А подобран он Иваром.
Ивар знал, на что клюнет король.
…с невероятной любовью?!
— Так что там ваш прииск? Не приносит больше?
Я тяжело вздохнула.
— Приносит, Ваше Величество. Но…
— Но? — с готовностью подхватил король.
— Но я скорее позволю отрубить себе руку, чем преподнесу вам эту дешевую безделицу.
Я остановилась посреди танца.
Вывернула свою руку из руки короля.
И у него прямо перед носом открыла шкатулку, где лежал невероятный рубин.
Король всех Рубинов.
Камень с кулак величиной.
Его я выпросила у земли, стоя на холодной мерзлой траве босиком, долго, на глинистой почве на берегу ручья.
Только когда камень до боли надавил мне в ступню острой вершиной, я перестала просить.
В глазах короля отразилось рубиновое сияние.
— Это… стекляшка? Страз? — произнес король, как зачарованный.
— Да что вы! — возмутилась я. — Это Король Рубинов! Настоящий!
— В чем же тогда дело? — терпеливо осведомился король.
— Дело в Блестящих и в их оценщике, — ответила я, сунув под нос королю свое кольцо. — Красиво?
— Великолепно! — подтвердил король.
— Я знаю. И королеву можно порадовать.
— Но?..
— Но по оценке этих господ, — ядовито ответила я, — это кольцо со стекляшкой. Проще его зарыть обратно в землю. Ваше Величество! Ах, вы можете гневаться на меня. Прикажите меня наказать. Но я не могу преподнести королеве дешевку в три гроша ценой. Это неуважение. И я на это пойти не могу! Мне проще увешаться этими стекляшками, как рождественская елка, чем дарить дешевки знатным господам.
Король долго смотрел на кольцо.
На бумагу, где был описан и оценен камень из кольца.
И его глаза сделались бесцветными от гнева.
— Мерзавцы, — прошипел он, как толстый павлин при смерти, обожравшийся садовых червяков. — Подлецы. Гадюки! Впрочем, я сам виноват. Они узнали наверняка, что вы ко двору не званы, и потому решили, что с вами можно все…
— Наверное, так — смирно признала я.
— Но никто не смеет обесценивать мои сокровища!..
— Конечно, нет, — согласилась я. — Поэтому можете с меня снять все, что пожелаете. И отдать вашей королеве. Думаю, ваш оценщик сможет назвать более внятную цену.
Король с трудом перевел дух.
— Нет-нет-нет, дорогая, — слабым голосом произнес он. — Ваши украшения останутся при вас. Вы их уже носили, вы в них так хороши. Соблазнительны. Так бы и съел!
—Тогда примите новые, — я была неумолима, и Стир подбежал ко мне с ларцом по единому знаку.
Король нервно махнул рукой, и прибежал некий человек, видимо, тоже оценщик.
Он натянул лупу на глаз, но почти тотчас отпал, раскинув руки.
— Это невероятно! — шептал он. — Это лучшее! Я беру это!
— Сколько? — деловито осведомился король.
— Это подарок, — ответила я быстро. — Мои камни и король рубинов. Но оценщику Блестящих их не показывайте.
— Отрубите ему голову, — сказал король.
— О, нет! — воскликнула я.
— Ну да, как-то нелепо, — согласился король. — Вырвите ему глаза.
— Что?! — вскричала я.
— Да, тоже не очень ловко, — смущенно согласился король. — Хорошо. Я погорячился. Сначала этому оценщику отрубите по очереди пальцы. Чтобы он видел. Толку-то в них, если он не может оценивать правильно! А потом выколите глаза. К чему они ему, если он ничего не понимает в прекрасном! Ну и Блестящим отрубите по паре пальцев, на ногах и на руках, по их выбору. Это ведь такая мелочь, нисколько ж не жаль!
— Это больно, — заметила я.
— Я хочу, чтоб им было больно! — ответил король. — Ну, потанцуем?
— Признаться, я давно хотела танцев! — прошептала я. — Даже если вы выпьете из меня всю кровь.
— Кровь пить я не умею, — сознался король. — Но танцевать…
— Кружите же меня, кружите! — ответила я. — До самого утра!
Глава 58
Пока я с королем беззаботно танцевала, пара очень примечательных глаз наблюдала за нами.
Издалека.
На Иваре была надета полумаска, старая, даже старинная, из потертой коричнево-черной кожи, украшенная крупными бриллиантами.
