Адептка с огоньком, или Искра для последнего дракона (СИ) - Фабер Майя

Отец не желал с ним разговаривать, а Адриан не хотел отступать. Теперь нет. Здесь оказалось задето нечто большее, чем его гордость, хотя и она, несомненно, тоже. Он почти примирился с ролью марионетки в руках судьбы. С тем, что все было решено задолго до его рождения. Не будь проклятия и Эби, была бы другая, навязанная ему предназначением. Но разница в том, что то чувство было бы не настоящим. Метка дала его матери золотую шкуру, но не подарила счастья. Свое он нашел сам. Выбрал и полюбил.

— У меня нет времени на твои выходки. Убирайся. Тебе есть к чему готовиться. Можешь, наконец, поучиться у матери исполнять свой долг. Хоть в этом она до сих пор была хороша.

Яд сочился из каждого слова. До этого дня отец не позволял себе оскорблять мать так явно, хотя стояло между ними многое и давно. Уж кто-кто не забывал о своем долге, так это она.

Адриан знал, что ему нельзя поддаваться на провокации — а их всегда было достаточно. Он должен быть лучше. Не в глазах отца, но в глазах его людей. Спокойнее, сдержаннее, умнее. Чтобы даже мысли не возникало, что буйный нрав отца мог передаться ему по наследству. Хватало и своего непростого характера, подстегиваемого стихией огня.

— Нет. Пока не добьюсь уважения и ответов.

Император поднял на Адриана полный презрения взгляд.

— Я знал, что этот день придет. Ты вырос, щенок. Решил бросить мне вызов?

— Пока я лишь хочу достучаться до вашего разума, — холодно отозвался Адриан. Оскорбление. Прямое оскорбление. Но император и не заметил.

— Ты опоздал со своим маленьким мятежом. Если у тебя нет силы посолиднее, чем шайка бродяг во главе с одноруким психопатом, то придется делать то, что я скажу. Иначе сдохнешь вместе с ними. Так что еще ты смог собрать вокруг себя?

Угроза смертью? Свежо. Стоило бы промолчать, но слишком уж хотелось ответить. Хоть раз в жизни использовать проявленную смелость до конца.

— Половина армии пойдет за мной.

— Половина? Все, чего ты смог добиться за это время? Слабо. Слишком слабо! Зря ты поставил на этого урода. Он годится только в постель для твоей распутной мамаши.

Адриан глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Держать себя в руках оказалось сложно. К тому же накладывался шок. Он и в самом деле никогда не видел императора таким. Пусть деспот, пусть сумасшедший, пусть помешанный на личной власти, но он всегда держал лицо, позволяя тому искажаться лишь на доли секунды. Даже оскорбления всегда были четкими, ровными, хладнокровными. Сейчас Адриан видел перед собой кого-то другого и не сразу понял — отец боялся. В его глазах стояло не привычное самодовольство, а чистый страх.

Что могло испугать некогда сильнейшего в Империи настолько, чтобы он сорвался на столь мелочные, почти истеричные оскорбления, лишь бы не смотреть своему страху в лицо?

— Отец…

— Говоришь, неделя — это мало? — Император сел и обхватил голову руками. Маленький, раздавленный, перед его внутренним взором, казалось, проходила вся жизнь. — Неделя — это слишком много. Непозволительно долго. Но быстрее ритуал не подготовить. У нас нет этой недели.

Могло существовать только одно объяснение, как бы Адриан ни желал в него не верить, даже не допускать подобной мысли.

— Значит, все же война?

Он так надеялся, что у них еще было время. Хотя бы жалкий месяц.

— Граница нарушена, приграничье горит, они отказываются от любых переговоров. Ни связи, ни целей, ни угроз, ни условий. Они придут, чтобы убивать.

Адриан почувствовал, как дрожат сжатые в кулаки пальцы.

Почему сейчас? Дождись демоны его следующего дня рождения, и Империю можно было взять практически без сопротивления. Когда всем станет понятно, что династия золотых драконов пала, а наследник никогда не получит полной силы, мало кто захочет защищать свою страну. Больше шансов выжить, если просто открыть ворота, сдавшись на милость сильному. И до сих пор демоны ждали.

— Они знают, — произнес Адриан, желая услышать собственный голос. — О ней.

