Каннут, отродье Севера (СИ) - "taramans"

Кан чувствовал себя вполне нормально. Сначала, когда дурь из головы начала выветриваться, в какой-то момент ему изрядно подурнело, но тут уж не дремал маг. Провел очищение, как надо быть. И сразу такой голод навалился, как будто месяц ничего не ел!

— Этой смеси у меня занятий на шесть. Пусть и поменьше в трубку буду закладывать, как тот орчёнок объяснял. Но, думаю, хватит! — высказался Филип.

Каннут был задумчив.

«А почему тогда нельзя всех так готовить? Нет, я понимаю, что это вредно. Но если маг рядом — почему бы и нет? Хотя… он же говорил, что смесь эту только у орков и можно купить. Какие-то сложности в приготовлении, шаманские тайны, блин. Но тут же не только во вреде курения дело, и даже не в том, что смеси эти — редкость. Здесь только азы можно заложить — понимание правильности действий, их корректной последовательности. А вот наработка мышечной памяти — это уже в здравом уме нужно делать, без всякого дурмана. То есть — бесконечные повторения, раз за разом!».

Когда разговор старших переключился на другие, не менее насущные дела, парень продолжал размышлять, как ускорить процесс обучения, оптимизировать его. Между тем Бруно объяснял Седрику:

— Думаю, в итоге останется пять-семь караванов, которые и будут кататься в степь до полного выполнения заказов на кожи. Остальные, кто подурнее, закупиться-то кожами — закупились, а вот контакты и договоренности на будущие заезды не делали. А зря! Откажут им в следующий раз и всего-то!

Кан вынырнул из своих раздумий:

— Бруно! А я вот думаю — а чем орки будут торговать осенью, когда придет пора ярмарки? Кожи-то у них сейчас все скупят.

Толстяк почесал подбородок, раздвинув пятерней буйную бороду:

— Тут вариантов несколько! Первый — пустят под нож какое-то количество скота, благо табуны у них большие. Второй вариант — отправят свои караваны вглубь степи, чтобы выкупить кожи у других племен. А третий… А третий, что, скорее всего, и будет — и то и другое! Ведь, кроме кож, они на ярмарку и скот живьем пригоняют. У них хорошее племя молочных коров, а про волов я вообще молчу! Шерсть опять же… Но с шерстью — не сезон, кто же овец по осени стрижет, перед зимой? Так и вовсе без овец остаться можно. А так — да, привычный ход дел у орков нарушен вот этими неожиданными караванами закупщиков.

— Я думаю, нужно нам ждать в гости твоего зубастого приятеля! — усмехнулся Седрик.

Бруно засмеялся:

— Да уж, Таларик точно на днях заглянет, не сможет он без информации сидеть на жопе ровно!

Маг на ухо пояснил Каннуту:

— Таларик — это правая рука вождя ближайшего к нам племени орков. Инглар — вождь, а Таларик его племянник и правая рука. У них с Бруно давно приятельские отношения!

Бруно услышал и захохотал:

— Да уж, приятель! Мы с ним трижды сходились в сече. Дважды я его пятнал своим мечом, а один раз он за малым меня без башки не оставил. Но то — дела минувшие…

— Филип! Я вот что хочу спросить… а вот когда я покурил эту дрянь и отрабатывал упражнения, которые мне Седрик давал… Как бы это сказать… Вот что это за туман был вокруг меня? Такой… Совсем слабый, как будто струйками, вдоль земли тянулся. Знаешь, когда осенью солнце встает, и туман начинает таять, а тут еще и ветерок слабенький — вот так струйки тумана и тянутся по земле…

Маг, начинавший слушать парня с улыбкой, замер, и теперь выражение его лица было крайне озадаченным.

— Как туман, говоришь, над землей, и тянулся, да?

— Ну да… Но не везде ровно так, а где погуще, а где пореже. А иногда еще так… слегка завивался.

Бруно и Седрик замолчали, заметив некоторую обескураженность мага. Филип налил себе в кружку пива и сделал несколько жадных глотков.

— Ты чего молчишь, Филип? — нарушил молчание Седрик.

— Да вот… не знаю, как сказать. Похоже, проблема у нас, господа наставники излишне одаренного юноши! — наконец ответил маг, оторвавшись от кружки.

— И какая проблема? — наклонив голову, впился взглядом в лицо мага Бруно.

