Оборона дурацкого замка. Том 8 (СИ) - Ютин Макар

Юный практик продирался сквозь оскорбления, азиатские славословия и самовосхваления, постепенно вытаскивал из Уру крупицы информации, по которым мог ориентироваться дальше, понять, какие вообще вопросы стоит задать.

Саргон не показывал истинных чувств: лишь улыбка становилась все более елейной, да Камей качал головой, искал взглядом будущие инструменты. Он успел достаточно хорошо узнать своего юного гения, чтобы видеть, как медленно сгнивает его мораль под гнетом перемен. А еще

Еще Саргону было совсем не жаль Уру.

Постепенно тот становился все наглее, начал громко требовать, чтобы его вытащили из-под земли, почистили одежду от отвратительно-липких комьев. Но последним гвоздем в крышку гроба оказалось

— Вот, посмотри на своего десятника. Сколько он сопротивлялся Цзяо-шисюну? — чиновник успокоился достаточно, чтобы выдать одну из своих загадочно-очаровательных улыбок, — а потом вы, смерды, зашли слишком далеко. И к Акургалю пришлось зайти одному из братьев нашего Ордена. Ах, как приятно видеть искреннее сотрудниче…

БАХ!

Уру вырвало из-под земли с силой промышленного крана.

Голова мотнулась вверх, глаза закатились, несколько пальцев на руках сломаны от внезапного рывка, ноги подкосились, тело рухнуло на землю, нейтральная Ци подается в чужой даньтянь, шок, долгий воплевдох, рвота, дрожащая челюсть, шалый взгляд

— То есть кто-то из вашей шатии похитил Цзяо, точнее, надавил на Акургаля, и уже он передал ублюдка с рук на руки, — спокойно заключил Саргон.

Уру на вопрос не отреагировал, пришлось добавить мыском под ребра. Тот как стоял на четвереньках, так и поднялся в воздух визгливой псиной, чтобы мгновением позже растечься по земле пролитым кефиром.

К сожалению юноши, пришлось серьезно сдерживаться, а на первый удар вовсе обхватывать собственной Ци подбородок предателя, чтобы голова не улетела в дальние края, как Карлсон, оставив тело-Малыша грустно сидеть в земле.

— Так я правильно понял? — ненависть под фасадом дружелюбия, губы расходятся едва-едва, по миллиметру, чтобы не распахнуться разом в фирменном оскале Алтаджина.

— Б-бгавин-на, — прогундосил он со свернутым набок носом.

Залитое кровью лицо, грязная, в земляных комьях, одежда, дорожки слез, синеющие на глазах сломанные пальцы, огромная краснота на челюсти грозит налиться в большой синяк. Все еще непокорный взгляд, в глубине которого начинает плыть смирение.

Выглядело совсем не эстетично.

— Давай, я расскажу тебе ситуацию так, чтобы точно дошло, — с фальшивым дружелюбием произнес Саргон, пока Камей, после короткого кивка, принялся раскладывать нехитрый инструмент: деревянный клин, ржавые клещи, выловленные во рву башни, небольшой молоток, стандартный для рядовых Облачного Форта.

Уру смотрел на его неторопливые жесты точно на священнодействие, сакральное таинство, из которого нельзя пропустить ни мгновения.

— Проклятие места — не шутка, не интрига Алтаджина, — Саргон намеренно пропустил хонорифик, — мы правда не сможем выйти, пока не пройдем опасные Испытания на Алтарях. При этом среди нас есть предатель… может быть даже невольный, — дал он призрачную возможность избежать ответственности, — одно его вмешательство способно уничтожить всю группу. В таких условиях…

Саргон взял бывшего чиновника за толстую косу, вздернул, намотал волосы на пальцы, безжалостно поднял хрипящее тело на вытянутую руку, так, чтобы мучитель и жертва оказались лицом к лицу, пока белые руки с переломанными пальцами пароксично цеплялись за рукава и запястье, а ноги висели на цыпочках, царапали взрытую землю.

— Мне плевать кто ты, какие есть связи, — Уру затрясся, когда нейтральный фасад треснул и он увидел под ним выражение холодной, рассудочной жестокости, — война все спишет, никто не станет тебя искать — погиб при исполнении. Я хочу вернуться живым. Мне не нужны предатели.

— Камей, готовь клещи. Зубы всегда лечить больнее всего…

Он отпустил волосы, пленник рухнул на бок, попытался встать, ноги не держали.

