Сезон помидоров, или Пари на урожай (СИ) - Васина Илана

— Почему ты раньше не рассказала? — хмурится он.

Я просто забыла. Упустила из виду дурацкий лопух на стыке наших участков. Была уверена, что всё держу под контролем. Ладно, что уж теперь... Неопределённо машу рукой и пожимаю плечами.

— Простите, что принесла вам столько беспокойства. Уверяю вас, меньше всего я хотела отплатить вам за вашу заботу вот этим вот… — указываю на дыру в заборе.

Наше молчание прерывается редким блеяньем коз. Их мало осталось на участке — почти всех выгнали слуги. Вот и меня через пять дней отсюда погонят. Взашей.

— Что, Мэнфилд? — вдруг усмехается мужчина. — Ты сдашься так просто?

— Просто? — развожу руками. — Я проиграла. Какой смысл дальше трепыхаться? У меня нет денег на новые семена. И даже если бы я смогла убедить продавщицу в магазине дать мне семена в кредит, я не успею их вырастить. А уж флакон с артефактом роста…

С горечью машу рукой и замолкаю.

Не скажешь ведь соседу, что дорогой артефакт продавщица точно не отдаст мне без денег. А если случится чудо, и она всё-таки даст, то… я не сумею им воспользоваться, потому что не разбираюсь в дозировании этого препарата.

Ведь я не Клара Мэнфилд, садовая магиня, а Лера Верещагина. Агроном из мира, где никакой магии нет и в помине.

— Мэнфилд, — тихо роняет Регальдис. — Рано вешать нос. Ты и я… Думаю, мы сможем друг другу помочь.

Глава 40

Ты и я. Звучит неоднозначно.

— Что вы имеете в виду? — говорю, покосившись на него.

Внезапно я перехватываю его взгляд — и вздрагиваю от неожиданности. Он смотрит на меня с тем жадным мужским интересом, который не спутаешь ни с чем другим. И моё тело мгновенно откликается, как тогда, в карете. Низ живота сворачивается в сладкий узел, заставляя судорожно заглотнуть побольше воздуха.

Однако уже через пару секунд в тёмных глазах появляется отстранённость, а в движениях — деловая собранность. Будто забрало опустилось.

Мамма миа… Только бы он не заметил мою — чисто женскую — реакцию. Отвожу взгляд, пытаясь осмыслить происходящее.

Может, померещилось? На фоне стресса и не такое «увидишь».

Но я-то… Я-то хороша. Ведусь на недоступного красавца. Он лорд, аристократ с весом и влиянием в обществе, а я — сиротка приютская. Даже в моём прежнем мире такой союз был бы мезальянсом, а уж в этом — и подавно.

Обхватываю себя руками и машинально тру плечи — будто холод пробрал, хотя на самом деле пытаюсь замаскировать неуверенность. Внутри всё колючками встало торчком, готовое к защите. Я не собираюсь снова отдавать свою свободу мужчине, меняя шило на мыло.

Регальдис поворачивается к растоптанному огороду, присаживается на корточки, срывает с земли травинку и задумчиво вертит её — тоненькую, хрупкую — в крупных, сильных пальцах. Вопреки воле, перед глазами мелькает картинка из прошлого: его пальцы, бережно обхватившие мою лодыжку…

Нет. Я всё-таки спятила на фоне стресса.

— Сделаем так, — наконец говорит он. — Ты поможешь мне с моими исследованиями, а я тебе — с твоими помидорами.

Деловитый тон помогает собраться. Исследованиями?.. О чём он говорит? Несколько секунд пребываю в замешательстве, но потом вспоминаю о вымершем вертрене, об артефактах в его доме — и до меня наконец доходит смысл сказанного.

— Я бы очень хотела помочь вам вернуть вертрен в Черные Пески, но одного моего желания вряд ли будет достаточно. Вертрен пытались возродить лучшие умы королевства. Даже если я изучала в приюте садовую магию, это не делает меня умнее королевских архимагов.

— Я не прошу тебя быть умнее их.

— Тогда о чём просите?

Регальдис поднимается и, распрямившись, разминает крепкую шею. Медленно подходит ближе. Возвышается надо мной, как гора.

— Мой департамент заточен на равновесие и стабильность. Несанкционированные всплески у нас не приветствуются. Но стабильность не вернёт королевству вертрен. А с тобой… Такой шанс появился.

