Книжная лавка фонарщика - Остин Софи

Всю обратную дорогу они ехали молча: Эвелин задыхалась от рыданий, а Уильям не знал, существуют ли на свете слова, которые были бы способны ее утешить. Он просто обнимал ее, чувствуя, как трясутся ее плечи и содрогается грудь. Он знал эту боль. Он пережил ее сам, когда понял, что мать за ним не вернется. Когда от тебя отворачивается собственный родитель, эта боль навсегда остается жить в твоем сердце. Время лишь притупляет ее остроту, но не вылечивает ее.

Когда они приехали в «Лавку Мортона», Уильям вдруг осознал, что, возможно, Эвелин не хочет здесь находиться, что, вероятно, ей больше хотелось бы поехать домой. Становилось поздно. Но когда он повернулся, чтобы спросить, она уже вышла из кареты и направлялась к входу. Он заплатил извозчику и двинулся за ней.

Внутри, у вешалки, уже стоял Гови, помогая ей снять пиджак.

— Вижу, он уже все тебе рассказал, моя дорогая, — мягко произнес мистер Мортон. — Просто знай, что все уже решилось и опасность Уильяму больше не грозит.

Уильяма словно окатило ведром ледяной воды.

— Что? — Эвелин обернулась и ошеломленно на него посмотрела. — Какая опасность? О чем рассказал?

Уильям взглянул на своего дядю и покачал головой, и Гови тут же понял свою ошибку.

— Ой, — сказал он, попятившись назад. — Прости меня, боюсь, я все не так понял.

Эвелин снова обернулась к Уильяму:

— О чем он говорит, Уильям? Какая опасность?

— Нам не обязательно обсуждать это сейчас, — ответил Уильям. — Ты слишком расстроена…

— Расскажи мне. — Она резким движением стерла слезы с щеки. — Пожалуйста, Уильям, если у тебя проблемы, я хотела бы о них знать. Что произошло?

— Пойду наверх собираться, — сказал дядя Говард. — Не буду вам мешать.

— Собираться? — На лице Эвелин отразился панический страх. — Куда вы уезжаете?

— В Индию.

— В Индию?

— А магазин я оставляю Уильяму.

— Что?

Гови улыбнулся слабой улыбкой.

— Пусть он сам все тебе расскажет.

Когда Гови ушел, Уильям взял Эвелин за руку и, подведя ее к прилавку, подвинул ей стул и налил им обоим по чуть-чуть виски. Затем он подошел к двери и перевернул табличку надписью «Закрыто».

— Послушай, Эвелин, все это время я говорил тебе неправду. — Он заставил себя посмотреть ей в глаза, увидеть, как беспокойное выражение на ее лице сменяется настороженностью и закрытостью. — Я не стану писателем. У меня нет никакого контракта с лондонским издательством. Я не живу на площади рядом с парком, и никто не платил мне крупный аванс.

Она поставила стакан на стол:

— Я знаю.

Уильям моргнул в замешательстве:

— Знаешь? Откуда?

— Потому что я написала тебе письмо — вместе с тем, что написала для мистера Мортона, — и пошла отдавать его к тебе домой. Только вот номера дома я не знала, так что я постучала во все двери до единой — и никто там о тебе даже не слышал.

Щеки Уильяма налились пунцовой краской.

— Прости, что тебе пришлось это сделать.

— И я знаю, что у тебя нет контракта с издательством. Об этом мне сказал Натаниэль. Он навел справки.

Уильям поморщился:

— Я мог бы и догадаться, что нажил себе врага.

— Но скажи мне, Уильям: почему ты мне врал?

Он почесал затылок.

— Я врал не только тебе, я врал всем. Но больше всего — самому себе. Я сильнее всего на свете хотел вернуться из Лондона тем, кого сам для себя придумал. Это было моей мечтой. И…

— И если бы в это поверили другие люди, то смог бы поверить и ты?

Он поймал ее взгляд. Она смотрела на него не с отвращением, как он ожидал, а наоборот, с нежностью, отчего на душе у него стало еще тяжелее.

— Да, — тихо ответил он.

Она кивнула и покрутила в стакане янтарную жидкость.

