Тайна доктора Авроры (СИ) - Александра Федулаева "Сандра Барро"

Больница Эвервуда располагалась на окраине города, за невысокой оградой из камня и железа. Белое трёхэтажное здание с высокими окнами выглядело ново, почти гордо. Перед входом дежурила медсестра в чистом переднике, а во дворе возились дети — видимо, сироты, о которых упоминал доктор Лэнгтон.

Доктор встретил нас в вестибюле с приветливой, но сдержанной улыбкой. Он пригласил нас в кабинет, где стены были окрашены в тёплый бежевый цвет, а пол покрыт чистым ковром. На столе стояли баночки с порошками и настойками.

— Лорд Сеймур, как приятно видеть вас в таком хорошем настроении и здравии!

Осмотр был тщательным. Доктор выслушал грудь, ощупал живот, задал десяток вопросов. Николас отвечал уверенно и с достоинством. И лишь я одна знала, сколько усилий требует от него каждая минута бодрости.

— Состояние стабилизировалось, — сказал доктор, слегка откинувшись на спинку кресла. — Это хороший знак. Я рад, что вы прислушались к моим рекомендациям и советам вашей супруги. Однако… — он посмотрел на меня через пенсне, — наблюдение необходимо продолжать.

Я кивнула, стараясь сохранять спокойствие.

Если бы у меня были результаты анализов крови, рентгеновские снимки или УЗИ… хоть что-то! Меня терзали догадки. Болезнь не отступала, хотя и ослабевала. Кашель и кровь свидетельствовали об осложнениях после инфекции. Я копалась у себя в памяти, стараясь выудить оттуда информацию о лихорадке, характерной для Индии в викторианскую эпоху, о малярии, брюшном тифе и денге. Все эти болезни, увы, оставляли следы в лёгких. Вероятно, это была хроническая форма, которая перешла в затяжное состояние.

Николас заметил мою задумчивость, когда мы переходили в соседнее помещение, и сжал мою ладонь.

— Вы тревожитесь. Не нужно. Я чувствую себя лучше, чем за последние месяцы.

Я улыбнулась. Неуверенно.

— Я рада, что вам легче.

— Но вы не верите в выздоровление, — продолжил он мягко.

Я хотела отрицать, но не стала. Он знал.

Доктор Ленгтон, заметив мою заинтересованность в устройстве больницы, предложил нам короткую экскурсию. Я согласилась без колебаний.

— Мы начнём с лаборатории, если позволите, — предложил доктор. — А затем я покажу вам детское отделение. У нас недавно появился новый паровой стерилизатор. Он очень эффективен.

Николас кивнул, опираясь на трость. Я шла рядом, вбирая каждую деталь: запахи лекарств, скрип пола, дыхание больных. Доктор объяснял методы, лекарства и схемы лечения. С каждым шагом во мне просыпался профессиональный интерес.

Здание оказалось гораздо больше, чем я предполагала. Широкие коридоры, просторные палаты с открывающимися окнами, аптечный склад, где, к моему удивлению, уже хранились сухие травы, спиртовые настойки и даже несколько экзотических порошков из восточных стран. Главная операционная была простой, но аккуратной — стол из тика, лампы, перевязочные материалы. В родильном отделении я услышала первый крик новорождённого — он прозвучал, как надежда.

Когда мы вошли в палату, я увидела девочку с бледным лицом. Она испуганно смотрела на нас. Я наклонилась к ней и улыбнулась. Она протянула руку. Я взяла её ладошку, чтобы проверить пульс. Он был слабым, но ровным.

— У неё воспаление, но оно уже проходит, — сказал доктор тихо. — Я собрал всё необходимое по вашему рецепту, и мы начали лечение. Результаты вас порадуют: состояние девочки улучшается.

Я взглянула на Николаса. Он слушал молча, но в его взгляде было то же самое уважение, что и накануне.

— Конечно, многое ещё требует доработки, — говорил доктор, — но с правильным финансированием, с нужными людьми… мы могли бы создать здесь образцовое учреждение.

Я кивнула, стараясь не выдать волнение. Это было даже лучше, чем я ожидала. И если когда-нибудь у меня появится шанс помочь другим, я точно знаю, чем займусь.

Когда мы вышли из больницы, солнце уже поднялось. Лёгкий ветерок трепал ленты на моей шляпке. Николас положил руку мне на спину и мягко сказал:

— Теперь — мадам Рено?