— Ржавые, — тот с сомнением оглядел подобранный инструмент, — занесем заразу.

— Не моя проблема.

«Вылечу, если понадобится. Уж с инфекцией нейтральная Ци справляется лучше всего».

Даже в такой безвыходной ситуации чиновник не бросился Саргону в колени, не стал молить о пощаде, как поступило бы абсолютное большинство людей в Форте. Предпочел пройти до конца, но

Переоценил себя.

Стоило только Камею потянуть первый же зуб…

Уру сдался вскоре после того, как затрещали корни. И начал говорить.

Он мог сказать не так много.

Таинственный «Орден» назывался: «Указующий путь Хунцюэ», сам чиновник имел там ранг «адепта», второй снизу, после «неофита». Правда, для высших рангов он назывался по-другому, Уру случайно подслушал часть названия: «Орден Звезды…», но полностью истинного наименования организации не знал.

«Адепта» заработал уже здесь, когда пережил первую волну и сам нашел контакт. «Неофита» получил ради продвижения по службе еще в родном городе соседней с Ки-Ури провинции. Получил по семейным связям: привел двоюродный брат жены.

Чем занимался здесь? Ничем особенным, клянусь милосердной Гуань-Инь! Рассказывал куратору (своему, не Чжэнь Ксину), общие дела и события отряда, описывал личности сокомандников, некоторые сцены рассказывал в подробностях, если того требовал собрат по ордену, обобщал информацию, давал свои выводы и точку зрения.

За доклад после волны «безбожной ночи» мертвецов удостоился зримого подтверждения ранга: «адепт», получил возможность различать своих, а значит, продвигаться выше. Не за горами и «ученик», следующий уровень.

Третий, самый важный для соискателя, так как «ученика» прикрепляют к «учителю» (пятый ранг), он становился вхож (как сопровождение наставника) в основную часть ложи, на собрания Ордена, получал доступ к скрытым от низших рангов тайнам и так далее.

— Зачем Ордену Цзяо?

— Я не знаю. Он тоже имел ранг «адепта». Так и узнали друг друга. Братья нижних ступеней могут опознать только людей своей иерархии, и то лишь на ближайший год, может два.

Потом, если человек не сумел добиться ничего важного за такой срок, выпадает из общей жизни, с ним больше не связываются, а знаки отличия меняются каждый год-полтора, поэтому он не сможет узнать бывших братьев.

Говорят, таким неудачникам дают последний шанс. Моя потеря должности должна была закрыть доступ, но Форт, почему-то, важнее. Наоборот, повысили. А я ещё и отличился!

Нотку гордости он не смог спрятать даже на допросе.

— Кто куратор, посредник между тобой и Орденом?

— Не знаю имени. Тоже адепт. Брат из отряда: «Загадочной Улыбки Хризантемы». Культиватор, «Сборщик Ци». Он часто бывает у Йи Шенга. «Улыбка» отвечает за поставки сырья. А я «пытаюсь понравиться практикам Старого Города», помогаю со всем, что поручат при больнице, — Уру презрительно хмыкнул.

— Как отличить «адепта»?

Чтобы Уру ответил на этот вопрос, пришлось вырвать один зуб. С корнем, пусть тот начал кричать о согласии, стоило лишь щипцам как следует взяться за желтую эмаль.

«Это сделает его более сговорчивым».

Очередной компромисс «надо» с «не хочу» и «я превращаюсь в чудовище».

«Пожалуйста, пусть я останусь прежним даже после всей этой грязи…»

— А-адебд… — от волнения он снова стал гундосить, пришлось второй раз поправить нос с помощью нейтральной Ци.

— Адепта определить сложно, особенно издалека. Нужно смотреть на рукав: у всех бойцов простая оторочка, даже в Старом Городе. Рукава никак не выделяются на фоне общей композиции халата, ханьфу или что там у них надето.

Адепт нашьет заплатку. Строго квадратная, любого двойного оттенка, кроме красных. Серый и черный, коричневый и белый…

Саргон скосил взгляд на рукава пленника.

Действительно, маленький, не больше сантиметра грань, аккуратный квадрат заплатки, разделен цветом на два равных треугольника. Один — зеленый, другой — матовый черный. На фоне синего халата и армированных вставок смотрелось стильно. И совершенно не вызывало подозрений.