Оборона дурацкого замка. Том 8 (СИ) - Ютин Макар

В отличие от их командира. Выражение на лице степняка с точностью соответствовало фразе: «умер дед Максим, да и комендант с ним».

— Ты уверен?

— Более чем. Он сам признался. Это Акургаль навел на Юлвея теней.

Удивленный, сумрачный шепот, стиснутые кулаки, Юлвей, несчастный и презрительный.

— Другие сведения лучше рассказать наедине, — сухо обратился Саргон к Алтаджину.

Тот не стал спорить, и они отошли обратно в башню.

Камей вернулся к остальным, начал эмоциональный рассказ, пересыпанный жестами гнева, удивления… самооправдания. Рядом с ним дрожал, словно осень в плакучих ивах, чудом выживший Уру.

— Хм, — Саргону удалось разжечь слабый огонек удивления в каменеющей от крикливой безучастности душе Алтаджина, — Чжэнь сянь-шен будет доволен. Новая зацепка, без связи с кланами. Хорошее настроение нашего милого гвардейца — тот ресурс, которого мне в последние дни очень не хватало… — искренне(!) вздохнул(!!) кочевник.

— Плохо, что не нашел кукловода или выходов к нему, сяобо. Дурни из «Улыбки Хризантемы» — это несерьезно. Павлины снаружи, черепашье яйцо — внутри. Ложный след, хотя проверить стоит.

Они вернулись обратно.

— Ты в порядке, Саргон? Мне жаль, что так произошло, — первой к нему подошла Ян с искренним участием на лице, — тебе пришлось самому…

— Нет, мой товарищ взял на себя, эм, тяжелый труд.

— И все равно. Тебе больно, но ты поступил правильно!

— Спасибо, шимей…

Она забавно надулась от именования «младшей сестрой» и он позволил себе бледную улыбку, когда хотелось рыдать от обиды.

Никто из его товарищей так и не подошёл, кроме вездесущего фармацевта.

— Сар.-он

Лишь Вань грустно кивнул ему, а Кань поджал губы и отвернулся. Злой. Не на него, на гребаную ситуацию, на подлых ублюдков, которые заставили убить хорошего человека руками Отряда.

— Сар.-он.

Но самым болезненным для него казалась не сама смерть боевого товарища, а ее полная бессмысленность.

Они толком ничего не узнали.

Лишь устранили возможную угрозу. Одну из. Саргон не верил, что таинственные покровители десятника решили сложить яйца в одну корзину. Если только все это не одна нелепая цепочка случайностей.

— Сар.-он!

Блажен, кто верует.

Саргон же не считал себя юродивым.

И постепенно сужал вокруг себя круг доверия.

— Сар.-он!!

Изображать подавленность и злость не пришлось, Саргон сыграл настолько достоверно, насколько он мог.

«Напомни, зачем я вообще изображаю чувства? Ах, новый цикл…»

— Сар.-он!!!

— Ай, чтоб тебе жена изменила с коровьим выменем! Юншэн!!! Нельзя бить своих друзей гребаной подставкой для фонаря! Зачем ты вообще ее вырвал? Верни на место!!!

— Ты. не от-ывал.ся. имя. прави-ино. ска.зал. мно-.о, аз.

Рядом хихикала Ян и весело, без глумления, ухмылялись Дун Цзе с Алтаджином.

«Жизнь продолжается», — меланхолично подумал Саргон, — «какая нелепая странность».

— Так что ты хотел? — он закрыл рот под конец фразы, когда проследил взглядом за искривленной шеей и мучительным для нормального человека наклоном головы.

Там, на биссектрисе внимания фармацевта, сидел на голом каменном полу Камей. Сидел, тихо, ностальгично улыбался скромной, самой приятной из когда-либо виденных у него улыбок, да беззаботно осматривал верхнюю треть стен, неразличимые в тенях барельефы.

У его ног курилась серебряная кадильница, артефакт Богини Нингаль, лично отданный Саргоном в пользование больного древним недугом алхимика.

— Хо.-ешь. ра.-ость?

— Юншэн! Ты… ты беспокоишься обо мне? — растроганно произнес Саргон и попытался обнять своего слегка ненормального, но такого приятно-искреннего и непосредственного

— ХШСХШШ!!!

Несколько кровоточащих порезов у переносицы и на руках не погасили нечаянную радость, но заставили выражать ее исключительно словами.

— Это типа успокоительного? То лекарство духа, про которое я тебе говорил на днях?

