Свиток первый (СИ) - Зайцев Александр А.

Теперь передо мной развилка из двух чёрных плит. Черный это цвет воды, которая следует за металлом.

От левой не ощущается ничего — словно Пустота, воплощённое Ничто.

Правая очень похожа, но за этой Пустой, для тех, кто осмелится в неё шагнуть, скрыты Врата во что-то новое.

В целом воду можно трактовать как смерть, в которой сокрыта новая жизнь.

Вода — это не просто «конец», это состояние максимального покоя, в котором уже таится семя следующей жизни, как Вода порождает Дерево, в трактовке местного понимания цикличности жизни и стихий.

Зимой, когда с неба сыпется снег природа как бы «умирает» на поверхности, но жизнь и потенциал скрыты глубоко внутри, в темноте и холоде.

Поэтому Воду можно считать стихией «не-бытия», из которого рождается «бытие», состоянием покоя и хранилищем душ перед новым воплощением.

Кажется, я понял: каждый символ, несмотря на одинаковые начертания, несёт в себе два смысла. Два полюса, словно «плюс» и «минус». Инь и Янь.

Не дожидаясь, пока плита под ногами раскалится, делаю шаг на мозаику, за которой чувствую намёк на новое Начало.

И как только мои ступни касаются этой плиты, острые лезвия между двумя статуями Цилиней с уже знакомым скрежетом уходят в пол, открывая мне путь.

Схожу с мозаики. Ловушка пройдена.

А точнее, мной прочитан рассказ о цикличности жизни, спрятанный в этой мозаике древними мастерами.

Прочитан он только потому, что моя душа обладает талантом к магии Астрала.

Никто иной, без подобной предрасположенности, даже практик Шестой или Седьмой Ступени, не смог бы пройти эти плиты.

Я уверен в этом.

А если учесть, что, скорее всего, представители древней династии обладали схожим талантом, можно предположить: весь путь мог преодолеть только тот, кто принадлежит правящему роду древнего царства.

Строители усыпальницы не могли учесть, что в этом мире появится душа из иного мира, душа, обладающая «врождённой» предрасположенностью к астральной магии.

Я — ошибка природы, которую не смогли предвидеть создатели мавзолея.

Ошибка, которая, теперь я уверен, сможет пройти все ловушки и добраться до сердца усыпальницы.

Туда, где хранятся остатки метеорита.

Кивнув двум статуям Цилиней, словно старым знакомым, с уверенной улыбкой, я шагнул в следующий коридор.

Глава 15

Новый коридор на фоне мозаичного зала казался простым. Обычные стены, обычный пол, обычный потолок. Всё это было, казалось, привычным. Никаких щелей, трещин, пазов и иных ловушек — просто коридор.

И это, мягко говоря, настораживало куда больше, чем наличие явных опасностей.

Может, я уже прошёл все испытания и доказал своё право здесь находиться? Может ли это означать, что дальше меня ждёт прямой и безопасный путь?

Очень хотелось бы на это надеяться, но верить полностью не стоит. Потеря бдительности и расслабленность убьют так же быстро, как неверный шаг по мозаичным плитам.

Чтобы избавиться от этого ощущения обманчивого спокойствия и излишней бравады, я присел рядом со статуей одного из Цилиней и задумался.

Попытался вычеркнуть из головы все ловушки и опасности, которые уже преодолел, и которые, скорее всего, ждут меня впереди.

Мысленно структурировал то, что удалось понять о мышлении создателей усыпальницы.

Несмотря на то, что царство, построившее мавзолей, давно кануло в реку Времени, многое из того, во что они верили, сохраняется на территории Небесной Империи и по сей день.

Является ли это совпадением? Скорее всего, нет. Возможно, Небесная Империя была основана выходцами из древнего царства, отсюда и столько совпадений во взглядах: та же структура Цикличности Стихий, та же вера в Небесного Дракона, вдохнувшего разум в людей. Даже некоторые иероглифы древнего царства несут тот же смысл, что и ныне в Империи.

Хотя эти мысли нельзя назвать полноценной теорией — скорее, гипотеза, писанная вилами по воде.

Почему же царская усыпальница построена в столь отдалённом от людских поселений месте? Ответ на поверхности: там упал метеорит, там и возвели мавзолей. Но зачем её скрыли, замаскировав под обычный холм? И при этом оставили возможность войти, не замуровывая полностью?