— Почему? — качаю головой, всё ещё не понимаю.

— Идём со мной, — он размашисто выкидывает травинку. — Сама увидишь.

Сосед с решительной вежливостью хватает меня за руку и увлекает в сторону дома. Когда мои пальцы оказываются в его ладони, внезапно понимаю, что возразить всё равно не получится. Да и зачем? Понять бы уже, что от меня надо этому мужчине?

Изо всех сил стараюсь не отставать и очень радуюсь, когда мы наконец выходим на дорожку, ведущую к его дому.

Блеянье коз почему-то действует успокаивающе, хотя, по идее, я должна бы на них — подлюк рогатых — сердиться за помидоры. Серый камень под ногами отливает серебром — и я очень некстати вспоминаю серебряные подсвечники в чужой гостиной, которые так и не подержала в руках.

— Ты заметила мои артефакты? — спокойно говорит он, открывая дверь и пропуская меня вперёд. — Я их не ради прихоти коллекционирую.

Я оказываюсь в знакомой комнате, где, кажется, была целую вечность назад. По потолку всё так же плавают золотые искорки, мягко освещая шёлковую обивку кресел и изящные резные ножки мебели. Но мне сейчас явно не эту красоту пытаются продемонстрировать.

Регальдис снимает с высокой полки прозрачную вазу, в которой мерцает серебристый плод, и приближает её к моим глазам. Я едва не ахаю, видя редкий артефакт так близко.

— «Корнеплод судьбы» сохраняет память растений, — объясняет хозяин дома, хотя я и так знаю. — Но ты и сама это знаешь, — добавляет он, заставляя меня улыбнуться. — А этот, — кивает на хрустальный флороскоп, похожий на вытянутую слезу, — показывает потоки растительной магии.

Я осторожно касаюсь пальцами гладкой поверхности флороскопа и чувствую небольшую вибрацию. От неожиданности отдёргиваю руку.

— Что показали исследования? — не удерживаюсь от вопроса.

В этот момент дверь гостиной открывается, и на пороге вырастает экономка. При хозяине она не смеет меня поддевать открыто — лишь выражение глаз меняется, когда я попадаю в её поле зрения. Тёмные волосы, как и в прошлый раз, убраны в скромную причёску, а вот платье она сегодня надела насыщенного голубого оттенка. Такой жизнерадостный цвет скорее подошёл бы юной дебютантке на балу, чем домоправительнице средних лет.

Она поворачивается к Регальдису:

— Стол накрыт, милорд.

— Принеси второй прибор.

— Слушаюсь, милорд…

Бросаю на Регальдиса тревожный взгляд. К нему сейчас гость придёт? Или он на меня просил накрыть? Ну, я вообще-то не завтракала, так что не отказалась бы. Но я ведь и расчесаться не успела. И даже не умылась. Внезапно к щекам приливает кровь. Боже, я сейчас наверно, как чучело выгляжу...

Экономка стоит на месте, будто приколоченная к полу, и бросает на меня неприязненные взгляды. Подливает масло в огонь.

— Эфимия, — обрывает её лорд сухо, — оставь нас.

Она почтительно кивает, но уходит с таким видом, будто ещё вернётся проверить, не украла ли я подсвечники. Я едва удерживаюсь, чтобы не фыркнуть.

Регальдис снова поворачивается ко мне: — Исследования ровным счётом ничего не дали. На моём участке у растений не оказалось магии. Их память не показала ничего необычного, но… — он замолкает на миг. — Думаю, твой участок покажет совсем другой результат.

Он подходит ближе и опускает ладонь на подлокотник кресла рядом со мной. Руку протяни — и я упрусь в его широченную, крепкую грудь. Будь это Дэшфорд, я бы, наверное, отпрянула, как ошпаренная. Но это Регальдис, и кредит доверия у него совсем другой. Поэтому стою спокойно и не дёргаюсь.

— Когда я ставил новый забор между твоим участком и моим, я решил проверить землю флороскопом. И знаешь что? В корневище твоего лопуха я обнаружил сильное магическое мерцание.

Я быстро моргаю.

— У лопухов есть магия?

— Ты и сама уже понимаешь: с ними что-то не то. Они кочуют, Клара. Магические всплески рядом с ними слишком сильные, чтобы быть случайностью. Я думаю, в них ключ к разгадке. Мы должны в этом разобраться. Ты и я.

Он делает паузу и смотрит прямо в глаза: