Леона. Книга 2 (СИ) - Яровая Лана

— Ну, ты даешь! Хорошо хоть встала уже, а то я за тобой как раз. Нас Воимир зовет.

Девушка подняла вопросительный взгляд на домовушку. Та кивнула.

— Иди Леонушка, коли учитель зовет. Я тут сама уж, — проговорила она, забирая со стола пустую миску.

Леона допила целебный отвар и, поблагодарив хозяйку, вышла из избы.

— Ты не захворала? — спросил Словцен, спускаясь вместе с ней с крылечка.

— Нет, спится просто плохо…

Парень с сомнением посмотрел на подругу, но расспрашивать не стал и молча повернулся вперед. Друзья обошли избу и направились к утоптанной площадке, где их уже ждал наставник.

Погода стояла мягкая, солнечная. Все сильнее ощущалось приближение лета.

— Воимир злился, — предупредил Словцен, пока они шли до ристалища. — Он после утреннего сбора к вашей избе пошел, я думал за тобой.

— За мной, — согласилась Леона. — Я слышала, как утром это обсуждали. Только его вроде как Верхуслава не пустила.

— Ты бы поговорила с ним. Вдруг он думает, что ты просто отлыниваешь.

— А ты думаешь я его переубедить смогу? — хмыкнула Леона, с унылым прищуром посмотрев вперед на одиноко упражнявшегося с мечом мужчину. — Видно же, что он недолюбливает меня. Даже если я скажу, что лежала в горячке, для него это не будет оправданием.

— Тебе кажется, — успокоил ее Словцен. — Он со всеми строг.

— Даже девочки заметили, — возразила Леона, глянув на друга. И невесело усмехнулась. — Мне все чаще думается, что Гостомысл в наказание его наставником надо мной поставил. Только понять не могу за что.

— Перестань, — благодушно проговорил парень со смеющейся улыбкой. — Воимир хороший учитель.

— Когда не грубит, — буркнула девушка.

— Да ладно тебе. Он жестковат, конечно, что правда, то правда. Но зазря не бранит, всегда по справедливости говорит все.

— Мне так не кажется… — проворчала Леона, когда они уже почти дошли.

Словцен сочувственно улыбнулся и, подбадривая, дружески потер девушку по плечу.

— Мечи у бочек, — не оборачиваясь проговорил Воимир, продолжая биться с невидимым противником. — Быстро разминаетесь и за ними.

— Опять деревянные, — расстроенно пробубнил Словцен.

— А тебе какие подавай? — коротко обернувшись, усмехнулся Воимир. — Вам еще не то что мечи, ножи нельзя в руки доверить. Тебе дай клинок, дак изрежешься. Веди тебя потом зашиваться к Верхуславе, слушай оханья. Только девок перепугаешь.

Словцен угрюмо поплелся за тренировочными болванками.

— Куда! — наставник повернулся к парню. — Кому было велено разминаться?

— Дак ведь я уже…

— Стало быть теперь по второму разу! — И холодно добавил: — чтоб нашей барыне одиноко не было, коли она с утреца изволила на перине почивать, вместо упражнений.

Леона не стала отвечать на колкость, молча вздохнула — вроде под палку ее тащить не собираются, и на том спасибо, — да начала разминаться, разогреваясь и готовя тело к предстоящей тренировке.

Спустя две четверти часа друзья сошлись в поединке.

— Словцен! Рукоять ниже держи! — жестко крикнул Воимир, уперев руки в бока и внимательно наблюдая за воспитанниками. — Живее шевелись давай! Где твоя стойка?!

Парень безбожно проигрывал — как бы едко Воимир не величал Леону барыней, а она всеж была куда опытнее и умелее Словцена, даже спустя целую зиму совместных тренировок. Девушка озорно улыбнулась и показала другу язык, нырком уходя под его рукой от тяжелого замаха сверху-вниз.

— Да чтоб тебя! — устало выдохнул наставник, когда Словцен завалился на землю. — На что тебе глаза даны?!

— Я запнулся, — стал он оправдываться, поднимаясь и отряхиваясь от сухой серой земли.

— Я похож на слепца? — низким хрипловатым после криков голосом спросил наставник. — Она тебе подсечку поставила! Запнулся он… За ногами следи, остолопень!

— Да следил я, — буркнул парень. — Я просто отвлекся…

Воимир обреченно возвел к небу глаза и на мгновенье опустил веки, переводя дух — за какие провинности Гостомысл дал ему этих двоих в обучение?..

