Лекарь Империи 12 (СИ) - Лиманский Александр

— Звучит… просто.

— Это и есть просто, — в его голосе слышалась усмешка. — Как удалить занозу. Или как вскрыть абсцесс — принцип тот же. Найти инородное тело, изолировать, извлечь. Твои медицинские навыки здесь пригодятся. Ты привык работать с телами — это похоже, только на другом уровне.

Я обдумывал его слова.

Пинцет. Захватить и вырвать. Как занозу. В теории — логично и просто. На практике…

— Есть риски? — спросил я.

— Минимальные. При грубой работе можешь причинить боль — но не серьёзную. Головная боль на несколько часов, может, лёгкая дезориентация. Ничего страшного. Если паразит глубоко укоренился — сопротивление будет сильнее, понадобится больше усилий. Но судя по твоему описанию — грубая работа, недавнее наложение — это не тот случай.

Пауза.

— Но, Илья…

Голос Серебряного изменился. Стал серьёзнее. Тяжелее. Как будто он собирался сказать что-то важное.

— Я бы на твоём месте переживал не из-за самого паразита. А из-за того, кто его наложил.

— Что ты имеешь в виду?

— Это грубая работа. Дилетантская. Но она всё равно требует прямого контакта. Чтобы внедрить такого паразита, нужно быть рядом с жертвой. Касаться её. Смотреть в глаза. Сосредоточиться на несколько минут.

Холодок пробежал по спине.

— Значит, этот кто-то был рядом с твоей девушкой. Или рядом с её отцом. Кто-то из них двоих был нулевым пациентом.

— Кто-то из их окружения? — спросил я.

— Возможно. Или кто-то новый, кого они встретили. Кто-то, кому они доверились. В любом случае — будь осторожен. Тот, кто это сделал, может быть рядом. И он может… не обрадоваться, когда ты сломаешь его игрушку.

— Понял.

— Удачи, Разумовский. Держи меня в курсе.

Скрип. Гудки. Он повесил трубку.

Я остался стоять на лестничной площадке, глядя на погасший экран телефона.

Ментальный пинцет. Схватить и вырвать. Как занозу. Кто-то, кто был рядом с ними обоими. Кто-то, кому они доверились.

Слишком много вопросов.

Но сейчас — сейчас главное другое. Снять паразита. Освободить Сергея. А потом — Веронику.

Вопросы подождут.

Я стоял на лестничной площадке, привалившись спиной к холодной стене, и концентрировался. Закрыл глаза.

Отключился от внешнего мира — от тусклого света лампочки, от запаха сырости, от далёких звуков за дверями квартир. Всё это ушло на второй план, стало неважным.

Почувствовал Искру.

Знакомое тепло в солнечном сплетении. Пульсирующий шар энергии, который был со мной с момента пробуждения в этом теле. Моя сила.

Обычно я использовал её для диагностики. Сканировал тела пациентов, находил болезни, направлял лечение. Мягкий, обволакивающий поток энергии, проникающий в ткани, читающий их состояние.

Но сейчас нужно было что-то другое. Не поток. Не волна, а инструмент.

Пинцет.

Я потянул Искру вверх — из солнечного сплетения, через грудь, по рукам. К кончикам пальцев. Но не выпустил её наружу — сдержал, сконцентрировал, уплотнил.

Представил пинцет.

Тонкий. Острый. Точный. Как хирургический инструмент, которым я работал тысячи раз в прошлой жизни. Два лезвия из полированной стали, сходящиеся в точку. Кончики — острые, способные захватить что угодно. От тончайшего волокна до осколка кости.

Искра откликнулась.

Я почувствовал, как она меняет форму. Перестаёт быть аморфным потоком, становится чем-то другим. Чем-то острым, направленным и целеустремлённым.

Странное ощущение. Как будто у меня в руке появился невидимый инструмент. Я не мог его видеть, но чувствовал — его вес, его форму, его готовность.

Попробовал сжать. Разжать. Сжать. Разжать.

Работало.

Неуклюже, неуверенно — как первые швы, которые я накладывал в ординатуре много лет назад. Но работало.

— Двуногий, — голос Фырка был удивлённым. Он сидел на перилах лестницы и смотрел на меня широко раскрытыми глазами. — Ты что делаешь? У тебя Искра… она как-то странно выглядит. Острая такая. Колючая.