На этот вопрос у меня пока нет ответа.

Версия о том, что вход оставили, чтобы потомки умершего правителя могли посещать гробницу, кажется натянутой, хотя на это есть определённые намёки.

Но мне непонятно, зачем потомкам приходить в специально скрытую от чужих глаз гробницу. Что-то я упускаю или мне просто неизвестны ключевые детали, необходимые для полноценного вывода.

А вот что безусловно порадовало, помимо того, что я пока ещё жив, — так это то, что удалось продвинуться в понимании астральной магии. Самому, без учителей, без наставников. Последний пройденный зал оказался отличным преподавателем, а состояние, в которое я погрузился, приняв смерть, стало незаменимой поддержкой.

Попытался вызвать его заново, усилием воли, но не достиг ничего даже отдалённо похожего.

Обидно, но закономерно.

Насколько я слышал и читал в прошлой жизни, для достижения сатори мастера медитаций тратят годы и годы. Конечно, бывали исключения: люди описывали, как попадали в подобное состояние при угрозе жизни, но они, как и я сейчас, не могли войти в это просветление по собственному желанию.

Немного обидно. Если бы я мог входить в сатори по «щелчку пальцев», это многое бы упростило. Но, видимо, не судьба. Озарения не выстраиваются в очередь, чтобы прибежать к тебе по мановению руки.

Обернувшись, ещё раз оглядел мозаичный зал. Помещение выглядело спящим: никаких намёков на магию, скрытую в петроглифах, ничего похожего на стальные шипы, готовые, словно живые, вырасти из каменных плит. Казалось, в обратную сторону его можно пересечь без каких-либо проблем. Только вот зачем? Выхода всё равно нет — на его месте ровная гранитная стена, зачарованная древней магией, которую не раздолбить даже столь тяжёлым оружием, как зажатое в моих ладонях гуаньдао.

Значит, у меня только одна дорога — вперёд, дальше в глубину усыпальницы.

И сколько ни сиди, сколько ни думай, а двигаться придётся. Если, конечно, не собираюсь умереть под статуей Цилиня от жажды.

А я точно не собираюсь закончить своё существование столь нелепым финалом. Не теперь, не тогда, когда во мне бурлит обновлённое желание жить.

Напугавший своей обычностью коридор оказался на удивление коротким. Десять шагов прямо, поворот, ещё десяток шагов — и я стою у арки, ведущей в новое помещение. При этом, что особенно настораживало, за все эти двадцать шагов ничто не угрожало моей жизни.

Странно.

Очень странно.

Меня словно приглашали пройти дальше.

Только вот как мне относится к подобному «приглашению»?

Следующее помещение вновь оказалось залом, только гораздо меньшего размера, чем два предыдущих. И главное, что несказанно меня порадовало: никаких петроглифов на напольных плитах! Прямо облегчение почувствовал, когда их не увидел!

Войдя в зал, едва не присвистнул от удивления. Несмотря на свою не очень большую площадь, он был буквально заполнен сокровищами. Вдоль стен тянулись полки из чёрного дерева, прогибающиеся под тяжестью нефритовой утвари. Массивные треножники с узорчатыми ножками, кубки с инкрустацией из драгоценных камней, церемониальные блюда размером со щит — всё это поблёскивало в мягком свете, исходящем от магических кристаллов, встроенных в потолок.

На длинных столах, расположившихся вдоль стен, стояли десятки керамических сосудов самых разнообразных форм и размеров. Амфоры с изящными ручками, украшенные росписью, изображающей сцены небесной жизни. Кувшины с длинными горлышками, покрытые глазурью всех оттенков зелёного и синего. Широкие миски с золотой каймой, в которых когда-то, возможно, хранились ароматы для благовоний.

Но настоящим центром зала являлся саркофаг. Он возвышался на мраморном постаменте, вырезанный из цельного куска нефрита, за такой большая часть мастеров империи продала бы не только семью, но и себя в придачу. Его крышка была украшена барельефом, изображающим лежащего правителя в полном церемониальном облачении. Даже в камне было видно благородство черт лица, мудрость, застывшую в полуулыбке. Руки усопшего покоились на груди, сжимая скипетр власти и свиток священного писания.