Леона. Книга 2 (СИ) - Яровая Лана

Девушка быстро сбежала с крыльца и с разбега кинулась на шею наемника, сжала его тонкими руками в крепких объятиях. Мужчина рассмеялся, закружил радостную девушку.

— Ох, и ладная ты девица стала! — похвалил он Лесю, поставив ее на землю. — Никак сватов уже принимаешь?

Девушка звонко рассмеялась.

— А ты разве не видишь: целая вереница из Белого Града тянется. — Она кивнула в сторону пустой дороги.

Кирьян усмехнулся.

— Не печалься, — мягко сказал он. — Найдется твой суженый.

— Да больно надо, — махнула она рукой. — Самый славный молодец, коего я знала, в наемники подался. Другого такого уже не сыскать.

— Вот брехунья, — хмыкнул Кирьян.

— На долго ли? — поинтересовалась Леся.

— Вечерять останусь.

— Здорово, что ты наконец приехал. — Доли мгновений они с умилением глядели друг на друга, наслаждаясь встречей, а затем Леся поднялась на носочки и быстро, коротко обняла наемника. — Пойду Витану кликну. Ох, она и обрадуется!

Девушка умчалась. Кирьян поймал изумленный взгляд Леоны.

— Я здесь вырос, — коротко сказал он и огляделся. — Здесь мой дом.

Взгляд девушки поменялся. Она неверяще смотрела на наемника и видела совсем незнакомого ей человека. Да только если подумать, а разве знает она Кирьяна? Нет… Что ей было о нем ведомо, окромя того, что он несколько лет ходит в наемниках, хорошо пускает стрелы да не дурно обращается с мечом? Ничего… Слов у девушки не находилось.

— Это всегда была закрытая община, — заметил Кирьян. — Как ты здесь оказалась?

— Так вышло, — уклончиво ответила Леона. Затем вдруг понимающе улыбнулась. — Так тебя Воимир ратному делу обучал?

— Нет. У меня был другой учитель.

Из-за избы выбежала распаленная Витана и замерла едва увидав наемника. Щеки ее горели, волосы растрепались, на руках виднелись остатки сырой земли. Но глаза девушки сияли ярче любой звезды на ночном небе.

Кирьян обернулся к ней, и Леона могла поклясться, что на доли мгновенья на его лице проявилась нерешительность. И это поразило девушку не меньше, чем новости о его корнях. Потому как робость, казалось, была ему совершенно не свойственна.

Витана так и стояла замерев, будто не смея податься вперед. И лишь когда наемник сам шагнул навстречу, ринулась к нему, сжала неистово в крепких объятиях, уткнулась в шею.

Она подняла на него покрасневшие глаза.

— Я уж думала не приедешь больше.

— А я думал, ты меня видеть не захочешь.

— Дурак. — Она улыбнулась и снова обняла наемника. Нежно, трепетно. Отпустила, повернулась к друзьям.

— Это братец мой, — сказала она им, улыбаясь. — Единокровный. Кирьяном звать.

— А мы уж знакомы, — хмыкнул Кирьян. — Я их до Белого Града прошлым летом провожал.

— Еще скажи на своем горбу тащил, — фыркнул Словцен. — Одним обозом ехали.

— Вот ведь как чудно́ выходит, — проговорила Витана.

— Не поспоришь, — согласился Кирьян, мягко глядя на Леону. И не хотелось ему отводить взгляда, пусть и смотрела девушка на него настороженно, пусть и вновь выпускала шипы. Он повернулся к сестрице. — Мне бы с Гостомыслом свидеться. Он, как и всегда, в лесу пропадает?

Витана кивнула.

— Еще на рассвете ушел.

— Словцен, — обратился наемник к парню. — Удружи, отведи моего коня на отдых.

Тот безрадостно, но как ни странно, все же взял под уздцы гнедого мерина наемника, кивнул.

— Удружу.

Кирьян кивнул ему благодарно.

— Ну, свидимся еще. Вечерять с вами буду, — сказал он ребятам. Затем надел куртку, с лукавой улыбкой глядя на Леону, и мягким, бархатистым голосом добавил: — еще хранит твое тепло.

Леона смутилась. Наемник весело подмигнул ей и пошел в сторону леса.

Витана покачала головой.

— Вот ведь, совсем не меняется, — сказала она, провожая брата взглядом. Повернулась настороженно к подруге. — Ты, Леонка, его не слушай. А то еще распалишь сердце зазря. Шибко он до девок охочий.

— О том можешь не тревожиться, — усмехнулась Леона, вновь усаживаясь на крыльцо. — Пустое.