— То, что описывает наш юный друг, не может быть ничем иным, как силой земли. Она же — магия, она же — природная сила. Не знаю, не могу утверждать с полной определенностью… Но скорее всего — это так и есть. Не пойму только — это его Гавасий раньше обучил, а потом, после травмы головы мальчишка все позабыл. Или же орочья трава так подействовала. Х-м-м-м… я даже завидую Кану! Я убил на это чуть не семь лет своей жизни, а у него — бац! И вот он уже видит поля силы, как их еще называют!

— И что из этого? — с подозрением спросил Седрик.

— Да скорее всего — ничего! Каннут! Я напоминаю тебе, что я потратил еще семь лет своей жизни, чтобы хоть чуть-чуть начать оперировать с этой силой. У тебя же этих лет — нет, скорее всего. Нет, пойми меня правильно… Если ты решишь… Точнее — вы решите, что я должен тебя обучать, то я, конечно, возьмусь! Только боюсь, совмещать занятия с оружием и занятия магией — не получится. И то и другое отнимает массу времени, которого всегда не хватает. Вот… Как-то так!

Седрик стукнул кулаком по столу и грубо выругался на сакском, обращаясь к Каннуту:

— Даже думать забудь, поганый мальчишка! Нечего терять время на то, что не пристало нормальному воину!

Бруно вмешался:

— Тут ты не прав, старина! Помнишь же, что наш герцог весьма неплох как маг. И маркграф что-то такое может. По крайней мере, «черные» говорили, что он не раз лечил и своих близких, и некоторых из дружины?

— Помню! Только ты, пивная бочка, видно, голову совсем потерял, если не слышишь того, что только что сказал Филип — времени не хватит заниматься и тем и другим! Тут выбирать нужно что-то одно — либо магия, чтоб ее… Либо — воинские умения!

Бруно снова яростно почесал бороду:

— Да-а-а… Согласен! Каннуту по роду быть воином. А уж магия… магия — пусть подождет своего часа!

И снова, раз за разом, по кругу:

— Задняя стойка! — командует Седрик, — Хорошо. Средняя стойка! Переход в высокую стойку. Быстрее, тюлень ластоногий! Средняя стойка, укол мечом! Высокая стойка, рубящий удар! Что ты копаешься, отрыжка Севера?!

Нижняя рубаха и поддоспешник уже мокрые от пота, но — раз за разом, снова и снова!

— Удар из задней стойки! Куда ты бьешь, демонова кровь! Резче, резче удар! — Седрик неумолим и неутомим в своем желании загонять парня до полусмерти, — Здесь должен быть кистевой удар! Отбив! Щит выше. Выше щит, я тебе говорю! Ты глухой?!

«Будешь здесь глухим, мать твою, когда на башке подшлемник, а сверху еще и шлем норманнский, с «очками»!».

— Б-зды-ынь! — учебный меч у Седрика в руке с силой ударяет парня по голове слева, — Где твой щит, сопляк?! Выше щит, ты что — не видел моего удара?

Парня повело от удара, и со звенящей башкой он валится на землю двора.

— Никчема ты, а не потомок северных воинов! — Седрик в сердцах плюет наземь, туда же летит и учебный меч, — Отлеживайся, сопляк. Полчаса у тебя есть на отдых, потом придет Филип, будет гонять тебя посохом!

Отдышавшись, Каннут поднялся сначала на четвереньки, помотал головой, пытаясь прогнать звон, перешедший в тонкий комариный «в-з-з-з». Поднялся, пошатываясь, на ноги, стянул с себя шлем, подшлемник и, подойдя к бочке с водой, сунул туда голову.

После памятного разговора Седрик, Бруно и Филип резко увеличили нагрузку, которая и до этого была немаленькой. После того как Кан несколько дней побегал в шлеме с подшлемником, он вечером подошел к Агнесс и попросил постричь его как можно короче, желательно вообще — наголо! Девушка ахнула, с жалостью посмотрела на него, потеребила его волосы пальцами и протянула:

— Жалко-то как! Такие красивые, светлые и шелковистые…

Но парень был неумолим — короткие волосы было куда проще мыть, чем его длинноватую волнистую шевелюру.

Мыло здесь было, причем нескольких видов: полужидкое — темного цвета и с довольно неприятным, резким запахом — им мылись непритязательные мужчины; бруски коричневого цвета, которым женщины стирали белье в прачечной, расположенной под мыльней; были и небольшие баночки приятно пахнувшего мыла разного цвета, которое девчонки выклянчивали у мага.