Сезон помидоров, или Пари на урожай (СИ) - Васина Илана

— Если вам удастся доказать попаданство госпожи Мэнфилд, придётся заодно объяснить, почему вы скрывали её происхождение, — спокойно отвечает Торвен.

— Почему это я должен что-то доказывать?!

— Потому что всё выглядит так, будто вы хотели сделать из неё бесплатную служанку, шантажируя разоблачением, — Торвен поворачивается к поверенному. — Вам известна степень наказания за укрывательство иномирянок?

— Лишение имущества, должностей, статуса. Плюс пять лет общественных работ, — кивает тот.

— Как думаете, — Торвен обводит Дэшфорда оценивающим взглядом, — на какие работы направят графа, когда он станет простолюдином?

— Рытьё оборонных рвов, — механически перечисляет поверенный. — Уборка улиц. Чистка конюшен. Сточных канав. Добыча руды в шахте.

— Ставлю на канавы, — с энтузиазмом подхватывает герцог. — Знакомый в мэрии жаловался, что туда никогда не хватает рабочих.

Смотрю на Дэшфорда — и не узнаю его. Лицо покраснело от злости, губы дрожат, глаза сверкают бешенством. Но он молчит, чтобы не усугубить положение.

Мне бы радоваться, ликовать, а вместо этого на глаза наворачиваются слёзы. Больше всего цепляет то, с какой решимостью Торвен сражается за моё будущее. Ведь за укрывательство попаданки он рискует всем: положением, имуществом. И от этой мысли грудь переполняет щемящая благодарность.

Я подбегаю к нему — не выдержав — и Торвен крепко обнимает меня, не скрывая чувств. Так и стоим на глазах у всех: он гладит меня по голове, по плечам, шепчет что-то тихое в макушку. Видно, эта сцена рвёт Дэшфорду последние нити терпения. Он переходит на крик, тычет в меня пальцем:

— Засужу! Вместе утонем, лживая тварь! Я не дам тебе жить спокойно!

— Тогда обсудим последний вопрос, — Торвен, чуть отстранившись, снова поворачивается к поверенному, который только что отжал носовой платок и вытер им лицо и блестящую лысину.

На лице герцога появляется скучающее выражение:

— Порядок наследования этого дома в Чёрных Песках предполагает не только землю, но и долги, связанные с ней. Верно?

— У моего дяди не было долгов. Иначе я бы отказался от участка, — встревает Дэшфорд, учуяв неладное.

— Ваш дядя не сказал, что за годы истощил участок, выращивая здесь запрещённые магические травы? Они разрушили магию места, из-за чего вымер вертрен. Мои артефакты зафиксировали нарушение. Штраф за такое преступление — целое состояние. Срок давности не действует. А вы, вступив в наследство, задним числом приняли на себя все его обязательства.

Он переводит взгляд на поверенного:

— Поправьте меня, если штраф за уничтожение вертрена окажется меньше стоимости графского имущества.

Поверенный лишь кивает, растерянно теребя бумаги. Он не привык ощущать себя беспомощным в правовом поле, но тут, видимо, не было никаких вариантов.

— Всё верно, — бормочет он, поворачиваясь к доверителю. — Я имел дело с такими делами. Милорд, если лорд Регальдис решит задействовать этот закон, вы лишитесь всего. Вас возьмут под стражу ещё до того, как вы успеете предпринять хоть что-то против госпожи Мэнфилд. — Он делает паузу и тихо добавляет: — И еще одно. Я не стану представлять вас в этом деле.

— Что ты имеешь в виду?! — снова вскипает граф. — Ты был поверенным нашей семьи много поколений! Где твоя честь? Пришли первые трудности — и ты бежишь, как крыса с корабля?!

— Милорд, — с достоинством произносит юрист, — в прошлом году я похоронил внучку. Ей мог бы помочь вертрен… но его не осталось в нашем королевстве. Я не стану работать на семью, даже косвенно повинную в её смерти. Счёт за свою работу вышлю по почте. Простите, милорд, но я не пойду против своей совести.

Дэшфорд делает несколько глубоких вдохов. Его лицо и шея до воротника покрыты алыми пятнами. Раздавленный, мрачный, он забирается в карету со свитой — всеми, кроме поверенного. Тот остаётся ждать вызванный по артефакту связи экипаж.