Я хмыкнула:

— Так быстро? У вас всё заранее распланировано?

— Это одна из моих лучших черт, — он усмехнулся. — К тому же утром я отправил слугу с письмом к мадам. Нас уже ждут.

Салон мадам Рено находился в центре Эвервуда, на главной улице. У входа — узкие двери с позолоченной ручкой. Витрина привлекала внимание кружевами, шелками и шляпками. Внутри — царство тканей, лент и утонченных аксессуаров. В воздухе витал аромат лаванды, крахмала и дорогого чая.

— Графиня Элдермур! — воскликнула полная женщина с высокой причёской и изящным акцентом. — Какая честь! Мы слышали о вашем браке. Мои поздравления! И… мои самые красивые платья.

Меня почти тут же унесли в глубины бутика, окружили зеркалами, ткани заскользили по коже, ленты развернулись, портнихи засуетились. Я терялась — это было слишком быстро, слишком ярко после серых дней траура. Но Николас сидел в кресле у окна и, встречаясь со мной взглядом в зеркале, слегка улыбался. Его молчаливая поддержка действовала лучше любого одобрения.

— Вот это, — сказала мадам Рено, вынимая из шкафа платье цвета густого чая с молоком, расшитое черными нитями и тонким серебром. — Для траура, но с достоинством. Декольте скромное, но линия талии — совершенство. Оно будет говорить: «я скорблю, но не прячусь от мира».

Я кивнула. Именно это я и хотела.

Когда мы вышли из салона, улицы уже тонули в золотистой дымке послеполуденного солнца. Николас помог мне сесть в экипаж и, устроившись рядом, мягко положил свою руку на мою.

— Спасибо, — тихо сказал он. — Вы вернули меня к жизни. И, возможно, вернули меня самому себе.

Я ничего не ответила, только прижалась плечом к его руке.

Глава 41

Лорд Гарольд Эштон вернулся в Эвервуд с раздражением, которое таилось в каждой складке его дорогого пальто. Пыльная дорога, унылый пейзаж и взгляды лакеев, которые будто знали о его недавнем бегстве, лишь усиливали его дурное настроение. Он даже не удостоил конюха взгляда, спешившись у широких ворот особняка маркизы Роксбери — своей тёти, чьё имя до сих пор внушало почтение даже при герцогском дворе.

— Лорд Эштон, — с подчёркнутым уважением проговорил дворецкий, проводя его в гостиную. — Её светлость ждёт вас.

Салон маркизы был полон изысканной роскоши: резные стулья, восточные ширмы, ароматы лаванды и амбры. Маркиза, облачённая в сиреневый шёлк с серебряной вышивкой, сидела в кресле с видом патрицианки, что благоволит простить мир за его слабости.

— Гарольд, дорогой племянник, — произнесла она не поднимаясь. — Наконец-то вы прибыли. Надеюсь, вы не сильно устали с дороги? Вы выглядели бы куда лучше, если бы не это выражение оскорблённого самолюбия на вашем лице.

Он склонился в поклоне, поцеловал её руку и сел в кресло напротив.

— Вы не поверите, но слухи в городе по-прежнему неистовы. Я только приехал и не успел ещё толком осмотреться, а уже услышал, что моё имя... порочат. Причём как нельзя более грубо. Генри Арлингтон распускает грязные сплетни, и об этом говорят во всех клубах. Леди Аврора Рэдклифф, выставлена бедной жертвой моих якобы «преследований».

Маркиза приподняла тонкую бровь и пригубила чай.

— Гарольд… Вы всегда любили драматизировать. Ваш поступок — исчезновение — действительно был опрометчивым. Я бы сказала, импульсивным проявлением юношеской гордыни, хотя вы уже давно не юноша. Но всё остальное — просто ерунда. Вы красивы, благородны и выгодны. Уверена, это всё раздуто из ничего.

— Это «ничего», — раздражённо процедил он, — уже стоит мне приглашений. Мои письма игнорируются. Мои визиты отклоняются. А всё из-за этой... заносчивой девицы и её покровителей. Мне надоело. Я намерен встретиться с герцогиней Уэстморленд. Она уважает вас, а вы — её кузина. Попросите её поговорить с Арлингтоном. Он отдаст мне Аврору. Я женюсь на ней — и тогда она узнает, что значит ослушаться меня. Я научу её уважению.

Он опустил чашку с таким стуком, что фарфор звякнул.