Леона. Книга 2 (СИ) - Яровая Лана

— Извините, ребята. У нас уже занято все…

Он закончил паковать стрелы и, приняв плату, отпустил ждущую их девицу.

— Может у святилища еще места остались, — сказал он, повернувшись к ребятам. — Там большая конюшня, и к ярмарке еще загон поставили.

К прилавку подошел высокий крепкий мужик с суровым лицом, похожий на наемника. Ольрен извиняющеся глянул на друзей и занялся покупателем. Выспросить у него про творящиеся в граде богохульства не получилось.

Ребята вышли из лавки на пестрящую народом улицу и нерешительно посмотрели в сторону святилища. Поглядели лошадей, терпеливо дожидавшихся их на короткой привязи подле входа. У обоих на доли мгновенья закралась худая мыслишка — а не оставить ли их прямо так у небольшой лавочной коновязи?.. Что уведут Леона не боялась — уж слишком норовистый Флокс был, чужих к себе не подпустит. Но лошадям потребен был отдых, навес от палящего солнца, чистая вода, сено…

Леона вздохнула и стала отвязывать Флокса.

— Поторопись, — сказала она Словцену. — А то так весь день и пройдет, пока конюшни ищем.

Пока парень отвязывал постукивающую копытом Чагу, та потянулась мордой к Леоне и стала тыкаться по карманам, в поисках еды.

— Ты не так голодна, чтобы попрошайничать, — фыркнул парень, перехватывая Чагу под уздцы.

Леона снова огляделась. Вокруг сделалось чуть свободнее — народ стремился укрыться от палящего солнца в мастерских, что стояли ровными рядками по обеим сторонам улицы, да переждать зной под крышами гостеприимных трактиров. Да только мало им с того было толку — еще пуще духота воздух жрет, когда под одной крышей много народа собирается. Под открытым небом хоть нет-нет да ветерок подует, освежит, разгонит зной на мгновенье.

— Давай верхом, — предложила девушка, поднимаясь в седло. — Быстрее будет.

К счастью, места для их лошадок у святилища и вправду сыскались. И пусть на самой конюшне все денники уже были заняты, но под широко растянутым навесом места еще было вдоволь — видно не доходил сюда народ с лошадьми, старался ближе к воротам ставить. Друзья заплатили конюху за постой лошадей и направились на главную площадь, откуда до них уже долетала задорная музыка и разноголосый гомон.

Они минули боярские терема и перед ними открылся вид на главные торжища Роксанского княжества. И замерло у друзей на мгновенье дыхание от ребячьего восторга, потому как не доводилось им прежде видеть такого празднества.

Стройными рядками встали на площади торговые палатки, да все, как одна красивые: высокие, синие, как грозовое небо, да расписанные хитрыми белыми узорами, и все-то с белеными прилавками.

А меж ними, по широким проходам, как по улице прогуливалась целая тьма разномастного народу. Вот небогатые селяне примостились у палатки с железной черненой утварью: разглядывают чудной товар, ахают от цен. Вот, рассекая народ, быстро прошел купец с ручной телегой, доверху заполненной кружевными пуховыми платками. И тут же, средь простого народа ходят бояре в высоких шапках, смотрят диковинные товары с дальних земель, торгуются, улыбаются глядя на празднество. Тут же пробегают мимо них простые девицы, радуются новым лентам, дивно поблескивающим на свету. Окруженные чернавками, прогуливаются боярыни с горделивой осанкою, любуются тканями дорогими да украшениями из самоцветов, примеряют кольца на тонкие перста, умиляются красоте да сиянию.

И со всех сторон звучит веселая музыка: разливаются задорными трелями свирели, стучат ложки в руках молодых девицы, да поют струны под пальцами умелых гусляров.

А над всем эти возвышаются величественные стены белокаменного княжеского дворца.

— Подходи честной народ! Разевай пошире рот! — кричал лоточник в красных одеждах. — Пироги да сласти, благодушья части!

Где-то совсем рядом зазвенели бубенцы. Леона повернулась и едва не отшатнулась от неожиданности: совсем рядом от нее кувыркнулся скоморох в цветастой одежде, прошел по мостовой на руках, подпрыгнул, выпрямился и вновь колесом врезался в толпу, веселя народ.

Словцен тихонько ткнул локтем подругу в бок.