И тут наш с Торвеном взгляд привлекает фигура, мелькнувшая у забора. Экономка, наряженная в синее платье, спешно идёт к воротам. Наверное, явилась посмотреть, как меня уводят в наручниках. А вместо этого увидела, как Дэшфорд проиграл. Наверно, расстроилась бедняжка...

— Эфимия, — окликает её герцог. — Будь добра, подойди.

— Да, милорд.

Ещё секунду назад она пыталась улизнуть, а теперь смиренно поворачивается. Идёт спокойно, но по сжатым рукам и натянутой осанке видно, что она волнуется.

Подойдя, утыкает взгляд в землю.

— Эфимия. Помнишь, на каком условии я взял тебя много лет назад на работу?

— Да, милорд, — шепчет она.

— Повтори вслух.

— Вы обещали доверять мне, пока я буду всецело преданна вам.

— Я много лет доверял тебе. Так?

— Да, милорд, — в её голосе звучит неприкрытый страх.

— Когда я доверил тебе уборку в доме своей… Клары, ты проявила преданность?

Женщина молчит. Долго. Потом тихо произносит:

— Простите, милорд.

— Это не ответ.

— Я… не была преданна. Но в оправдание…

— Собирай вещи, Эфимия, — обрывает её герцог. — Ты больше у меня не работаешь.

Глава 60

Дэшфорд

Жажда реванша. Вот оказывается, какая она. Сжимает грудь, стискивает рёбра, мешает дышать. Вытесняет остальные мысли прочь, будто пыль смахивает в угол.

Что он надумал себе — этот Регальдис? Что он здесь самый главный? Что он способен заткнуть меня за пояс? Меня, потомственного аристократа?

Ха‑ха, пусть лелеет себя надеждой. Пусть. Скоро он узнает… Я найму другого поверенного, подниму все связи. Заплачу кому угодно — сколько угодно, лишь бы Регальдису досталось по заслугам. Каторга или изгнание — одно из двух. Когда его нейтрализую, заберу себе иномирянку.

Будет ползать у меня в ногах. Ещё пожалеет, что не пришла ко мне добровольно, когда у неё был шанс. Зря она противилась мне. Ой, зря.

Ничего. Заплатят. Сначала он. Потом — она...

— Граф, — из моих мыслей меня вырывает артефактор. — Я выйду здесь.

Я киваю и стучу по спинке кареты, чтобы кучер остановился. С удивлением отмечаю, что за оконцем уже виден город. Я так задумался, что время пролетело незаметно. Пока карета замедляет ход, артефактор добавляет:

— Прошу вас расплатиться за оказанные мной услуги.

— Расплачусь позже, — отмахиваюсь. Сейчас не до него. Все мысли — о Регальдисе и мелкой мерзавке, которую тот увёл из‑под носа.

— Нет. Я бы предпочёл здесь и сейчас.

— Ладно. Извольте, — вытаскиваю кошель, отсчитываю нужное количество монет и высыпаю ему в ладонь. — Зря вы беспокоитесь. Я всегда плачу по счетам. Это вопрос чести.

— Знаю, граф. Уверен, вы заплатили бы позже.

— Тогда в чём проблема?

На лице мага мелькает тень сомнения. Будто думает: говорить со мной откровенно или не стоит. Видимо, приходит к выводу, что не стоит.

— У меня есть другая причина.

— Бросьте, — нервно усмехаюсь. — Не выдумывайте... Вы же не бедствуете. Что там у вас за причина?

Он бросает взгляд в окно и передёргивает плечами.

— Хорошо, если настаиваете, — объясню. Я решил никогда больше не иметь с вами дела.

Бах. Вот так новость...

— Это ещё почему? — таращусь на него.

— Скажем так. Сегодня я узнал о вас достаточно, чтобы прийти к такому выводу.

На этих словах он открывает дверцу и выходит. Если бы я очухался чуть пораньше от его бредовых слов, проводил бы его из кареты пинком под зад. А так... Только бросил вслед ядрёное ругательство, но идиот даже не обернулся.

Ладно.

Пожалуй, стоит пополнить список тех, кому я в следующие несколько месяцев подпорчу жизнь. Решено. Артефактора тоже внесу в свой чёрный список.

Расскажу на ближайшем приёме, что как маг он никакой. Когда его перестанут приглашать порядочные люди, пусть подумает на досуге, стоило ли дерзить графу Дэшфорду.

По дороге меняю планы. Слишком много неприятностей навалилось. Неохота ехать домой с таким мрачным настроем.