Последний Герой. Том 4 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Может, и так, конечно. Но сомневаюсь. Он всё время был при нас. Телефона при нём не было. Все переговоры шли через короткие сообщения, телефон у меня все время находился.

Я достал кнопочный телефон и показал его Кобре.

— Надо будет пробить его, хотя толку не будет, — сказал я.

— Да, такие симки обычно зарегистрированы на какого-нибудь зэка в отдалённой сибирской колонии, а то и вообще на покойника.

— Да, — кивнул я, — пробивать бесполезно.

Я выдохнул, напряжение сменялось азартом.

— Ладно, будем работать. Тем интереснее охота, чем сильнее наш соперник, — произнёс я почти с улыбкой, с каким-то мрачным вдохновением.

— Мне бы твою уверенность, Макс, — вздохнула Оксана и покачала головой. — Это очень опасные люди…

Я посмотрел на неё, усмехнулся и чуть прищурился:

— Хищника всегда приятнее выслеживать и брать, чем трусливого кролика.

Оцепление выставили быстро. Пивнушку оперативно зачистили, вытолкали последних упирающихся посетителей, и теперь на подходах к месту происшествия была натянута характерная полосатая лента, которая поблескивала в свете мигалок. Сами мигалки непрерывно и назойливо крутились на полицейских машинах, заставляя ночной пейзаж вокруг переливаться тревожными, мерцающими синими бликами.

На крыльце, в грязи, лежал кровавый труп Савелия Натановича, изрешеченный пулями. Голова неестественно запрокинута, глаза смотрели в пустоту удивлённо, словно даже после смерти поэт всё ещё не понимал, как так получилось.

Возле тела уже топталась бригада скорой, кто-то из медиков возился с чемоданом, нервно бормотал себе под нос, констатируя смерть, хотя и так всё было ясно.

Чуть поодаль стоял Паук и уже вовсю строчил протокол осмотра места происшествия, время от времени косясь на собравшуюся толпу зевак и подъезжающих сотрудников.

Народ громко переговаривался, кто-то украдкой снимал происходящее на телефоны.

Рядом распоряжался Морда, раздражённо разгоняя любопытствующих и стараясь придать ситуации хоть какое-то подобие порядка.

— Давайте-давайте, граждане, расходитесь! Нечего тут глазеть! — командовал он хрипловатым голосом.

Я подошёл к Пауку и пристроился рядом, внимательно наблюдая за его сосредоточенной работой. Он писал быстро, старательно, поджимал губы, явно напряжённо обдумывая каждое слово.

— Ну что, Жень, я же тебе говорил, — тихо сказал я, кивая на труп.

Паук поднял глаза от бумаг и посмотрел на меня мрачно и устало.

— Макс… Блин… и почему в моё дежурство?

— Я тебе сказал сразу — дело возбуждать надо было. Теперь-то хоть веришь?

— Да верил я тебе, только не за что было зацепиться. Основания слабые были, — Паук посмотрел на труп и поморщился. — Жаль, показаний его уже нет.

— Показания есть, — я достал телефон и покрутил его перед глазами следака. — Я всё записал. Будешь оформлять запись выемкой, отправишь на фоноскопическую экспертизу и докажешь, что это голос потерпевшего. И вперёд.

Паук вдруг приблизился и заговорил тише, так, чтобы слышал только я:

— Слушай, тут такие серьёзные замесы пошли… Может, придержим эту запись пока, не будем её сразу к делу цеплять?

— Чего это вдруг? — напрягся я.

— Макс, тут явно замешан кто-то крупный. Ты же видишь, вас слили. Кто-то знал заранее, что тут ловушка.

— И кто нас слил, по-твоему? — спросил я, глядя ему прямо в глаза.

— Не знаю, Макс.

Я не стал даже менять выражения лица.

— А может, ты нас слил?

— Ты что несешь⁈ Мы же с тобой Валета брали… Свой я…

— Да ладно, — похлопал я его по плечу. — Свой, свой… Только странно всё это. Но ты прав. Запись пока придержим. Будет одиночное дело по убийству поэта.

Я взглянул на дальний конец улицы, где отблескивали мигалки ДПС и стояла машина прокурора. Да, нам противостоял сильный, умный и опытный враг, но я почему-то чувствовал уверенность, что мы всё равно его возьмём.

Наверное, для этого Лютый и вернулся. Чтобы очистить этот город.

