Оборона дурацкого замка. Том 8 (СИ) - Ютин Макар

— Э, кхм, этот часовой почувствовал дуновение ветра, шицзе, — обратился к ней Юлвей.

— Направленная Ци? — уточнила посмурневшая Ян.

— Вне всяких сомнений, шицзе, — поклонился мечник.

— Пусть завтра Алтаджин разбирается, — со вздохом предложила Дун Цзе, — вряд ли кто-то решится бежать в ночь по незнакомой местности, даже если среди нас и поселился предатель.

Мысль неожиданно здравая. Особенно на фоне предзнания Саргона о проклятии места. А если вдруг преступник действительно надумает уйти по-английски, то никуда не денется, даже если сумеет просочиться мимо часового.

Со скрипом, но ее шимей приняла предложение подруги, особенно когда Саргон предложил покараулить вместо аристократа.

— Ему нужен отдых, а я вряд ли теперь усну.

— Мы на тебя рассчитываем, — благодарно поклонилась Ян.

— Рассчитываем, — с толикой сомнения повторила ее подруга, но тоже отвесила кивок, после чего обе удалились за ширму, пока Саргон задумчиво смотрел на их… им вслед.

— У вас все нормально? — для порядка спросил он остальных.

— Можешь не рассказывать, — махнул рукой Камей, когда Саргон открыл рот.

Нет, он и не собирался, но откуда такая скромность?

— Пока ты знаешь, что делаешь, пока спасаешь нас от тьмы, никто не посмеет сомневаться в твоих решениях. Мы оправдаем доверие, — удар кулаком в грудь, многообещающий взгляд на Акургаля, который предпочел ничего не заметить и просто лег на свое место.

Хуже всех по итогу чувствовал себя Юлвей. Аристократ рассыпался в благодарностях, лег на место Саргона, но еще добрый кэ не мог пошевелиться, лежал, парализованный страхом, осознанием, чуждой, недоброй энергией порождений этого места.

Саргон сменил его, чтобы назло всем правилам мрачно пялиться на огонь.

Тот выброс Ци. Слабый, почти неощутимый.

Он не нес в себе ни единого следа индивидуальности: артефакт, амулет или даже бумажный массив, воспользоваться которым может кто угодно, вплоть до того воронья, что преследует несчастного, попрекаемого каждой собакой Алтаджина.

И все же, в Саргоне крепла уверенность, что волна пришла именно из башни. Что именно здесь, у них, сидит предатель.

Он позволил себе расслабиться через несколько кэ после нападения. Теплое, радостное чувство заполнило даньтянь вместо ставшей привычной темной мерзости обратной стороны Луны.

«Я спас его. Ничего не прошло напрасно. Все же петля — это имба и не контрится», — позволил он себе задорную, ребяческую ухмылку, — «надо продолжать в том же духе! Взломать гребаные залы, как…»

Он замер, ухмылка сменилась отстраненностью. Саргон будто бы поймал нужную мысль за хвост и теперь изо всех сил тянул на себя, пытался вспомнить важную тему, не упустить

«РАЗГОВОР ЯН И АЛТАДЖИНА!!!»

Он чуть не подорвался с места, едва сдержался, чтобы не начать бормотать вслух, не ходить кругами, не бросаться раненым тигром от одной стороны башни до другой.

"Это происходит под конец каждого шичэня [2 часа] (…) Должен быть призыв к прохождению испытания от алтаря Шан-ди…Тот демонический практик развратил сигнал или дело в…

— Но здесь нет эманаций жертв!"

— Как я мог не заметить сразу⁈ — яростно прошипел он себе под нос, — безответный гаремник мне в ОЯШа, надо же быть таким слепым! И ведь хватило наглости называть их важную догадку «тупыми разговорами»… я даже не попытался его запомнить!!!

"Ладно, зато теперь действия злоумышленника обретают смысл. Смерть Юлвея запустила некую гадость, которая превратила поток видений, призыв для прохождения испытания, в массовый психоз. Версию с проделками мертвого демонолюба отметаем, в прошлый раз удары по психике начались с самого утра, просто их было тяжело заметить на фоне гибели одного из наших.

А хуже всего такие волны психоза перенес уязвимый от потери связи с Богом Алтаджин.

Кажется, смерть Юлвея несла больше последствий, чем я мог предположить".

