Генерал дракон моей сестры (СИ) - Юраш Кристина

И впервые в жизни я не могу получить то, что хочу. Только потому, что меня душит этот мундир, душит этот проклятый воротник, душит эта честь и благородство. Душит клятва, которую я дал прекрасной женщине о том, что буду любить ее вечно. И которая не заслужила быть брошенной у алтаря.

— Мне пора, — прошептала она. — Я сегодня очень устала за день и… хотела бы отдохнуть. Извините, господин генерал.

Ложь.

Она не хотела отдыхать.

Она боялась остаться.

Боялась, что если задержится еще на секунду — ее взгляд снова встретится с моим… и она прочтёт то, что я не смел сказать вслух.

— Как вы себя чувствуете? — спросил я, глядя на ее лицо с тревогой. Мне показалось, что у нее жар.

Ее щеки пылали, и выглядела она нездорово.

— Нормально, — ответила она. — Хорошо… Да… Спасибо за заботу…

— Вы нам очень сильно помогли, мадам. Благодарю вас, — произнес я.

Я взял ее руку и склонился для поцелуя. Я хотел проверить свою догадку. Одна часть меня хотела узнать, нет ли жара. Бедная женщина проделала такой путь на морозе, без верхней одежды. Не хватало, чтобы она заболела!

Но другая часть меня умоляла меня коснуться ее кожи. Вдохнуть ее запах. Почувствовать ее. Хоть на миг, хоть на мгновенье.

Когда мои губы коснулись ее руки, я почувствовал, что рука горячая. Не успел я подумать, что это может быть началом лихорадки, как вдруг внутри меня взревел дракон.

“Моя!” — раздался внутри меня дракон, а я, вопреки всему, задержал поцелуй на несколько секунд.

“Дай ее мне!” — ревело все внутри.

“Нет!” — заревел я в ответ.

И тогда — она подняла глаза.

Там был страх.

И желание.

Глава 12. Дракон

То самое — грязное, тёмное, запретное, которое не прячется, а смотрит прямо в душу, требуя признания.

Она покраснела — не как девица на балу, а как женщина, пойманная на мысли о грехе.

Я выдохнул, когда она двинулась прочь.

Шаг. Второй. Третий — ускоряясь, будто бежит не от усталости, а от меня. От моего жара. От моего взгляда, который уже сдирает с неё платье, оставляя только кожу, дрожь и отчаянное «да», которое она никогда не произнесёт вслух.

Я хотел запечатать ее шёпот поцелуем, таким глубоким, что она забудет, кто она.

Забудет, что у неё есть сестра. Забудет, что я — чужой жених.

Но я не двинулся. Просто кивнул, словно не было огня внутри и напряжения в штанах.

Я — человек долга. А она — сестра моей невесты, о которой я тоже обязан позаботиться.

Её шаги по коридору были слишком быстрыми — не «я иду в свою комнату», а «я бегу от тебя, потому что знаю: если останусь — сгорю».

И я… я стоял.

Смотрел, как её платье обвивает бёдра при ходьбе.

Как шея, тонкая, как у лани, напряглась.

Как пальцы сжали полушубок — не от холода, а от внутреннего пламени, которое разгорелось в ней с того самого момента, когда мои губы коснулись ее кожи.

Я хотел её.

Не просто тело.

Я хотел её боль, огонь, страсть, любовь. Я хотел всё, что в ней есть, без остатка.

Хотел её шёпот в темноте.

Хотел её слёзы на моей коже и вкус ее губ на моих губах.

Хотел, чтобы она кричала моё имя, когда мир рушится, а я — единственный, кто её держит.

— Бедная женщина, — вздохнул дворецкий, глядя ей вслед. — Эх, если бы не её безумие, то она бы сыграла куда более выгодную партию, чем барон. Наверное, тяжело жить с женой, у которой с головой не всё в порядке!

Я резко повернулся к нему.

Внутри — дракон зарычал, и я едва удержался, чтобы не схватить этого болтуна за идеальный галстук и не прижать к стене так, чтобы его кости хрустнули под моими пальцами.

— С чего ты решил, что она — безумная? — голос мой прозвучал тише, чем шёпот, но тяжелее, чем приговор. — Она не производит впечатление сумасшедшей.

Он замялся, пряча блокнот.