Витана глянула на нее как-то неясно.

— Да, и верно бестолковая тревога, — задумчиво пробормотала она. — Пойду я обратно, дел еще невпроворот.

Витана ушла. Леона поежилась — без куртки сделалось зябко, моросящий дождик противно щекотал шею, но подниматься в избу за одежей не хотелось.

Она бросила взгляд на Кирьянова мерина и усмехнулась, вспомнив знакомство с его хозяином. И верно: чудно́ Многоликий плетет свои нити.

Конь наклонился к Словцену и фыркнул.

— Как звать-то даже не сказал, — вздохнул парень, погладив животину.

— Вихрем его зовут, — сказала Леона, подойдя к коню. — Здравствуй, — улыбнулась она, потрепав его по черной гриве. — Давно не виделись.

Конь согласно кивнул и стукнул копытом.

— Ну, пойдем Вихрь, — сказал Словцен, собирая в кулак вожжи. — Накормлю тебя.

— Я с тобой, — сказала Леона.

— Куртку надела бы, — попросил Словцен, осмотрев девушку.

— Неохота идти за ней, — протянула Леона, хотя кожан бы сейчас и верно пригодился: рубаха уже начинала намокать. Девушка кинула на окна второго этажа унылый взгляд.

Словцен изумленно поднял брови.

— Я думал, ты и не знаешь такого слов. Ужель тебе знакома лень?

— Встречались пару раз, — усмехнулась девушка, поднимаясь на крыльцо. — Обожди, я мигом вернусь.

***

Вихрь спокойно стоял в деннике и послушно держал ногу, позволяя вычистить себе копыта от набившейся внутрь сырой земли.

— Ну и грязюка, — бухтел Словцен.

Леона стояла рядом и медленно расчесывала спутанную гриву коня. Жесткие волоски рассыпались под ее пальцами, роняли наземь застрявшие в них былинки. Она смотрела на черное полотно гривы, и вспоминала обгоревшие стены Яровищенского святилища.

— Дорогу, видно, распутица взяла, — проговорила она, не вылезая из собственных раздумий.

— Да чтож он коня в самое месиво чтоль вел… Верно от того меня и упросил его обиходить… — буркнул парень.

Девушка не ответила.

— Помнишь, в Яровищах святилище горело? — тихо спросила она, глянув на друга.

— Угу, — согласно промычал Словцен, опуская последнее вычищенное копыто Вихря.

— Знаешь, мне кажется, будто на нем было написано то же самое, что мы тогда по весне видели в мастеровом конце… Не удивлюсь, если на святилище в Белом Граде мы тоже отыщем это послание…

Словцен нахмурился, повернулся к подруге, отряхивая руки.

— Где ты их там увидала?

— Да из-под сажи виднелись, в стороне от входа. Там оставались лишь обрывки, но думаю это были те же слова, что мы уже видели. А главное, — девушка хмуро посмотрела на парня, — суть у них та же, что говорил вчерашний проповедник. Ты слышал имя божества, которое он назвал?

— Как не расслышать, — невесело сказал Словцен. — Мне оно хорошо в память въелось, когда Гостомысл о нем сказывал.

Леона кивнула.

— Я думаю, кто-то пытается возродить эту веру… — тяжело проговорила она. — Наверняка это они поджигают святилища…

— Люди ропщут, что святилища сами загораются, — напомнил Словцен. — Говорят — Божья кара.

— Не своими головами они к этому пришли, — мрачно возразила девушка. — Верно подсказал кто.

Словцен понимающе сощурился.

— Кто-то лысый и безбородый… — задумчиво проговорил он, вспомнив проповедника и слова Аксиньи.

Леона согласно покачала головой и, мрачно вздохнув, опустила глаза, поглядела невесело на щетку в своих руках.

— Надвигается смута…

— И от чего только она пришлась на наше время… — тоскливо произнес Словцен.

— Может, от того, что именно нам под силу с ней справиться, — задумчиво сказала Леона.

И только лишь докончив говорить, вдруг наконец поняла, что хотел донести до нее Гостомысл. И чего она не смогла уразуметь. Вот он — ответ на его вопрос! Что может она? Бороться. Не ждать чужой помощи. Взять на себя это бремя. Разве не для того Боги наградили ее силой?

***

Кирьян шел по знакомой тропе и все ему здесь было привычным, родным. Каждый кустик, казалось, кивал приветственно, будто радуясь встрече после долгой разлуки. Каждое деревце клонилось к нему, взмахивало ветвями, будто протягивая для рукопожатия. И даже моросящий дождик здесь отчего-то был особенный. Теплый, ласковый.