, вырванного у самой грани жизни и смерти.