— Леонка, гляди! — он указал рукой в другую сторону.

Девушка повернулась в том направлении и восхищенно уставилась на возвышающихся на торговыми палатками гигантов. Вот вышел один из-за палатки, и Леона увидела его чудны́е длинные ноги. Скоморох рассекал толпу на высоких ходулях, скрытых под цветастыми одеждами и, играя на свирели, шутливо кланялся простым встречным девицам, словно барыням.

— Чудно́, — хмыкнула Леона.

— Как он не падает, — подивился Словцен.

Леона усмехнулась.

— Пойдем, Бальжин верно где-то с этой стороны стоит.

Говорить им приходилось громко — попробуй еще разбери слова в таком гвалте.

Словцен задорно улыбнулся, подставил девушке локоть, и, взявшись под руки, они пошли вперед, вклиниваясь в гудящую толпу. Торг шел повсюду — ни один купец, что выставил свои товары на продажу, не стоял без дела.

— Угощайте, парни, кушаньем, свих любых душенек! — зазывала народ другая лоточница, проходя по рядам с калеными орешками да другими заедками.

— Подушки да одеяла пуховые! — кричал из своей палатки златобородый купец с кучерявыми волосьями. — Бери мужик, будет твоя женка, словно барыня спать! — Обратился он к остановившемуся у его лавки покупателю.

— Да я вот гляжу, а не мои ли одеяла у тебя тут лежат?! — рявкнул он. — А я думаю, кто ж ночью у меня одеяла спер! Ирод! Не берите у него, люди, товар евоный краденый! Тать это, не купец!

— Да кто тут тать! — громыхнул кучерявый. — Я те покажу татя!

— Девицы, красавицы! Подходите, милые! Платья крашеные, златом да бусинами расшитые! — зазывала с другой стороны ладная молодая женщина.

— Тканые половицы! Гладкие! Не плетеные! Подходи народ, гляди на товар!

— Рушники обрядовые для свадебок! Пояски обережные! Для любого подберем, девка ты красная аль мужик крепкий!

Словцен склонился к подруге.

— Думаю, нам другой ряд нужен.

Леона кивнула, и они свернули по узкому переходу меж палаток.

Друзья прошли уже два торговых рядя, когда нашли наконец тот, где торговали металлом — где-то здесь, видно и оружейный вот-вот пойдет. Взгляд Леоны вдруг зацепился за полупустую палатку с невзрачными оберегами. Пока Словцен выбирал поблескивающие на солнце пирожки с лотка разносчицы, Леона любопытно приблизилась к прилавку. Что ей там приглянулось, она и сама не ведала — давно уж она не покупала ни оберегов, ни заговоренных вещичек, а что-то все же тянуло ее подойти поближе, поглядеть, потрогать…

Торговец в этой палатке не зазывал к себе народ, как большинство других, а молча сидел и вырезал заготовку для нового оберега. Зачем надрываться, если нужный покупатель сам придет, когда будет угодно Многоликому? Мужчина поднял голову, заметил Леону, встал, отложил работу.

— Что привело тебя в мою лавку? — спокойно спросил он.

— Не знаю, — смущенно ответила девушка, поглядывая то на прилавок, то на резные да совсем простые, даже неказистые, посохи, что стояли у стены.

Торговец понимающе покачал головой, улыбнулся.

— Не дивись тому. На то, видно, воля Многоликого. Ну, — он широко развел руки, указывая на прилавок, — ищи, что позвало тебя, выбирай.

Леона недоуменно посмотрела на разнообразие вещиц: сверкали на прилавке лунницы да железные огневицы; лежали ровными рядками крошечные лезвия топориков без рукояти; блестели наполированными боками литые подвески; были тут и перстни, и янтарные бусы; плетеные безликие куколки; крошечные метелки…

Она озадаченно переводила взгляд от одной вещицы к другой и не понимала — что ей здесь нужно?.. Лунниц и бус она не носила, куколок нести некуда — нет у нее дома… Может перстенёк какой?..

На глаза вдруг попался изящный трилистник из дивного полупрозрачного камня.

Каменные лепестки его были изумрудного цвета морской волны, и мягкой волной же цвет переходил к небесно-голубому у их основания, перетекал в стебелек нежного цвета молодой сирени и у самой ножки становился темным, как само грозовое небо.