— Девушка очень сильно ударилась головой. Все думали, она умерла. А когда она очнулась, то не узнавала никого, просилась домой. Хотя она была дома! Однажды с ней случилась форменная истерика, когда она посмотрела на себя в зеркало. «Это не я!» — кричала она. «Это не мое отражение! Это не мое лицо!» Пришлось вызвать доктора. Он дал ей успокоительных капель, но новость о ее сумасшествии просочилась в высшее общество. И, разумеется, дебют пришлось отложить, а женихов поубавилось. Можно сказать, поток почти иссяк. Ее пришлось заново всему учить! И вот этот побег! Посудите сами, разве может здравомыслящая женщина идти двадцать лиг в одном платье и туфлях по снегу? Разве это не признак безумия?

Глава 13. Дракон

— Это явный признак безумия, которое творилось у нее дома, раз она решила уйти в чем есть! — резко произнес я.

Я медленно поднял руку.

Не чтобы ударить.

Чтобы указать.

— Это признак того, что её дом стал тюрьмой. А муж — палачом. И если кто-то в этом доме действительно безумен, — я сделал паузу, глядя прямо в его глаза, — то это те, кто позволял этому происходить.

— И вы ей верите? — удивился дворецкий, глядя на меня.

— Я верю синякам на ее плечах, ссадинам на ее коже, верю ее страху при одной только мысли о возвращении домой, — произнес я. — Ты понял?

Он побледнел. Кивнул, но в этом движении было больше принуждения, чем согласия. Затем поспешно ушёл, будто чувствуя, что оставаться рядом со мной — значит подвергаться смертельной опасности.

Вилена не сумасшедшая. У меня есть подозрения, в чем дело. Я могу даже предположить, что она из другого мира. Как моя драгоценная матушка. Тогда это многое объясняет в ее “сумасшедшем” поведении.

Когда фигура дворецкого растворилась в тени коридора, я прислонился к холодной стене. Не от усталости, а чтобы сдержать бурю эмоций, которая рвалась наружу, грозя затопить меня с головой.

Сердце колотилось, но не в груди, как обычно. Оно билось внизу живота, в каждой клетке моего тела, в крови, которая, казалось, закипала и пульсировала в такт его ритму.

Я зажмурил глаза, пытаясь избавиться от наваждения. Но перед моим внутренним взором возникла она. Не в мрачном коридоре, а в уютной, почти интимной обстановке её спальни. Волосы распущены, словно она только что встала с постели. Мои руки обвивали её бёдра, даря ей наслаждение. Её губы шептали моё имя, сначала с лёгкой улыбкой, затем со стоном, переходящим в мольбу.

Я стиснул челюсти, чтобы не позволить ни единому звуку вырваться наружу. Потому что я не имел на это права. Она — сестра моей невесты. Я — герцог, генерал, чья честь и верность были не просто словами, а образом жизни, который я не мог предать.

Сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из груди и последовать за ней, за её образом, за её голосом, за её прикосновениями. Внутри меня словно проснулся дракон. Но это был не яростный рёв, а холодный, насмешливый смех.

"Ты уже проиграл, человек," — шептал он, — "Ты уже признал её своей. А теперь ты будешь смотреть, как она страдает рядом с сестрой. Как улыбается сквозь боль. Как к ней прикасается кто-то другой, а она в этот момент думает о тебе."

Я не мог пошевелиться. Я был честью, клятвой, клеткой. Я был тем, кто должен был держать свои чувства под контролем, даже если они разрывали меня на части.

Но под мундиром — ад.

Жар поднимался от паха к горлу. Кожа натянулась, будто под ней уже росла чешуя.

Я чувствовал её — всю — даже сейчас, когда её не было рядом.

Запах мокрых волос.

Дрожь в локтевом сгибе.

Тёплый, почти сладкий страх в её дыхании.

— Господин генерал, — послышался робкий голос за моей спиной, — У меня к вам будет просьба… Я знаю, что жениху принято дарить подарок невесте на помолвку, так вот, я бы хотела…

Глава 14. Дракон

Я медленно повернул голову. Так, подарок на помолвку. Слушаю внимательно.

Передо мной стояла Витта. Моя невеста.

Кроткая. Нежная. С глазами, чистыми, как утренняя роса.