— А ежели тебе в бою клинок к горлу подставят? — тяжело произнес он, посмотрев в упор на понуро сгорбившегося парня. — А уж поверь, коли так и дальше пойдет, то долго ждать не придется!

И вдруг не выдержал, глядя на детскую обиду на лице юноши, вызверился.

— Чем мы, по-твоему, здесь занимаемся?! Уж не забавой ли тебе все это видится?! — рявкнул он. — Запнулся! В настоящем поединке тебе это стоило бы жизни! Думаешь, сумеешь уцелеть, ежели вновь придется принять бой?! Тешишь себя тем, что тогда управился?! Не знаю, каким чудом ты выжил, но молись, щеня, Многоликому! То, что ты еще не гниешь в том лесу — лишь его заслуга!

Парень упрямо сжал губы, исподлобья глядя наставнику в глаза.

Воимир все ярился. Перед ним стоял уже взрослый детина, отмеривший двадцать зим, а не набравшийся к этому дню ни мужественности, ни ума!

— К твоим летам отроки в княжеских дружинах уже с витязями за один стол садятся! Пояс воинский надевают! Жизнь княжью охраняют! А ты мне, будто подлеток сопливый, мямлишь оправдания!

Гнев от чего-то все пуще жег ему грудь. Давно уж не было такого, чтоб что-то смогло вывести его из себя. А тут поди ж ты… Сам он в этом возрасте уже был отцом и главой семьи. Семьи… То, что у него осталось на месте сердца, болезненно сжалось. И мучительная тоска лишь сильнее разгорячила его кровь.

— Чтоб ты знал — ты сюда являешься, чтобы не подохнуть раньше времени, ежели тебе вновь случится взять в руки меч! И уж поверь, те, кто заставит тебя вынуть его из ножен, сделают все, чтобы отвлечь и поглубже всадить клинок в брюхо! И, загибаясь, ты беспомощно будешь смотреть, как ее насильничают! — наставник зло ткнул пальцем в сторону девушки.

Обидные слова, будто иглы врезались в насупившегося парня. Словцен злился, но понимал, что Воимир прав. Он хотел было, повинившись, опустить голову, спрятать глаза от яростного взора наставника. Но что-то остановило парня. И едва начав склоняться, он вдруг замер и поднял от земли взгляд. Уши его горели от стыда, зубы сжались от сдерживаемой злости, сердце в груди бешено билось о ребра, но он не отводил глаз от лютующего учителя, стойко принимая обрушившийся на него гнев.

Замерев, Леона слушала свирепую брань, и где-то внутри у нее зарождался животный страх — хотелось поджать хвост и свернуться клубочком в уголке. Прежде ей не приходилось видеть наставника в гневе… Нет, тон его никогда не был ни ласков, как у Добролюба, ни мягок, как у Гостомысла… Но не обрушивал он на учеников прежде яростное неистовство, не бранил резкими словами, режущими не хуже лезвия меча. Леона отчасти была согласна с ним, но внутри все равно неприязненно кольнула обида за доброго друга.

— Леона! — рявкнул Воимир на замершую девушку, да так, что она вздрогнула от его взгляда — словно не человек на нее глядел в тот миг — зверь. Почуяв ее страх, наставник словно пришел в себя и, охолонув, спокойнее, но не менее жестко велел: — Встаешь теперь со мной. Вперед, живее! С таким защитничком у тебя вся надежда лишь на себя!

Леона пошла к мужчине, с мысленной усмешкой думая о том, что она всегда только на себя и рассчитывала. Так учила ее Ружена. Так еще в детстве ее научила жизнь…

Перед внутренним взором вдруг предстал Гостомысл укоризненно качающий головой, словно говоря: «лукавишь дитя, пред собой лукавишь…».

Важная мысль смутным зародышем появилась вдруг у Леоны в голове, на доли мгновенья вызвав чувство, будто она приблизилась к отгадке сказанного учителем накануне. Появилась и тут же распалась неясным туманом, едва Воимир вновь подал голос.

— А ты! — обратился наставник к Словцену. — Подбирай сопли и смотри!

Они скрестили мечи. Воимир упорно нападал. Леона как всегда отбивалась. У девушки еще ни разу не выходило перенять ведущую роль в поединке и ей только и оставалось, что как можно дольше держаться и отбивать выпады наставника. По опыту она уже знала — пропустит удар, мало не покажется, сил Воимир не жалел.