На самом деле, он рассказывал неожиданно внимательному фармацевту про целую практику психиатрии. Не по конкретной причине, так, от нечего делать и занять себя. И уже забыл, что конкретно успел выдать. Иногда просто хотелось поговорить о старом доме, вспомнить другую жизнь, другие ценности, а умница-Юншэн хорош своей абсолютной неспособностью выдать чужую тайну.

Даже если очень захочет.

— Про.-ерил. на. не.-ужном. смесь. безо.-асна.

— Камей нам нужен, — улыбка Саргона слегка задергалась, аккурат вместе с левым глазом, — как ты вообще его уговорил… а, неважно, лучше объясни, что оно делает?

— у.-окаи.вает. сра.зу. пло.-ое. забы.-аешь. бы.трее. мень.-е. ду-ма.ешь.

«Хм».

— Не советую дольше пары вдохов, — Алтаджин уже давно стоял за спиной и с интересом слушал нечленораздельные пояснения, — ты мне нужен с ясным сознанием.

— Как этот Зал? — пошутил Саргон.

Если бы в мин тан имелся хотя бы один сверчок, именно в эту секунду мог настать его звездный час.

Кочевник даже комментировать не стал это убожество. Только молча указал пальцем на кадильницу, подождал несколько секунд, а потом все с тем же осуждающим молчанием потащил парня к главному Алтарю.

— Кстати, куда тело дел?

— Похоронил, — мрачно, но уже без надрыва бросил нерасположенный к беседе юный практик.

Людоедского ответа про ингредиенты он уже не слышал.

Смесь фармацевта действительно помогла, отодвинула переживания, обесцветила их.

— Там от тела Акургаля вообще мало что осталось. Темная Ци разъела остатки.

Истинная правда. Скинутое в ров тело не пролежало и минуты. Еще одно вещественное доказательство измены десятника. Надо было снять тот амулет перед допросом. Вдруг… нет, вряд ли.

Остальные бойцы вздрогнули, Ян передернуло всем телом. Каждый из них представил, что могло произойти, не успей Саргон вовремя поднять тревогу.

Юлвей побледнел и мелко, почти незаметно (для простых людей) затрясся.

«Правильно, трясись», — злорадно подумал юный практик.

Он вспомнил легкое, обескровленное тело, пустые глаза, похожие на сморщенные, вареные яйца, и ему стало стыдно.

— Как у вас прошли дела? — осторожно спросил он у Ваня и Юлвея, которые осматривали дверь во внутренний двор аккурат после Ян.

Он не пытался скрыть мрачную скуку, безразличие к собственному же вопросу.

Парочка энтузиастов смущенно потупилась.

— Эти бездарные, необразованные глупцы просят у шисюна прощения, — осторожно начал Юлвей, — но они не смогли найти ничего, похожего на проклятый артефакт или рабочий демонический массив.

— Единственное, в чем они могут быть уверены, — подхватил Вань, — перед нами действительно Великая Кумирня, а в центре находится Алтарь Шан-ди! — произнес он с восторгом и завистью.

Странная, непонятная реакция. Саргон вспомнил: в прошлом цикле Вань также радовался после тщательного осмотра главного зала. Однако настолько ярких эмоций не выдавал.

«В этот раз Юлвей подтвердил его догадки», — понял он, — «почему именно Шан-ди вызывает благоговение и радость? К той же Чанъэ старик относится равнодушно».

Саргону не хотелось решать эту загадку. В другое время он обязательно бы расспросил, узнал, пошутил…

Все потом.

— Есть ведь и другой способ найти причину нашего проклятия, — сухим, пресным голосом вбросил он и не прогадал: глаза Юлвея моментально загорелись.

— О, неужели шисюн намекает на ритуал: «Молодая Солнечность»? Тогда этим богобоязненным практикам стоит провести годовой круг солнца, или небесный ход земли! — аристократ из богатой семьи, с хорошим воспитанием, с серьезным самоконтролем радовался, точно ребенок.

Однако его луноликое, светлое от торжества лицо быстро нахмурилось тучами сомнений:

— Однако… Ясные Залы отличались друг от друга, этот неопытный бывший наследник не уверен, что сможет определить, как…

— Давай попросим Дун Цзе. Она снова расскажет свой стих.

— Стих? — недоуменно спросил Юлвей.

В тот момент аристократ находился далеко и занимался своим делом, поэтому оказался единственным из группы, кто не слышал ни слова из незатейливой песенки брюнетки.