Книжная лавка фонарщика - Остин Софи

— Слава богу, ты рассказал мне, мой мальчик, — произнес дядя Говард, чокаясь с Уильямом стаканом. — С неправильными людьми ты связался.

Уильям прикусил губу:

— И по неправильным причинам.

Дядя Говард пожал плечами:

— Все мы хотим преуспеть в этом мире, Уильям. Все хотим, чтобы удавались наши начинания. Но если они не удаются, то это не делает нас неудачниками. А вот нежелание встать и попытаться снова делает.

Уильям моргнул и посмотрел на дядю.

— Думаешь, мне надо вернуться в Лондон?

— Не сейчас, — ответил он. — Я полагаю, что сначала тебе лучше поработать над книгой. Возможно, дать ее кому-нибудь почитать, попросить помочь, а потом попробовать снова.

Уильям допил виски одним жгучим глотком. Еще вчера от этой мысли его бросило бы в ледяной пот, но сейчас, когда все карты уже были раскрыты и можно было начинать с чистого листа, он неожиданно воспринял ее лишь как досадную необходимость.

— Возможно, — согласился он. — Впрочем, в ближайшее время, подозреваю, у меня и тут будет немало хлопот.

Теперь, чтобы возместить убыток, ему предстояло работать в два раза усерднее. Джек, конечно, вернет свою долю, но это произойдет только через десять месяцев, а Уильяму хотелось, чтобы дела в магазине пошли на лад куда раньше. Возможно, стоит передавать Грегори больше книг или попытаться привлечь покупателей вывесками, которые нарисовала Эвелин. В общем, было необходимо что-то предпринять, и эта мысль теперь, когда вся ответственность лежала на нем одном, стала давить на него с удвоенной силой. Дядя Говард перед отъездом в Индию собирался переписать магазин на него, и его успех или провал отныне всецело зависел от Уильяма. И пусть от этого внутри все тревожно сжималось, дышать становилось все легче и легче.

Потому что теперь ему было что предложить Эвелин. Он мог предложить ей будущее. Мог предложить ей нечто настоящее. Нечто реальное.

И он должен был ей все рассказать.

— Начни с этого проклятого колокольчика, — посоветовал дядя Говард. — Я уже много лет собираюсь его починить, но никак руки не доходят.

— Не понимаю, как он вообще мог сломаться, — ответил Уильям, вставая и подходя к двери. Он распахнул ее и решил оставить открытой: снаружи веяло прохладой, и ветерок доносил от прачечных легкий запах лаванды, перебивавший дым кирпичных заводов на севере города. Уильям покачал дверь, слушая, как глухо позванивает колокольчик, и пытаясь понять, почему не двигается его язычок.

— Не обязательно делать это сейчас, — сказал дядя Говард.

— Знаю. Я просто хотел… — Уильям резко умолк — его взгляд зацепился за знакомую фигуру, мчавшуюся по мосту к магазину: волосы выбились из прически, а щеки раскраснелись от быстрого бега.

На мгновение ему показалось, будто Эвелин спешит именно к нему, за ним, что она вот-вот упадет в его объятия, а он прижмет ее к себе и расскажет все: как любит ее, как сожалеет о том, что солгал, — а она поднимется на цыпочки, проведет рукой по его щеке, и все будет так, как в тот самый вечер, когда они с ней поцеловались, с одной лишь разницей: на этот раз он от нее не отпрянет.

Но она пробежала мимо него, мимо книжного магазина — и грезы эти рассеялись. Уильям на мгновение растерялся, но, опомнившись, прокричал ей вслед:

— Эвелин! Ты куда? Что случилось?

Она замедлила шаг и в недоумении огляделась. Заметив Уильяма, прижала одну руку к груди и, задыхаясь, ответила:

— Мой отец. Он забрал мои деньги и поехал на вокзал. Он собирается в Лондон на последнем поезде. Помоги мне, Уильям, — ты добежишь быстрее меня.

— Он что? — Ярость вспыхнула в нем, как молния. — Он украл у тебя деньги?

— Уильям, пожалуйста, у нас мало времени…

— Мы возьмем извозчика, — сказал он, потянувшись к голове за шляпой, но тут же сообразил, что она осталась висеть на вешалке, и принялся лихорадочно размахивать руками в попытке привлечь внимание проворных экипажей, несшихся по улице. — Ты правда собиралась бежать до вокзала всю дорогу?

