Леона. Книга 2 (СИ) - Яровая Лана

— Спасибо, — прошептала Леона.

— Свезло, — тихо ответила Витана. И добавила, отстраняясь: — Гостомысл велел тебе сегодня в постели лежать, обещался сам заглянуть.

— Он в поместье? — полюбопытствовала Леона.

— Еще до рассвета в лес ушел, — хмыкнула Витана.

— Я сама к нему прогуляюсь.

— Уверена? — нахмурилась Витана.

— Да, — улыбнулась Леона.

— Подожди тогда, — засуетилась Витана, отряхивая руки от муки.

Она убежала за печь, в бабий кут. А вернулась уже с плетеной корзинкой в руках, накрытой светлым рушником.

— Снеси ему, а то ведь опять к столу не явится, — попросила Витана, показав корзинку. И, поставив ее на лавку, велела: — сама только прежде поешь досыта. А то знаю я вас: уйдешь сейчас, а явитесь дай Боги к обеду, а то и вовсе только к вечеру.

— Тяжко будет, — мотнула головой Леона и добавила, поднимая с лавки корзинку: — мне и того, что наверху было хватит.

— Я с тобой схожу, — сказал Словцен, забирая у девушки ее ношу.

Зоряна проводила их печальным взглядом.

— Ну что мне еще сделать, чтоб он на меня хоть раз взглянул также, как на Леонку, — горько произнесла она.

— Насильно мил не будешь, Зоренька, — мягко ответила Витана. — Езжала бы ты на ярмарку, может приглянется кто?..

***

Друзья шагнули под сень высоких деревьев. Мягкий свет только проснувшегося солнца пробивался сквозь ряды широких стволов, падал рассеянными лучиками на лесной ковер. Золотились в лучах остатки утреннего тумана.

— Словцен. — Леона повернулась к другу, посмотрела на него виновато. — Извини, что не прислушалась. Я должна была попросить помощи раньше.

Парень вздохнул. Остановился, опустил корзинку на землю и обнял девушку.

— Главное, что все позади, — ответил он, погладив ее по волосам.

— Спасибо тебе, — тихо сказала Леона, прижавшись к его груди. — Спасибо, что ты всегда рядом.

— Я так боялся тебя потерять, — тихо признался он.

— Я знаю…

Сердце парня застучало быстрее, промелькнула робкая надежда. Он прикрыл глаза, наслаждаясь этим мгновением, перевел дыхание. И решился: отстранился от девушки, заглянул ей в глаза и, нежно проведя ладонью по девичей щеке, осторожно склонился к ее лицу.

— Не надо, Словцен, — тихо проговорила Леона, ощущая его дыхание на своих губах.

Словцен зажмурился отчаянно. Выдохнул. Отпрянул от подруги и с болью посмотрел ей в глаза.

— Неужто совсем не люб я тебе?..

Леона опустила взгляд на мгновенье, подняла, виновато улыбаясь, но в глазах ее отразилась забытая печаль.

— Лет до тринадцати я грезила, что заявятся к нам на двор сваты, — призналась она. — От тебя сваты.

Словцен пораженно поднял брови.

— А затем приехала к вам летом и увидела, как ты с заезжей девицей миловался за сеновалом, — она хмыкнула. — Больше я о сватах не грезила. Дитем я еще была, что уж. А тебя с тех пор иначе, как братом и не вижу вовсе.

Словцен поджал губы, в груди что-то болезненно сжалось, защемило, застонало горько.

— А что же теперь?

— А теперь я ни от кого сватов не жду. Не хочу я замуж. — Она взяла друга за ладонь. — Ты мне очень дорог, Словцен. Нет у меня друга тебя ближе. Да только, не серчай на меня, но нет во мне места сердечным делам. Может и не способна я любить вовсе…

Девушка вздохнула.

— В моих думах лишь одна беда: как бы скорее отыскать родителей.

Парень сжал в ответ ее ладонь.

— Ты, Леонка, не думай лишнего, не тревожься. Что-то бес меня попутал. Уж больно я испугался за тебя, да с дуру миловаться полез. — И, превозмогая щемящую в груди боль, добавил, впервые произнося подобные слова: — ты ж мне тоже, что сестрица…

***

Дальше ребята шли молча. Но впервые за прошедшие обороты повисшее меж ними молчание стало неловким. Пропало вдруг то уютное чувство спокойствия, когда и без слов все понятно и хорошо на душе лишь от того, что друг рядом.

