Проклятие Серых земель (СИ) - Бриз Виталий

— Переоценила она… — продолжала ворчать старушка, гладя Ся Мэй по спине. — Мне уже не двадцать лет, между прочим! Здоровья не хватит за всех переживать!

— Бабуля, не наговаривай на себя, ты еще всем нам фору дашь: твои девять мужей не дадут соврать.

— Почему девять? — недоуменно переспросила бабка. — Уж не хочешь ли ты принизить мои способности?

— Так девять же было, когда я отправилась за шаманом…

— Времени сколько прошло! Твоя бабка, чай, не стоит на месте, совершенствуется каждый день.

— Бабушка, меня не было всего месяц, а ты уже нового мужа завела⁈ — отстранившись, воскликнула Ся Мэй. — Ну ты даешь!

— Тоже мне событие, — фыркнула старуха, бросила взгляд на нас с Вэем. — Ты, я погляжу, тоже времени зря не теряла — заарканила двоих молоденьких многообещающих заклинателей.

Опомнившийся первым Вэй выступил вперед, поклонился:

— Уважаемая Хуа Мэйсюань! Глава Дома Колючей Лозы Тэнг Фухуа желает, чтобы ваш благородный Дом был подобно сосне с Южной Горы [символ долголетия и стойкости] — с глубокими корнями и пышной хвоей. Пусть на ваших землях царит мир и благополучие, а ваша мудрость и красота, подобно звезде Северного Ковша, указывают детям Цветов верный путь.

— Уважаемый Тэнг Фухуа — тот еще льстец! — по-девчоночьи жеманно хихикнула глава Мэйсюань. — Замечательно! Просто замечательно! И детишки у него замечательные, — она внезапно оказалась возле белобрысого, взяла того за подбородок, заставляя выпрямиться. — Не гни голову перед тем, кто этого не заслуживает! Тебе не идет! Замечательно! — повторила глава. — И талант, и благородство, и глаз горит! Было бы мне сейчас двадцать, отбила бы его у тебя, Ся Мэй, даром, что ты моя внучка.

— Если бы тебе было двадцать, бабуля, — ехидно произнесла Ся Мэй, — меня бы еще на свете не было, как и Вэя.

— Ну да, ну да, — кивнула глава. — Значит, Вэй? Ах, какое имя — в самый раз такому перспективному юноше!

Вэй склонился в поклоне.

— Уважаемая Хуа Мэйсюань, я не заслуживаю столь лестных слов. Позвольте представить вам моих спутников: Тэнг Саньфэн и Тэнг Яньлинь — мои друзья и адепты Дома Колючей Лозы.

Глава быстро оглядела Яньлинь.

— Милая девочка, только привыкла держать свои чувства в узде. А это, моя дорогая, верная дорожка к душевным расстройствам и преждевременному старению.

Яньлинь молча поклонилась.

Старуха вздохнула, укоризненно покачала головой. Приблизилась ко мне, взглянула с хитрым прищуром из-за круглых очков. Поцокала языком.

— Ну до чего ж хорош, паршивец! Храброе сердце, острый ум! Слишком рассудительный, правда, но это лечится бокалом цветочного эликсира. — Даже не знаю, кого бы я выбрала, — переводя взгляд с меня на Вэя и обратно, задумчиво проговорила Хуа Мэйсюань. — Впрочем, зачем выбирать, если можно получить обоих? Поздравляю, внучка, ты привезла в наш Дом настоящее сокровище!

Ся Мэй зарделась и едва не запрыгала от радости, как девочка, которой подарили новый гребень для волос.

— Пошутили и хватит, — неожиданно сменила тон на деловой глава. — Будем считать, что первое знакомство состоялось. Час поздний. Вы, наверное, голодны и устали с дороги. Я распорядилась накрыть стол в гостевой. Поужинаете, и вас проводят в покои. Отдыхайте, отсыпайтесь, а дальше… посмотрим.

Хуа Мэйсюань развернулась, походя чмокнула Ся Мэй в лоб и проворно взбежала по ступенькам.

— Правда, у меня потрясающая бабушка? — сияя от восторга, спросила цветок, когда глава скрылась за дверью

— Не то слово! — хмыкнул Вэй.

Яньлинь поджала губы. А у меня зародилось нехорошее подозрение, что эти три месяца будут испытанием похлеще, чем на Тяньмэнь. Уж очень многообещающе звучало это «посмотрим».