— Я понимаю, почему тебе хотелось вернуться из Лондона с хорошими новостями, а не с плохими. — Она снова посмотрела на него, но теперь ее взгляд было сложно прочитать. — Но любят человека не за его успехи, Уильям, как и ненавидят не за поражения. Надеюсь, ты это понимаешь.

Казалось, ее слова должны были стать бальзамом ему на душу, но вместо этого внутри у него все сжалось только сильнее.

— Это не все, — сказал он, подняв стакан и осушив его залпом. — Есть еще кое-что, и это связано с магазином.

Эвелин сдвинула брови:

— С магазином?

В этот раз удержать взгляд было гораздо труднее — гораздо труднее смотреть ей в глаза, говоря:

— Видишь ли, Джек попросил меня дать ему в долг. И мне нужно было сразу отказать ему — сказать, что денег у меня нет.

— Но ты не сказал.

— Не смог, — подтвердил Уильям, начиная слышать в ушах стук собственного сердца. — И разумеется, мне пришлось эти деньги где-то доставать. Но к дяде Говарду я пойти не мог, потому что в магазине дела только начали налаживаться, так что я обратился к людям, которые дают деньги в долг. Только вот к таким людям лучше не ходить, даже в самом отчаянном положении. Они заманивают тебя выгодой, а потом ты оказываешься им должен в разы больше того, что изначально занял.

Лицо Эвелин становилось все более напряженным.

— Продолжай, — сказала она.

— И я не смог вернуть им долг — не сумел наскрести в срок нужную сумму. И попал в беду. К тому времени я уже переехал из своей комнатушки в общежитии в еще более скромную комнату и больше не мог урезать расходы, иначе бы пришлось голодать.

— И ты попросил дядю выплатить за тебя долг? — Надломленным голосом произнесла Эвелин. — Поставил его бизнес под угрозу?

— Дядя Говард сам предложил, — поспешил уточнить Уильям. — Он решил помочь мне; и я буду изо всех сил работать, чтобы все ему вернуть, но, даже учитывая, что Джек будет постепенно возвращать мне долг, времени на это уйдет немало. Книжный переживет, просто… продавать нам нужно будет очень много, и…

Эвелин покачала головой:

— Знаешь, кого ты мне сейчас напоминаешь?

Уильям почувствовал, что сейчас попадет в ловушку, но все же сказал:

— Нет.

— Моего отца, — ответила она, резко вставая и оставляя свой нетронутый стакан на столе. — Вы оба даже не думаете о том, что ваши глупые поступки могут влиять на других людей, влиять на их жизни — на условия, в которых они живут!

— Эвелин, прости меня. Пожалуйста, подожди… — Уильям поспешил за ней, когда она схватила с вешалки пиджак и шляпку. — Все было не так, я тебе клянусь. Я не планировал втягивать в это дядю Говарда — совершенно не планировал. Я совершил ошибку, ужасную ошибку, и…

— В этом и есть проблема, не так ли? — Она посмотрела на него, и он заметил, как блестят в ее глазах слезы. Это ранило его куда глубже, чем он мог себе представить. — Ты занят лишь тем, что перекраиваешь мир под себя, врешь и врешь без остановки, пока нарисованная тобой картина не станет выглядеть складно, хоть ты и знаешь, что это ложь. Ты построил свою жизнь на лжи, и теперь другие за нее расплачиваются!

Она вихрем выбежала из магазина, оставив Уильяма смотреть ей вслед. Он отчаянно хотел броситься за ней, но его ноги словно приросли к полу.

Потому что не так уж она и ошибалась. Он не подумал о том, как его действия могли отразиться на дяде Говарде, как от его лжи, словно от камня, брошенного в воду, могли разойтись круги и ударить по другим.

И возможно, это действительно значило, что он не сильно отличался от ее отца.

Глава 51

Эвелин брела по Уолмгейт, спотыкаясь и едва держась на ногах. Улица расплывалась в пелене слез — казалось, она смотрит сквозь осколки разбитого стекла. Изо всех сил стараясь не рухнуть прямо на мостовой, она крепко обхватила себя руками, опустила голову и сосредоточилась на том, чтобы просто переставлять ноги. Свернув наконец на улицу тетушки Клары, она увидела ее высокий дом, казавшийся Эвелин поначалу таким странным, а теперь ставший почти родным.