Мы с Коброй сидели у неё в кабинете и молча наблюдали, как полковник Мордюков мечется по кабинету, меряя шагами пространство от окна до двери и обратно. Его лицо было багровым, казалось, ещё чуть-чуть, и взорвётся. Наконец он резко остановился и с грохотом хлопнул ладонью по столу:

— Вы что тут устроили⁈ Стрельба посреди города! Это вам что, Чикаго тридцатых годов? Скоро выборы мэра, а у нас тут натуральные девяностые! Вы вообще соображаете, что делаете?

— Товарищ полковник, — спокойно начала Кобра, выдерживая его взгляд, — это была оперативная разработка. Я несу полную ответственность, это целиком моя вина…

— Нет, товарищ полковник, — сразу же перебил её я, — это моя вина, я…

— Молчать — оба! — рявкнул Мордюков, резко прервав нас. — Почему я ничего не знаю? Почему обо всём узнаю в последнюю очередь? Мне уже из главка шею намылили! Что, говорят, у вас в городе творится вообще?

— Товарищ полковник, — чуть тише и ровнее снова заговорила Оксана, — операция проводилась в режиме крайней секретности…

— То есть вы мне не доверяете? — перебил её он резко, испепеляя взглядом.

— Доверяем, — продолжила Кобра ровно и уверенно, — но мы хотели сразу доложить вам уже по итогам операции, с результатами.

— С результатами? — Мордюков нервно усмехнулся и ткнул пальцем в окно. — Вот они, ваши результаты. Труп посреди города, на глазах у граждан. Застрелен человек! И что я должен наверх докладывать?

— Мы действовали, — спокойно и сдержанно вмешался я, — исходя из оперативной необходимости. Всё было предусмотрено, но кто-то нас слил. Иначе никак бы такое не вышло.

— Слил? — недоверчиво повторил Мордюков, напряжённо глядя на меня. — По-моему, просто устроили самодеятельность, черт знает что.

— Это не самодеятельность, товарищ полковник, — холодно произнёс я. — Лютый поступил бы именно так.

При слове «Лютый» Мордюков резко вздрогнул, на секунду замолчал и закусил губу, будто воспоминания нахлынули слишком резко, с болью.

— Откуда ты знаешь, как бы поступил Лютый? — проворчал он уже заметно тише. — Тебя даже в проекте не было, когда он погиб.

— Наслышан от коллег, — пожал я плечами. — Дежурный Фомич рассказывал. Он же с Лютым вместе работал.

— Ладно, — Мордюков раздражённо махнул рукой, словно сдаваясь. — Если как Лютый, тогда чёрт с вами. Работайте. Ох, чую, не дадите вы мне спокойно досидеть до полной выслуги… Но впредь каждый ваш шаг, каждую разработку — всё докладывать мне лично, ясно?

— Конечно, товарищ полковник! — в один голос закивали мы с Коброй.

А про себя подумали одно и то же: «Ну, это мы ещё посмотрим».

— Ладно, — полковник вздохнул и двинулся к двери. — Пошёл я отписки строчить. Надо в Москву ещё спецсообщение отправить по ночному инциденту. Долбонавты из дежурки профукали. Не сделали. Кстати, Столярова-то, этого вояку, нашли уже?

— Работаем, товарищ полковник, — коротко ответила Кобра.

— Да тьфу ты. Работают они, — проворчал Морда, открывая дверь. — Лучше надо работать! Как Лютый!

— Есть как Лютый! — хором ответили мы.

Он вышел и хлопнул дверью так, что стены, казалось, содрогнулись.

— Ну что, — я взглянул на Оксану и усмехнулся, — получила втык?

— А ты? — улыбнулась в ответ Кобра, откидываясь на спинку стула и глядя на меня со смешинкой в глазах.

— Я-то привычный.

— Ой, надо же… И когда это ты привыкнуть успел? — спросила она с легкой насмешкой.

— Оперская работа такая, Оксана. День за три идёт, привыкаешь быстро, — улыбнулся я, собирая бумаги со стола.

— Ну да, — она задумчиво поджала губы, — только нервы треплют нам знатно…

— Собаки лают — караван идёт, — философски изрёк я, вставая со стула. — Работаем дальше.

Карл Рудольфович Ландер сидел в своей тщательно законспирированной лаборатории. Здесь было тихо, пахло книгами и пылью.

Перед профессором лежал небольшой диктофон, на который он монотонно и размеренно надиктовывал наблюдения. Рядом горела настольная лампа, освещая его усталое, сосредоточенное лицо.