Воздух в комнате словно застыл. Заледенел.

— Они знают, — глухо повторил император. — Кто-то нас все-таки предал.

— Известно — кто?

— Скоро выяснят, но это уже не имеет значения. Демоны не станут ждать ни секунды, зная, что от полной силы тебя отделяет один ритуал. Скоро они будут здесь, чтобы этому помешать. Молись, чтобы все расчеты оказались верными, а из нее вышел хоть какой-то толк. Тебе угрожаю не я.

Глава 62. Записка

Белобрысые Жабы так в Академию и не вернулись. Прошло чуть больше недели, а их комната пустовала, а мы с Мирандой, не сговариваясь, подумали об одном и том же: неплохо было бы переселиться туда. Увы, ни она, ни я к драконьему крылу отношения не имели, хотя, попроси ректора Адриан, ему бы точно не отказали. Останавливало скорее другое — банальное недоверие к прошлым жильцам. Мало ли какие подарочки там могли от них остаться. Пусть испытывает кто-нибудь другой.

Я удивилась, когда через столько дней увидела их отца. Мельком, в дверях кабинета ректора Саверьена. Чем-то он мне показался на них похожим. Наверное, выражением лица, будто кто-то нагадил под нос и не потрудился убрать за собой. В общем, он был ужасно недоволен, то и дело переходил на крик, требуя объяснить, что произошло с его дочерью. Потом в кабинет вызвали Адриана, и там установилась тишина. Мы с Мирандой по очереди прогуливались мимо дверей, пока наконец не пришлось отправляться на следующую пару. Оказалось трудно скрыть расстройство — очень уж хотелось узнать, чем закончится дело.

Впрочем, предположить я могла и так. Адриан сказал, что семью Лемьер не накажут. Слишком высокопоставлены и влиятельны, не в его интересах портить отношения с ними сейчас, в смутное время. А император не стал бы и пальцем шевелить без доказательств. Обвинить Эмму мог только Лиам, но этот шанс был упущен навсегда. Но по крайней мере, близняшек в Академии мы больше никогда не увидим.

Я брела к своей аудитории, раздумывая над увиденным и услышанным. Нечто странное чудилось мне в лице этого грозного человека, напыщенное и вместе с тем болезненное. Что мы сделали с его дочерью? Да ничего и сделать-то не успели… Я была уверена, что семья и скрывала близняшек, если Эмма и вовсе не подалась в бега, как говорила Миранда. Не из-за пары же царапин на ногах он так распереживался?

Впрочем, если вспомнить Эмму, может быть, так и было. Царапины от деревенщины и простолюдинки — невыносимое оскорбление.

На занятие я опоздала, но профессор Майерс не сказала ни слова. Она была одной из тех, кто не носил звания магистра. Вероятно, потому что ее магия оказалась весьма посредственной. Зато она прекрасно разбиралась в зельях и настойках, поэтому основы целительства быстро стали моим любимым предметом — напоминали о доме и маме. Конечно, пользы от предмета для адептов нашего факультета было маловато, все равно без магии земли нам в этой области ничего не светило. Но основы были обязательны для всех. Знания были в основном теоретические: как помочь целителю быстрее спасти твою жизнь. В общем, все, кроме меня, откровенно скучали.

Я привычно выбрала самый пустой угол и уселась подальше от всех. Не то чтобы мне хотелось сторониться ребят, но в последние дни я так плохо контролировала себя, что боялась кому-нибудь навредить. Безумие или нет, а во мне и в самом деле будто поселилась неизвестная сила и теперь, словно живое существо, то и дело старалась выбраться наружу, по пути разодрав мою душу на крошечные кусочки.

Краем глаза я заметила, как на меня уставился Выскочка. Вопросительно так уставился, мне даже пришлось подавить желание зажмуриться. Каждой клеточкой почувствовала — сейчас что-то скажет. И я отвечу. Может быть, впервые отвечу, но так, что мало не покажется. Если уж с Эммой я справилась…

Профессор Майерс что-то рассказывала, но я никак не могла вникнуть в ее слова. Только следила, как Выскочка медленно приближался ко мне, скользя по лавке. Через каждые сантиметров тридцать останавливался на пару секунд, делал вид, что записывает что-то, а потом двигался снова.