Следующее утро оказалось менее богатым на впечатления, чем новый день его прошлого цикла. Никаких отрубленных голов, скрытых подозрений, сердечного страха и подсердечной ненависти.

Просто все хором решили взять и уйти.

Кроме недовольного таким решением Саргона и нахмуренного, потревоженного суровой тенью интуиции Алтаджина.

— Нам нужно продолжить задание, шисюн, — спокойным тоном убеждала Дун Цзе, — убийца найден и уничтожен, как и его собранный отряд.

— Каравану больше ничего не угрожает, но они не сдвинутся с места, пока не вернутся их разведчики или наша группа. Нулевая волна начнется раньше, чем через неделю: чем дольше мы ждем, тем меньше у новобранцев будет времени на подготовку.

— С каких пор тебя волнуют жизни черноногих, шицзе? — ядовито спросил Алтаджин.

— С тех пор, как со стороны Лагеря Новобранцев не прошло ни одного прорыва за месяц, — парировала она, — если среди того сброда, что скинула нам Империя, есть хотя бы один одаренный, то у него должно быть больше времени на привыкание и возможность проявить себя. Иначе это бессмысленный расход ресурсов.

Она вдруг открыла книгу и прочитала, с нескрываемым удовольствием от текста:

«Мы стремимся к красоте, и только к красоте, но если эта красота не сотворена, она не настоящая. Не является таковой и красота, сотворенная из прекрасного. Истинная красота достигается преобразованием уродливого».

— Опять твой ДУРАЦКИЙ МО ЯНЬ, КАК ОН УЖЕ ЗАДОЛБАЛ!!!

Люди рядом аж пригнулись от его вопля. Саргон рядом ухмыльнулся:

— Спасибо, что не про ослов.

Кочевник с Ян синхронно фыркнули, тогда как лицо шицзе обиженно вытянулось.

Он хотел всего лишь поколебать ее позицию шуткой, но искреннее огорчение девушки задело его — та чересчур болезненно воспринимала нападки на своих любимых авторов.

«А, плевать. Потом извинюсь, может даже заимствованным рассказиком. Раз уж Дун Цзе такая литературоцентричная. Хм, а удобно, когда знаешь, как понравиться. Может, у нас еще и получится…» — он усилием воли отогнал от себя очередное яркое видение их «схватки» на Алтаре.

«Сейчас важнее не позволять этим благодушным пошехонцам разбрестись козлами по бездорожью. Иначе выловлю потом далеко не каждого».

Что будет, если весь отряд попадется на то «очарование» проклятия Саргон не знал и проверять не собирался. Скорее всего, станет халявной пищей для паука.

Пришлось лениво пнуть Ма и отправить на разведку, пока он сам предпринял вялую попытку убедить Алтаджина исследовать главные залы мин тан.

— Когда нам еще встретится такой замечательный шанс?

Ничего замечательного в стремной постройке посреди леса, со следами разрушений, трупов и жертвоприношений не видел почти никто.

К несчастью и головной боли кочевника, компанию Саргону по убеждению неожиданно составили Юлвей и Ян-гуйфэй.

— Этот недостойный фамилии Чжан, — многообещающий акцент на последнем слове, — не может словами передать, насколько великой ценностью станет для достойных носителей упомянутого рода знание о возможном месте пребывания нового мин тан. А если некий таинственный благодетель возьмет на себя труд описать внутренние покои…

Юлвей позволил многозначительной паузе мягко обнять высказанное предложение, лучше прочувствовать возможность

— Шисюн, мы должны туда попасть!!! — тут же влезла Ян.

Девушке определенно не хватало чувства такта.

Юлвей едва удержался от страдальческого закатывания глаз.

С аристократом все казалось понятным: новая информация может оказаться настолько ценной, что опального родича примут обратно с распростертыми объятиями, осыпят почестями и торжественно вернут старое место наследника клана. А если он еще и соответствовать будет, например, все же прорвется на уровень культиватора, как обещал ему один отрядный гений…

«Неудивительно, что у засранца такая одухотворенная физиономия», — раздраженно подумал Саргон, — «а ведь чуть не сдох вчера. Трех часов еще не прошло, а он уже как огурчик — бегает по дурацкой башне да орет белугой за шанс войти внутрь. Если бы наш Чжан только знал, что его там ждет… то все равно мог пойти. Придурок».