Каннут, отродье Севера (СИ) - "taramans"

«Сука! Значит, правы те, кто ее так характеризуют. Но — красива! Довольно широкие бедра, обтянутые то ли замшевыми, то ли бархатными штанами, затянутая в кожаное подобие жилетки талия, длинные ноги. Поговорить бы с ней, удовлетворить интерес парня по поводу его семьи. Но… Получится ли?».

Когда его опрос закончился, Каннут вышел из комнаты Бруно, чуть подумал и отбросил в сторону мысли о возможном разговоре со своей якобы сестрой:

«Да ну ее! Со стороны этой красотки точно никаких родственных чувств ждать не приходится. Так стоит ли в таком случае пытаться поговорить? Нарвешься на издевки и насмешки. Ну ее на хрен!».

И Каннут занялся привычными для него делами.

— Благородное сословие в королевстве имеет несколько статусов, в зависимости от знатности рода! — очередная лекция мага была посвящена этому вопросу.

— Первым из аристократов, соответственно, является король! Далее идут герцоги. Все они занимают посты руководителей провинций. Как мы уже говорили, провинций в нашем королевстве Террания четыре. Это центральная, где и расположена столица Сентран — Лютеция, населена народом галлов, а также — франками, они же — франкоты, и на севере провинции — валлонами. Маркграфства — Галлия, Франкотия, Брабант. Посты маркграфов занимают следующие по ступеням аристократы — графы. Маркграфства же разделяются на баронства…

«Все это так, или иначе Филип мне уже рассказывал! Все-таки нужно ему учебные планы сделать. А то — повторов много!».

— На самом низу пирамиды аристократов находятся безземельные рыцари. В разных провинциях их и называют по-разному: рыцарь, риттер, рейтар — это характерно для Алемании и Севера Лютеции. На Юге Лютеции и у нас здесь, в Апии, более употребим термин — кавалер. В Иберии же — идальго, или — идальхо.

— Все эти рыцари-кавалеры — суть дети баронов, которые не наследуют отчий манор…

— Послушай, Филип! А мне вот интересно — после захвата королевства нордлингами, они правили здесь пятьдесят лет. Откуда же взялись все эти аристо? Как я понял, нордлинги при захвате особо не церемонились с представителями прежних правящих фамилий.

— Х-м-м… вопрос, конечно, интересный! — усмехнулся Филип, — Только не стоит его задавать посторонним людям. Это, получается, ты сомневаешься в правомерности нынешней власти. Что касается короля и его рода, он действительно является то ли внучатым племянником погибшего при нашествии короля, то ли внуком. Там все очень запутано, в этих генеалогических вопросах. Но вроде бы право на престол у него и впрямь есть. А вот про владетелей провинций — тут все гораздо сложнее. Ты прав, когда сказал, что северяне не церемонились с прежней властью. Это — то, что касается Лютеции и ее провинций. Примерно так же дела обстоят и в Иберии, и частично в Апии. Но вот в Алемании аристократы сохранились в уже куда как большем количестве. Просто они сумели вовремя договориться с нордлингами. Но и в остальных провинциях погибли далеко не все аристократические фамилии. Кто-то успел сбежать в Шаррах и там отсиделся до поры. Кто-то — подался на территорию Вольных баронств, имея там знакомства или родственные связи. Так что, когда произошло восстание, то аристократы нашлись быстро. Сейчас у власти в королевстве стоят две прежних ветви — это Марки, родиной которых когда-то была именно Апия, и Вольфы — боковая ветвь Марков, которая, в общем-то, почти полностью сохранилась на территории Алемании. Только вот особой любви между ними нет…

— А чего так? — засмеялся Кан.

— Ну-у-у… Марки ставят в вину Вольфам их соглашательство с нордлингами, и что тех, в силу этого соглашательства сохранилось куда больше, чем Марков. Но в чем-то они и правы, эти Марки. Кроме того, Вольфов отличает от нынешней королевской ветви гораздо более скептическое отношение к эльфам. Это — мягко говоря…

За ужином Каннут с удивлением узнал, что баронесса Зальм, в отличии от своего супруга, который уехал все по тому же вопросу вместе с Бруно и чиновником магистрата в Луку, осталась на постоялом дворе.