Глава 18

Снова, как на горе Тяньмэнь, я замер перед барьером, за которым меня ждало что-то очень важное. Кто-то очень важный. Яньлинь? Хуошан? Учитель Лучань?.. Погибший Линг, вернувшийся из царства Яньло Вана?.. Мой отец, который объяснил бы, чем на самом деле является Черное солнце?

Уверенность, что я должен попасть внутрь, крепла с каждой секундой. Но… Этот барьер был даже плотнее того, что окружал святилище на Тяньмэнь, и пробиться через него мне не хватало сил.

Я все равно попробовал, а исчерпав сосуд до дна, бессильно опустился на землю. Бледная ломкая трава покрывалась пеплом инея. Свет тускнел. Краски стирались, словно в дождливый сумеречный день. Мир выцветал.

В этом погружающемся в серость мире возникшая рядом заклинательница была осколком беззвездной ночи — таинственным, опасным… притягательным, как может быть только настоящая ведьма.

Раз я не знаю ее имени, буду звать ведьма из снов.

Она провела пальцами по барьеру, рисуя замысловатый узор. Там, где ведьма касалась преграды, та растворялась. В пролом свежим дуновением фохата хлынула весна. Буйство сочной зелени, яркая синева неба, щебет птиц, дурманящий запах травы после дождя.

— Спасибо, — поблагодарил я.

Едва я собрался шагнуть за барьер, заклинательница отступила, и пролом мгновенно затянулся.

Что еще за шутки⁈

Я оглянулся на ведьму, требуя объяснений. Она взяла мою руку, положила на барьер. Она хочет, чтобы я сделал то же самое, что и она? Но я ведь не умею!

Ведьма ждала, нетерпеливо притопывая обутой в бархатную туфельку ножкой. Я попытался вспомнить, как разрушил барьер в прошлый раз.

Что я делал тогда?

Ныл по поводу собственной беспомощности. Умирал… и даже краем сознания понимал, что умираю. Гадал, является ли девушка напротив проводником в загробный мир…

А еще очень хотел, чтобы барьер между нами исчез!

Та черная дрянь… Она появилась, когда я ранил руку? Из моей крови? Я потянулся к ножу на поясе, но не обнаружил ни его, ни прочих вещей. Огляделся в поисках камня или чего-нибудь, чем можно было бы пораниться. Но трава, хоть и выглядела колючей, оказалась ломкой и хрупкой. Тогда я зажмурился и укусил себя.

Больно! Чересчур больно для сна!

А главное, никакого эффекта.

Заклинательница выразительно закатила глаза, и я ощутил себя полным идиотом. Положила ладонь на барьер, и тот начал таять, как тонкая льдинка на весеннем солнце. Я перешел на тонкое восприятие.

Странно — пожалуй, самое подходящее слово.

Всю жизнь я брал энергию из окружающего мира и сплетал из нее печати. Ведьма делала ровно обратное. Она не создавала узоры печатей, она рвала, вернее, аккуратно расплетала их: сплошная энергетическая нить распадалась обратно на частицы фохата!

Я подхватил высвобожденный заклинательницей фохат, сформировал нож и попытался разрезать барьер. Чужое заклинание сопротивлялось. Я надавил сильнее, и оно неохотно, фэнь за фэнем [фэнь примерно равен 3 миллиметрам], поддалось, растягиваясь, словно липкая, упругая ткань. Еще! Казалось, я пытался вогнать нож в камень. Еще чуть-чуть! Ну же!

«Ткань» порвалась. От неожиданности, я утратил контроль над собственным заклинанием, и оно распалось. Разрезанные нити потянулись навстречу друг другу, сливаясь в единое целое. В черных глазах заклинательницы мелькнуло разочарование, и это неприятно ударило по моему самолюбию.

Что я сделал не так?

Сила? Я привычно, как и все восемнадцать лет моей жизни, пытался противопоставить силу силе.

Когда печать не создана до конца, она легко превращается обратно в энергию. Но как разорвать связи, которые уже сформировались?

Ведьма жестом показала мне зажмуриться, снова взяла за руку. Нить под пальцами была гладкой. Нить или все же нити, сплетенные в настолько тугой жгут, что он казался цельным?

В одном месте жгут был плотнее.

Я открыл глаза, но ничего не увидел. Хотя теперь, когда заклинательница показала мне, явственно чувствовал узелок под пальцами. Сосредоточившись, я ощутил, как тот едва заметно пульсирует, словно крохотное сердце, осколок души. Стоило сжать его, остановить, и часть печати неожиданно легко распалась. Жаль только, что часть эта была совсем небольшой, кулак не пройдет, а за ней виднелось еще несколько слоев «ткани», которая ожила, пытаясь заполнить дыру.