Камни были так стары и так велики, что казались потускневшими стразами.
Но даже эта мера не помешала Роберу в толпе безошибочно отыскать его.
— Так-так, господин Морион, — прошептал он, оказавшись рядом с Иваром. — Слухи о вашей кончине явно преувеличены. А я, признаться, испытал немалое удивление, услышав о ней.
Ивар и бровью не повел.
Не шевельнулся.
Лишь поменял положение скрещенных рук, на одной из которых, прямо на перчатку, был надет перстень из темного старинного серебра с большим круглым камнем-морионом.
— Что вам угодно, — процедил он сквозь зубы.
— Нет, это что вам угодно, — закипятился Робер. — Что вы хотите от бедной девушки?!
— Кого вы тут называете бедной девушкой, — так же неприятно, сквозь зубы, произнес Ивар. — И чем это мое внимание плохо для бедных девушек? Многие из них стали относительно богатыми, когда я ими заинтересовываюсь.
Он цинично усмехнулся, и Робер вспыхнул до корней волос.
— Оставьте ваши пошлости! Меня не интересуют ваши отношения с проститутками!
— Так о каких бедных девушках вы толкуете, — безразлично произнес Ивар, продолжая дразнить Робера.
— Не кривляйтесь! Вы прекрасно поняли, о ком я говорю! О графине Рубин!
Ивар впервые за время их разговора двинулся, оторвал взгляд от фигуры женщины в алом платье, и перевел его на Робера.
— Графиня Рубин — бедная девушка? — насмешливо произнес он. — Тут я бы поспорил. Мне кажется, только что она стала самой богатой из всех присутствующих в зале женщин.
Робер сузил пылающие гневом глаза.
— Прекратите кривляться! — выдохнул он.
— А вы заставьте меня это сделать, — развязно ответил Ивар. Робер начал ему надоедать, и Ивар сделал шаг в сторону, словно пытаясь избавиться от неприятного собеседника. — Можете вызвать меня на дуэль и заткнуть мне рот, скажем, шпагой. Другие меры не действуют. Я — потомственный герцог, я могу говорить что хочу кому хочу, и пожелания всяких мальчиков на побегушках меня интересуют мало.
— Я королевский казначей! — вспыхнул Робер. — А не мальчик на побегушках!
— Именно поэтому, из глубокого уважения к королю, мой нож еще не выпустил ваши кишки вам под ноги, — неприязненно ответил Ивар. — Так какого черта вы прицепились ко мне, господин королевский казначей?
— Не смейте больше лезть в жизнь графини Рубин! — выпалил Робер.
Ивар покосился на него.
— Отчего это? — спросил он с явным презрением.
— Думаете, я не понял ваших намерений?
— А вот тут становится интересно. Какой-то человек вдруг понял мои намерения! — фыркнул Ивар. — Ну-ка, ну-ка!
Робер еле перевел дух.
— Дом с огромным кладом, купленный у некоего Мориона, — произнес он злым голосом, — изготовленные драгоценности, в тот миг, когда все ювелиры объявили бойкот графине Рубин…
— Ну и что, — безразлично отозвался Ивар, снова не глядя на собеседника. — Моя любовь к камням-морионам и имя владельца дома чистое совпадение. Морионы приносят мне удачу.
— Клеймо вашего личного ювелира на изделиях!
— А вот это уже трудно отрицать, — ответил Ивар и снова глянул в глаза Роберу. — Да, я помог графине Рубин в трудный момент ее жизни. Инкогнито. Она не знает.
— Но однажды узнает все равно. Все всплывет, рано или поздно.
— Лучше бы позже, конечно.
— Вы рассчитываете ее завоевать таким образом? Купить ее внимание? Ее расположение!
— А у вас пылкое воображение, юноша, — усмехнулся Ивар.
— Особенно хорошо у вас с домом получилось, господин Морион! — голос Робера сделался язвительным. — Такой широкий жест! Если она узнает, то почувствует себя вам обязанной!
— Будете меньше болтать — не узнает, — неприязненно ответил Ивар.
— Это все равно всплывет! Как она будет жить с этим? С ощущением, что вам обязана!
— Прекрасно будет жить. А если спаться ей будет плохо, то деньги решают такие вопросы легко и быстро. Через пару-тройку месяцев она будет так богата, что действительно сможет себе позволить честно купить этот дом. Так что…