— Она хочет, чтобы милсдарь маг провел несколько сеансов по ее оздоровлению и омоложению! — негромко рассказывала Каннуту Лия, когда парень увлек ее к себе в комнату с целью получения информации, — Барон оставил ей двух воинов в охранение. А меня Гудрун затребовала к себе в услужение, пока она здесь. Все же она меня давно знает, еще с замка вашего деда, господин.

— И как долго она намерена здесь оставаться?

— Пока барон не вернется! Он будет возвращаться назад через нашу таверну.

— М-да… И чем она занята? — «х-м-м… а зачем это мне?».

— На вечер она заказала мыльню, чтобы я наполнила ей большую бочку. А сейчас отдыхает в большом номере!

«Х-м-м… в большом номере? Денежки у барона явно имеются, потому как номер-то — самый дорогой. А зачем я все это спрашиваю? Все же мысль попробовать переговорить с этой сукой не ушла полностью? Каннут хочет что-то узнать о своих родных? И что я за балбес, если не додумался поговорить с Лией на эту тему раньше? Ведь она была служанкой в замке деда! Идиот? Ну дык… Есть такое дело! Или только увидев сестру Каннут воспылал жаждой знаний? Хрень какая-то! Все-таки это порой здорово напоминает шизофрению — я вроде бы полностью владею телом и головой, но иногда в ней возникают непонятные для меня желания и мысли!».

— И еще… господин… — Лия замялась, — Она, эта Гудрун, о вас спрашивала.

— М-да? А что она спрашивала? — «О как! Интерес что — взаимный?».

— Да так… Вроде делает вид, что ей неинтересно, а сама… Спрашивала, когда вы в чувство пришли, какой вы, чем занимаетесь?

— А ты что?

— А что я могу сказать-то? Я же здесь без году неделю живу!

— Лия! А что ты вообще можешь о ней сказать? — «Стоит с ней пытаться разговаривать или — ну ее?!».

— Господин! Я же просто служанка. Да и была молодая совсем! — попыталась ускользнуть от вопроса женщина.

— Ну-ну-ну… Слуги подчас лучше знают своих господ, чем они сами! — Кан приобнял женщину и потискал ее за попу.

— Ну… она плохая! — задумалась Лия.

— Х-м-м… и в чем это выражалось?

— Во всем! В отношении к слугам, в отношении к вашим родным. Она злая была всегда. Говорили, что она в этом похожа на свою мать! — попыталась сформулировать женщина, — Когда Гудрун замуж за Зальма выдали, о ее отъезде никто не сожалел. Ни слуги, ни господа.

«Интересно! Какие-то скелеты в шкафу? А мне это интересно? Вот как Плехову — так ничуть, дела давно минувших дней. А как Каннуту? Да, интересно! Значит, что? Надо попробовать поговорить? А как — если возле нее всегда эти двое воинов будут тереться? Залезть к ней в комнату?».

— Слушай! А где ее охранников поселились?

— Напротив ее комнат. Там номер попроще. Простой номер, на двух постояльцев. Дверь в дверь, получается!

«Х-м-м… еще услышат — кипишь наведут! Да и Зальм будет очень недоволен, если узнает. Ну да — мужик в номер к его жене залез! Шкандаль, аднака!».

— Лия… а ты можешь мне сказать, когда она в мыльню пойдет? Мне поговорить с ней нужно…

— Вы пойдете в мыльню к госпоже? — женщина очень удивилась.

— Ну-у-у… я тишком, через прачечную! — подмигнул он ей.

— Не знаю, господин, стоит ли? А ну как она крик поднимет? — Лия сомневалась, — Может, лучше… Может быть, лучше я к вам после приду?

«Как она засмущалась! И вообще — к чему она это сказала? Она что — думает, что туда полезу ради блуда? Х-х-а! Совсем уже? Это же… типа — сестра Каннута! Но… А вот я воспринимаю Гудрун как сестру? Да ни хрена. Я, Евгений Плехов, воспринимаю эту стерву, как красивую бабу, и только!».

— Лия! Я вовсе не против того, чтобы ты ко мне пришла! — поглаживания по ягодицам стало более интенсивным, — Только я и правда туда хочу пройти, чтобы поговорить с Гудрун. Есть у меня вопросы по поводу моих родных. Кстати! Тебе тоже стоит подумать, ибо я и тебя потом поспрашиваю. Ты ведь сколько лет в замке жила! А я ничего не помню, слишком мал был…