— Я хотела попытаться.

Когда одна из карет наконец остановилась, Уильям помог Эвелин подняться и, вспомнив про дядю и магазин, выскочил.

— Я быстро!

Из магазина донесся голос дяди Говарда:

— Уильям, правда, не обязательно прямо сейчас чинить этот колокольчик.

— Просто последи за магазином — обещаю, потом я все объясню.

Но Уильям уже не слышал, что дядя Говард бормочет в ответ. Он уже мчался обратно к карете и запрыгивал на потрескавшееся кожаное сиденье.

— Вокзал Йорка, пожалуйста, — сказала Эвелин. — Как можно быстрее.

Эта карета совсем не была похожа на ту, в которой они ехали в вечер их первой встречи; на сей раз это был скромный дневной экипаж без крыши. И когда лошадь перешла на рысь, а колеса застучали быстрее, холодный ветер остудил капельки пота, скатившиеся со лба Эвелин по ее щекам.

Ее трясло, пальцы дрожали так сильно, что чем старательнее она поправляла прическу, тем более небрежной та становилась. Эвелин отчаянно пыталась не забегать мыслями вперед — не думать о том, что будет, если они опоздают и отец уже сядет в поезд; или наоборот, о том, что будет, если она догонит его. Что она скажет? Как выразит словами все то, что кипело у нее внутри?

— Какой у нас план? — Брови Уильяма были сдвинуты, темные глаза внимательно смотрели на нее. — Вернуть деньги, само собой, а потом что?

Действительно, а что потом? Она простит его? Или отвергнет окончательно? Эвелин покачала головой, чувствуя, как в глазах собираются слезы. Она поморгала, стараясь согнать их, но они только покатились из глаз по щекам. Она пыталась сопоставить образ отца, каким она знала его сейчас, со всеми его словами и поступками, с образом отца из ее детства — и это было самое сложное.

— Честно? Я не знаю.

Уильям взял ее руку и сжал.

— Я рядом, — сказал он. — И сделаю все, чтобы тебе помочь.

— Нужно просто его найти, — ответила Эвелин, вытирая слезы. — Пока не ушел поезд. Я очень надеюсь, что он еще не успел в него сесть: мне невыносимо даже думать о том, чтобы искать его по вагонам.

— Если придется, я буду искать, — сказал Уильям. — Я, если захочу, могу прокрасться везде, как кошка. Помнишь, как я проник тогда в «Роял»?

И, вопреки смятению, она вдруг почувствовала, как уголки ее губ дрогнули в едва заметной улыбке.

— Спасибо, — сказала она.

— Всегда пожалуйста, — ответил он, сильнее сжимая ее руку.

Глава 49

На вокзале было людно. Эвелин сразу кинулась вперед, а Уильям — буквально дыша ей в спину — бросил извозчику шиллинг, проскочил за ней мимо касс и выбежал на перрон. Эвелин бывала на этом вокзале дважды, но его гигантские размеры до сих пор ее впечатляли. Крупнейший вокзал Англии, прежде бывший для нее предметом гордости в беседах с лондонскими аристократами, теперь вселял ужас.

— Вагоны первого класса всегда находятся в начале поезда, — сказал Уильям, показывая в конец платформы, где между высокими арками уже проступала россыпь звезд. — Если твой отец ждет поезд, то он точно должен быть там.

— Или в зале ожидания, — сказала Эвелин, посмотрев в противоположную сторону, туда, где стоял отель «Роял Стейшн».

— Тогда разделимся, — предложил Уильям. — Ты пойдешь в зал ожидания, а я побегу в конец платформы. Если не найдем его, встретимся на этом месте.

— А что потом? Зайдем в поезд и будем бегать по вагонам?

— Все по порядку, — ответил Уильям, нежно пожимая ей плечо. — Но лучше нам поторопиться.

Спеша к залу ожидания, Эвелин поймала на себе несколько косых взглядов, но не стала обращать на них внимания. Ей было все равно: пусть хоть весь вокзал встанет и будет на нее смотреть. Люди могут думать что хотят — хуже правды уж точно ничего предположить нельзя.

— Ваш билет, мадам?