Словцен костерил себя за несдержанность: слышал ведь на крыльце, дурень, ее слова, на что надеялся…

— Словцен, — вдруг прошептала Леона, придерживая друга за рубаху. — Стой, там впереди кто-то чужой.

Леона хотела было потянуться к поясу, но с сожалением осознала, что нет у нее при себя кинжала — не носила она в поместье оружия. В животе что-то похолодело, сжалось. А ну как недруг пришел, а они беззащитны…

Она показала нахмурившемуся парню оставаться на месте, а сама осторожно прошла вперед. Словцен же и не думал ждать ее позади, пошел следом, наводя в лесу шорох.

Леона вздохнула, подняла глаза к небу, оглянусь на друга, предупреждающе выпучив глаза, и снова махнула рукой, показывая ему стоять на месте.

— Чую я раскол близится… — донесся до ребят отдаленный мужской голос. — Все больше наемников в Мстиславское княжество тянется…

Подул ранний ветерок, заколыхались, зашумели деревья и приглушили речь неизвестного. Леона снова оглянулась на друга: по лицу его было видно, что и он разобрал тревожные слова. На мгновение ей послышался тихий голос Гостомысла, но сильнее поднялся ветер, закачались кроны, зашелестели листьями. Будто хмурился недовольно Лесной Хозяин, намеренно не давал расслышать слова.

—…тяжко мне самому, отче. Воротись, сделай милость.

Мелькнуло впереди за деревьями знакомое одеяние, и раздался глубокий голос старого учителя.

— Нет, Радомир, минуло то время, когда я в белокаменных палатах сидел. Коли совет нужен будет — приходи, не откажу в помощи. А ребят моих оставить не проси.

Друзья переглянулись. А в следующее мгновенье из-за лесного поворота показался на тропе Гостомысл и с ним высокий статный муж. Одет он был просто, но шел чинно, держался с достоинством. Русая борода его была ровно причесана, стрижена коротко. Волосы его, цвета спелой ржи, перехвачены были на лбу кожаным ремешком, и длиною едва доходили до широких плеч.

Незнакомец первым заметил ребят на тропе. Заметил и изумленно замер, пристально всматриваясь в лицо юной девицы. Глубокий у него был взгляд, пронзительный.

— Доброго утра, друзья, — произнес Гостомысл, приветственно склонив голову и, казалось, вовсе не удивившись, увидев ребят. — Отрадно видеть тебя в добром здравии, Леона.

Девушка улыбнулась неловко, но не успела ответить.

— Знакомься, Радомир, — сказал старец, обращаясь к своему гостю. — Воспитанники мои: Словцен, Леона. Друзья, — обратился он уже к ним, — этот уважаемый муж, что стоит перед вами, сын моего старого друга.

Мужчина протянул руку, поздоровался с парнем по-мужски, крепко обхватив за предплечье.

— Здравия тебе, Радомир, — произнесла Леона и поклонились низко, приветствуя гостя.

— И ты, девица, здравствуй. — Мужчина усмехнулся по-доброму и слегка склонился в ответ.

— Останешься ли к столу, Радомир? — спросил его старец.

— За приглашение спасибо, — поклонился мужчина. — Я и рад бы, да не могу — дорога ждет. Меня вот-вот хватятся.

Старец понимающе кивнул.

— Не откажи, Гостомысл, приезжай ты к нам на пир, — сказал Радомир. Взглянул на ребят и, на доли мгновенья задержав взгляд на Леоне, добавил: — И вас, друзья, рад видеть буду среди гостей.

Ребята улыбнулись, поклонились благодарно, хоть и не ведали, куда и к кому на пир получили приглашение.

— Хитришь, — спокойно сказал старец.

Мужчина нахмурился.

— Не обижай, отче. Не корысти ради зову.

— Ступай, Радомир. Не жди меня, я нынче не покидаю поместье.

Мужчина поклонился низко, уважительно.

— Рад был повидаться, Гостомысл.

Старец кивнул.

— Приезжай, Радомир. Тебе здесь всегда рады.

Мужчина попрощался с ребятами и развернулся, направился по тропе куда-то вглубь леса.

— Витана съестного собрала, — сказала Леона, указывая на корзинку.

Гостомысл улыбнулся в седую бороду.

— Лесу, верно, пора уж отдохнуть от нас. Мое место сегодня в общине, а твое — в постели. — Старец поглядел задумчиво в глубь чащи и сказал: — Словцен, догони-ка Радомира, отнеси ему гостинец, да возвращайся в общину.