— Учусь новому трюку, — ответил я мысленно.

— Какому?

— Удалять занозы.

Фырк непонимающе моргнул, но промолчал. Видимо, решил не лезть с вопросами.

Я открыл глаза и посмотрел на дверь квартиры номер сорок семь. Хватит тренироваться, пора действовать.

Когда я позвонил, за дверью раздался всё тот же противный дребезжащий звук. Через несколько секунд послышались тяжёлые шаркающие шаги, щёлкнул замок, и дверь распахнулась, явив на пороге Сергея.

— Опять ты⁈ — он прорычал это, вцепившись в дверной косяк. — Какого чёрта тебе ещё надо⁈ Я же сказал — убирайся! Убирайся, или я вызову полицию!

Я не ответил. Посмотрел ему прямо в глаза.

Серые глаза, налитые кровью, с расширенными зрачками. Глаза человека, который не контролирует себя. Глаза марионетки, которой дёргают за нитки.

И где-то там, за этими глазами — фиолетовое свечение.

Паразит.

Занозу нужно удалить.

Я сконцентрировался.

Искра в моих пальцах дрогнула, уплотнилась, приняла форму захвата. Ментальный пинцет — тонкий, острый, готовый.

И в следующий миг — ударил.

Глава 4

Сергей Петрович Орлов застыл на пороге собственной квартиры, словно муха в янтаре. Его глаза смотрели на меня с выражением первобытного, животного ужаса.

Тело отказывалось подчиняться ему, и я видел, как напрягаются мышцы на его шее, как дрожат пальцы в бесплодной попытке сжаться в кулаки. Мой ментальный захват держал его крепко, не позволяя ни пошевелиться, ни закричать, ни даже толком вдохнуть.

Странное это было ощущение — держать чужой разум в своих руках. Не тело, не горло, не запястья — а именно разум. Что-то скользкое, пульсирующее, сопротивляющееся. Как если бы я попытался удержать живую рыбу голыми руками в мыльной воде.

Теперь — самое сложное.

Я потянулся глубже, туда, где пульсировало фиолетовое свечение паразита. Мой Сонар показывал мне картину, которую невозможно описать обычными словами.

Представьте себе здоровый мозг как сложную электрическую схему, где каждый нейрон связан с тысячами других, где сигналы бегут по проводам аксонов, где мысли рождаются из хаоса электрических импульсов.

А теперь представьте, что кто-то воткнул в эту схему инородный элемент — пульсирующий фиолетовый сгусток, который перехватывает сигналы, искажает их, подменяет своими собственными.

Паразит.

Серебряный говорил, что это просто — как удалить занозу. Схватить и вырвать. Одним движением. Он, конечно, легко рассуждал из своего столичного кабинета, не стоя перед трясущимся от ужаса стариком в затхлой квартире на окраине Мурома.

Мой ментальный пинцет сомкнулся вокруг паразита, и я потянул.

Сопротивление оказалось неожиданно сильным — намного сильнее, чем я предполагал. Паразит не хотел отпускать свою жертву; он вцепился в сознание Сергея Петровича, как клещ в кожу. Пустив корни куда глубже, чем казалось снаружи.

Я чувствовал эти корни — десятки тонких фиолетовых нитей, проросших в память, в эмоции, в самую суть личности этого человека. Каждое моё усилие отзывалось тупой болью в висках, словно я пытался выдернуть ржавый гвоздь из доски голыми руками.

Грубая работа, говорил Серебряный. Дилетантская.

Может, и дилетантская, но этот дилетант знал, что делает. Паразит был вживлён с расчётом на сопротивление, с якорями, которые не давали просто взять и выдернуть его одним движением.

И тогда Сергей Петрович закричал.

Не просто закричал — заорал так, что у меня заложило уши и где-то за стеной испуганно залаяла собака. Истошный, животный вопль человека, которому причиняют невыносимую боль.

Звук, который я слышал в реанимации, когда пациенты приходили в себя после тяжёлых операций без достаточной анестезии.

— А-А-А-А! В ГОЛОВУ! ОН МНЕ В ГОЛОВУ ЛЕЗЕТ! УБИВАЮТ!

Его тело содрогнулось, вырываясь из моего захвата с такой силой, какой я не ожидал от истощённого алкоголика с циррозом печени. Откуда в этом полуживом столько энергии?